III
Он берет горсть земли и, поплевав в ладони, размазывает ее до состояния грязи. Этой грязью Потапыч рисует на белой ткани точки глаз и носа и черту, обозначающую рот. В довершение всего Потапыч водружает на «живца» свою пилотку, только не вдоль, а поперек. Этакий боец-лапух чистой воды.
— Готов воин! — говорит он, удерживая свое произведение за черенок и рассматривая его на расстоянии вытянутой руки.
— Вылитый Аркаша! — со смехом говорит Степанков. — Смотри-ка, Сарай, ну чисто ты!
— А по мне, Степа, так Потапыч твоего близнеца соорудил… — не полез в карман за словом Зарайский.
Замкомвзвода позвал к себе Фомина, «переменника», прибывшего с пополнением неделю назад во второе отделение. За несколько дней пребывания во взводе этот боец уже успел прославиться своей меткой стрельбой. В первый же день, при нескольких свидетелях, снял фашиста с расстояния почти полукилометра. Фомин — сибиряк, в мирное время заведовал охотхозяйством.
Потапов попросил у Фомина его «мосинку».
— Я знаю, у кого в моем отделении винтовка лучше пристреляна… — комментирует он, аккуратно осматривая переданное ему оружие.
Во всем виден тщательный уход. Да это и так все знают. Фомин со своей «мосинкой» носится, как с малым дитем. Чуть где свободная минута появляется, давай ее чистить и смазывать.
Дослав патрон, Потапов еще раз припадает к перископу, а потом устраивается с винтовкой на бруствере. Движения его медленны и осторожны, рассчитаны так, чтобы, не дай бог, не высунуться слишком высоко.
Фомин ждет его команды. Вот замкомвзвода устроился, припав к прикладу щекой. Несколько напряженно долгих секунд у него уходят на прицеливание. Наконец он застыл. Словно в статую превратился.
— Давай!.. — отчетливо громко прозвучал его голос.
Фомин, присев и втянув голову в плечи, поднимает над бруствером обмотанную портянкой саперную лопатку. Он держит ее за черенок так, что к немцам повернута лопасть с намалеванными грязью глазами и ртом.
IV
«Звонк!!!» — раздается тут же. Сработало! Выпущенная вражеским снайпером пуля пробивает сталь штыка насквозь. Лопатка, выбитая ударной силой из руки Фомина, отлетает на дно траншеи.
И тут же следует выстрел Потапова. Чуть качнувшись от отдачи, он сохраняет положение тела рук, головы еще несколько секунд. Потом приседает на корточки, прислоняясь спиной к «одежде крутостей».
— Ну как, Потапыч?! — сразу несколько голосов, не выдержав, нетерпеливо задают один и тот же вопрос.
Потапыч сдержанно трет ладонью щетинистую щеку, но глаза у него горят, как у охотника, добывшего после многочасовых стараний матерую, самую главную в своей жизни, дичь.
— Попал… — произносит он.
Винтовка возвращается хозяину чуть ли не торжественно, со всеми почестями к ней как к полноправной участнице события.
— Надежно сработала… — сказал замкомвзвода Фомину.
Пару секунд помолчав, Потапыч делится подробностями.
— Близко подобрался, гад… Метров триста пятьдесят, — сообщает он. — Почти посредине «нейтралки»… Выстрелил и приподнялся, чтоб попадание свое зафиксировать. Вот тут я в него и…
Потапыч взмахом руки обозначает точное попадание.
V
Весть о том, что Потапов уничтожил снайпера, мигом распространяется по позициям. Во взводе царит оживление до самого вечера. Словно тяжелый камень упал с плеч бойцов. Ночью, по согласованию с Коптюком, к убитому фашисту отправляется делегация в составе Потапова, Довганюка и Фомина. Небо затянуто тучами, поэтому темень такая, что ничего не видно на расстоянии нескольких метров.
Троица отсутствует с полчаса, но каким-то чудом бойцам удается разыскать застреленного. Возвращаются с добычей: приволакивают с собой винтовку снайпера с оптическим прицелом. Забрали и его документы. Утром Коптюк вместе с Потаповым докладывают ситуацию ротному и зарабатывают благодарность. В записной книжке снайпера первый листочек — с учетом пораженных целей. Аккуратные палочки, начерченные простым карандашом. Писарь насчитывает их шестьдесят четыре. От этой черной статистики делается невесело, а капитан Телятьев еще раз благодарит бойцов второго взвода.
Лично открывает крышку термоса и зачерпывает содержимое кружкой. Заветный термос стоит в самом углу блиндажа, так чтобы не бросался в глаза. Коптюк уже знает, что в нем хранится неприкосновенный запас ротного — чистый спирт. Теперь об этом узнает и Потапов. Ему, главному герою истории с ликвидацией снайпера, капитан протягивает кружку первому.
После чарки спирта, заеденной ломтем хлеба с намазанной на него ленд-лизовской тушенкой, Телятьев распоряжается выдать дополнительные сто грамм всему взводу.
VI
С кормежкой никаких проволочек не наблюдалось уже с неделю. Служба начпрода работала как часы. Рацион увеличили, мяса не жалели. Бойцы сразу расценили это как знак того, что скоро начнется.
Но это скоро длится и длится. Практически весь световой день уходит на обустройство траншей и боевую подготовку. А дни становятся все длиннее.
Бойцы с утра до глубокой ночи ползают на брюхе, учатся преодолевать проволочные заграждения. Выделены боеприпасы на огневую подготовку. Стреляют из винтовок, ручных пулеметов, метают гранаты, бутылки с зажигательной смесью. Отдельно изучают матчасть практически всего стреляющего, что есть в наличии в батальоне. Потапов проводит занятия по трофейным пистолетам-пулеметам и гранатам. Он вместе с Кондратычем договорился с командиром взвода разведки лейтенантом Александровым, и разведчики дважды предоставляли в качестве учебного экспоната немецкий пулемет МГ-38, имевшийся у них в наличии.
Подчиненные Александрова занимались и по ночам. Организовывали даже вождение, для чего зам. по строевой пригонял на полигон «виллис» комбата и несколько раз приезжала «полуторка» тыловой службы. Отдельный разведвзвод в составе батальона был сформирован около месяца назад — что-то вроде элитного подразделения, для выполнения ответственных поручений.
С командиром разведчиков лейтенантом Александровым у Коптюка произошел конфликт, из-за командира второго отделения Потапова. Узнав от делопроизводителя штрафбата, что Потапов опытный разведчик, Александров попытался перевести его в свое подразделение, причем с Коптюком на этот счет посоветоваться не счел нужным.
В итоге состоялся серьезный разговор Федора Кондратьевича сначала с ротным, а потом с ПНШ-1 и замом по строевой. Если все сливки собрать в один взвод, то как воевать остальным? Коптюк с капитаном Телятьевым своего бойца отстояли, после чего Александров пару дней дулся и здоровался с насупленным видом.
Но человек он был незлобливый, и добрососедские отношения быстро восстановились. Задачи-то все равно надо было решать общие, а предстояли они, судя по тревожной озабоченности старших офицеров, и штаба роты, и штаба батальона, более чем серьезные.