Умар действительно не стал даже опускать взгляд на распростертое тело супруги. Молча и решительно прошел к двери и обернулся, только уже взявшись за ручку.
— И еще, Ваххит. В нижнем ящике комода стоит ее шкатулка с драгоценностями. Забери их перед уходом. Ладно? Не пропадать же добру… Колечко с александритом тоже прибери. И захлопни дверь, когда выйдешь из квартиры.
С этими словами Умар вышел. Ваххит с трудом заставил себя встать. В горле у него пересохло, и сейчас он как раз не против был бы пригубить винца.
* * *
Окраина Екатеринбурга
— Сейчас мы трупик осмотрим, и я тебя отпущу, Борис. Потерпи. Я понимаю, что всю ночь не спал. Командировка и прочее… Но я, брат, тоже не железный дровосек. Не дойду я пешком за город. Вот черт бы их! Надо же было в лесопосадках… Ты меня только туда, а я обратно с оперативниками вернусь, Борис. — Следователь прокуратуры Иван Ромашов похлопал водителя служебной «десятки» по широкому покатому плечу.
— Да ладно вам, Иван Викторович! Я же сам просился, — ответил тот. — Довезу и туда, и обратно. И еще до дому доставлю в лучшем виде. Что я, барышня кисейная, что ли? Не спал всю ночь — подумаешь, какая беда. Да мне, может, привычно ночами-то…
— Ну, ладно-ладно. Я… Да, по ночам… Сказал — отпущу, значит, отпущу, — Ромашов вынул из кармана пачку жевательной резинки. — Будешь?
— Нет, Иван Викторович, спасибо. Курю! — Борис кивнул на догорающий окурок в руке. Стряхнул пепел в приоткрытое окно.
— Жвачка полезнее, — заключил следователь, закинув в рот сразу три подушечки подряд. — Я так и отучился. Как только курить потянусь, оп! Жвачку. Пока зубов хватало, жевал и жевал. Пока все пломбы не повыдергивал. Теперь от жвачки отучиваюсь…
— Да, нам с нашими зарплатами, Иван Викторович, только жвачки жевать. Пломбы нынче дорого стоят…
— Ладно, не трави душу, — Ромашов махнул рукой.
Машина прокуратуры тем временем подъехала к небольшому, огороженному работниками оперативной бригады пятачку на опушке леса.
— Ну, зарплата, конечно, не шибко большая… Но, как говорится, кесарю — кесарево… — добродушно проворчал следователь, вылезая из машины. — С нас и этой будет, Борис. На жизнь хватает, и то хорошо. Ты смотри, а то я вправду насчет дома — поезжай, отдохни до завтра, — сыщик заглянул в салон, одной рукой придерживая дверцу.
— Иван Викторович!..
Борис повернул в замке зажигания ключ. Мотор заглох.
— Ну, как знаешь, как знаешь, — сказал Ромашов, удаляясь от автомобиля. — Так-так-так, что у нас тут? Всех приветствую!
Сотрудники оперативной бригады, которые прибыли на место преступления раньше следователя, оглянулись на голос. Ромашов подошел к оперативникам, окружившим черный «БМВ».
Около машины «Скорой помощи» лежали на носилках два обернутых в серую пленку трупа.
— Привет, Вадик! — Ромашов поздоровался за руку с одним из экспертов, который производил осмотр автомобиля.
— Здравствуйте! А мы все уже закончили, Иван Викторович, — ответил тот.
— О-о! Да здесь была целая кровавая бойня! — произнес Ромашов, осматривая забрызганные кровью стекла и кресла автомобиля. — Описали уже?
— Да, описали. Два трупа. Мужчина и женщина. Убийца застал их… Так сказать, в момент прелюбодеяния… У мужика грудь изрешетил и голову. У женщины — огнестрельное ранение в голову. Их прямо так и обстреляли, без штанов… И обчистили подчистую… У нее в сумке шарили. У него — все карманы вывернуты. Даже ключей от квартиры нет.
— Из чего стреляли?
— Предположительно из «макарова»… Девять миллиметров. Мужик — русский. Баба то ли узбечка, то ли казашка. Не знаю. С глазами косыми… Чтобы муж с женой — не похоже как-то. Русский решил, видать, восточной любви отведать. А у них, говорят, мужики ревнивые.
— А фамилии известны? — поинтересовался Ромашов.
— Известны, Иван Викторович, — охотно ответил эксперт. — У них у обоих с собой документы были. Прописка екатеринбургская…
Ромашов достал из кармана свой фирменный кожаный органайзер, с которым не расставался ни при каких обстоятельствах, и протянул его собеседнику.
— На-ка, черкни мне имена и адресочки, — попросил он. — А я пойду и вправду трупы посмотрю, что ли… Следы какие вокруг нашли?
— Да как назло дождик прошел. Все смыл, — криминалист принялся делать в ежедневнике Ромашова записи.
Сыщик, бегло осмотрев трупы, вернулся в его общество уже минуты через полторы.
— Ты, Вадик, фотокарточку эту мне можешь одолжить? — спросил Ромашов, заметив выпавший из паспорта снимок застреленной девушки.
— Эту? Да, берите, Иван Викторович, если надо, — Вадим нагнулся за фотокарточкой. — Вот, держите. Я тут вам и адрес убитого написал.
Криминалист протянул следователю его ежедневник и фотографию.
— А где работал, неизвестно? — Ромашов сунул в рот новую подушечку жвачки.
— Нет, больше никаких документов, — криминалист развел руками.
— Ну, ладно, поедем тогда. Самая лучшая работа — это оперативная работа. Я покатил. Надо по горячим следам пройтись, а там посмотрим… Бывай, Вадик!
— До свидания, Иван Викторович.
Ромашов сел в свою машину.
— Вот так, Борис. Предлагал я тебе — поезжай домой, а ты… Ну а теперь что? По адресочку закинешь меня? Вот. — Сыщик передал водителю свой раскрытый органайзер.
— Конечно, поехали!
Через сорок минут Ромашов уже был на месте. У подъезда убитого тоже стояла машина милиции.
— Так-так-так! И здесь наши ребята!..
Ромашов вышел из машины.
Квартира убитого, Сергея Жуковцева, находилась на третьем этаже пятиэтажного дома. Следственная группа, работавшая на объекте, предоставила сыщику протоколы.
— А где соседка, которая давала показания? — поинтересовался Ромашов, ознакомившись с документами.
— Она из соседней квартиры. У нее не заперто. Заходите.
Ромашов направился к соседям.
— Марина? Можно к вам?
— Да, конечно.
К сыщику вышла девушка в домашнем халате. За спиной у нее, держась за ее ногу, стоял маленький сынишка.
— Следователь прокуратуры Ромашов, — представился визитер. — Мне нужна еще кое-какая информация о вашем соседе. Можно присесть?
— Да, конечно, — сдержанно произнесла она.
Иван Викторович сел на стул около тумбочки с обувью.
— А то весь день на ногах… У вас еще есть стулья?
— Да.
— Вы тоже садитесь.
— Хорошо. Дима, пойди посмотри мультфильмы…
Марина нежно взяла сына за плечико. Они скрылись в комнате, а затем девушка вернулась с табуреткой в руках.