— Валакумов финансировал наш самый многочисленный отряд, в Новых Атагах, — тут же пояснил Гамзало, наблюдая, как его двоюродные братья начинают трапезу. — Во-первых, мы лишились источника финансирования. Надо активизировать деятельность по вербовке состоятельных ваххабитов, как я уже говорил не раз… А во-вторых, и это сейчас главное, — Валакумов слишком много знает… О нас… У меня нет оснований полагать, что Николай сможет долго молчать. Их разведслужбы умеют применять средства, способные заставить человека говорить то, чего он не хотел бы сказать…
— На чем его взяли? — поинтересовался младший из братьев, Назырбек.
— На том, что кормило нас на протяжении семи последних лет, — в голосе Гамзало звучала неподдельная грусть. — На добыче цветных металлов на территории Урала… Но сейчас не об этом. Валакумова надо убить. И этим должен заняться ты, Назырбек… У меня есть один надежный человек, к которому можно обратиться, но без предварительной подготовки он работать не станет. Я хочу, чтобы ты ее для него и провел. Понимаешь? Причем сделать это нужно как можно скорее. Время работает против нас.
— Во имя Аллаха…
— Валакумов содержится сейчас в следственном изоляторе Лефортово, — продолжил Гамзало. — Завтра он будет переправлен в другой следственный изолятор. Ликвидацию нужно осуществить при переправке. Так я мыслю. Хотя… Лучше разберетесь на месте. Это будет твоя война с неверными, Назырбек. Если ты сделаешь это, ты поможешь ваххабитам в установлении «божественного закона» на нашей земле. Ты готов?
— Да, имам. — Назырбек склонил голову в знак согласия.
— Да не оставит тебя Аллах! — Гамзало закатил глаза. — Я поговорю с человеком… А ты не забудь, что в Назрани раньше мы могли пользоваться служебным автомобилем МВД России. У Николая там был свой человек. Рисковать и обращаться к нему за помощью теперь не стоит. Никто не знает, как он себя поведет после ареста Валакумова. А лучше убейте и его. Скорее всего он станет помогать неверным. Поэтому он недостоин жизни. Бог, говорящий в Коране «твоя кара постигнет неверных», наставляет нас вести священную войну…
— Извини, Гамзало, — Махмуд провел рукой по длинной черной бороде. — Так получилось, что сейчас я — ответственный за снабжение отряда. Через две недели у нас кончится продовольствие. Надо как-то пополнять запасы пищи…
— Ты должен сам думать об этом, — нахмурился Расадулаев-старший. — Каждый на пути джихада должен выполнять свою работу. Какие у тебя предложения?
— Мои люди могут угнать скот с животноводческой фермы под Новыми Атагами.
— Хорошо. Если сторожа откажутся принять вашу сторону, расстреляйте их. Газават требует постоянного пополнения нашей казны. Мы ни в чем не должны нуждаться при ведении джихада. А те, кто не принимает шариат, должны быть уничтожены, — Гамзало смотрел в глаза своих собеседников, переводя взгляд от одного к другому. — Пока Чечня находится на территории федералов, мы пятнаем свою веру тем, что не вершим кару над неверными в их городах, — продолжил он после небольшой паузы. — Сура «Кунут» учит нас: «Мы против тех, кто не признает тебя, и отказываемся от них…» Мы должны активизироваться в центральных районах России. Каждый из смертных должен выбрать: готов ли он жить по законам шариата, а для этого мы должны предоставить им возможность выбора. Русские — неверные. Только смерть близких может заставить их обратить свои взоры на слова, сказанные в Коране. Поэтому мы должны возобновить серию терактов на территории России. Подготовкой этого направления займешься ты, Махмуд.
Бородатый широкоплечий боевик молча кивнул.
— Имам избрал тактику укуса пчел. Мы не должны останавливаться в своих уколах по федералам, — продолжал негромко наставлять своих ближайших сподвижников Гамзало. — Множеством точечных ударов мы выведем из строя противника. Магнитогорск, Самара, Пенза, Нижний Новгород, Брянск… И, конечно, Москва. — Он взял со стола стакан с минеральной водой. Произнеся короткую молитву, сделал небольшой глоток. — В Москве сейчас готовится празднование Дня города. Это самый подходящий день для осуществления возмездия. Пусть неверные либо задумаются о том, что их неверие — величайший из грехов, а они идут к пропасти, за которой бездна, либо сгинут с лица земли. Я предлагаю самый простой способ указать на это неверным. Взорвать рейсовый автобус. Взрывы должны состояться одновременно во всех городах.
— Я готов заняться переправкой взрывчатки со следующей недели, — Махмуд достал из кармана сотовый телефон с большим экраном. На мониторе тут же высветилась карта Южной России. — Мне нужны надежные люди на границе с Северной Осетией. В Черкесске, на Ставрополье и в Элисте у меня есть переправочные пункты. Ты можешь помочь мне с переправкой через Кавказ, Гамзало?
— Не надо перевозить тротил с Кавказа. — Старик поморщился. — У меня есть базы на территории России, где можно будет изготовить взрывчатку. Завтра я передам тебе эти сведения, Махмуд. У тебя несколько недель на то, чтобы уладить вопрос с производством. Дальше займешься складами в каждом из городов. Как перевезти груз по России, я подумаю сам.
Гамзало указал рукой на стол, показывая тем самым, что можно вернуться к прерванной разговорами трапезе.
* * *
Екатеринбург. Улица Старолитейщиков
Хафиз вышел из машины во дворе дома на Старолитейщиков. На лавке около третьего подъезда трое непрезентабельного вида мужичков распивали бутылку «Столичной». Рядом на асфальте уже стояла с аналогичной этикеткой опорожненная тара.
— Приятного аппетита, — сказал чеченец, поравнявшись с лавкой.
Двое были уже в изрядном подпитии. Они едва ли могли ответить Хафизу. Третий, невысокий, с востренькими чертами лица мужчина, в отличие от них, держался довольно прямо.
— Да какой уж тут аппетит! Это Генка… — востренький показал на одного из своих приятелей. — Ему надо! Для здоровья. Лечится он. А мы так… как эти?.. Язвенники. Во! По одной и разошлись. Василий, — мужчина протянул Хафизу руку. — Садись, налью!
— Нет, мне нельзя, — ответил чеченец, не обращая внимания на протянутую ему руку. — Я — тоже язвенник.
— Вот и Генка тоже… — Василий довольно хмыкнул.
— Слушай, а ты в этом подъезде живешь? — Хафиз указал на дверь подъезда, в который обычно входил Кеплер.
— Да, на третьем этаже…
— Давно? Всех жильцов знаешь?
— А тебе кого надо? — Василий гордо вскинул голову. — Сейчас мы…
— Короче! — оборвал его Хафиз. — Мне тут женщина одна у вас шибко понравилась. Не могу без нее. Как увидел… Все! Влюбился! Молодая. Губастая такая. И фигура у нее!.. — Хафиз очертил в воздухе воображаемый силуэт.
— А-а! Певица, что ли? — Василий хитро прищурился. — Это Лиза. С пятого этажа. Сорок восьмая квартира. Но ты к ней не ходи, брат.
Обращение «брат» из уст этого алкоголика покоробило Хафиза до глубины души, но он промолчал.
— Почему?
— А к ней богатый еврей ездит, — охотно поделился Василий знаниями, подхватывая бутылку водки и по новой наполняя опустевшие пластиковые стаканчики. — На танке. Вот такая длинная машина. От сих, — мужчина показал на спинку лавки, — до сих… Вон, где люк. Видишь? Банкир — он, говорят. Я точно не знаю, правда…