Пять машин Сенченко разделились. Две свернули влево, заходя во фланг, три других молодецки неслись вперед. Расстояние стремительно сокращалось. «Тридцатьчетверки» выходили на самый опасный участок, где их уже не защищала пыль, а стрельба танковых пушек помогала слабо – на ходу нормально не прицелишься.
Одной из «тридцатьчетверок» раскаленный шар закатил в башню, но, не пробив толстую орудийную подушку, ушел рикошетом вверх, разломившись на несколько частей. Это была обычная бронебойная болванка, значит, не так много у немцев смертельно опасных кумулятивных зарядов.
– Тимофей, выходи на межу! – дал команду Чистяков…
Лученок подчинился, хоть и не слишком торопясь. Теперь машина шла между дорогой и пшеничным полем. Пыль не заслоняла видимости. Танк, идущий ближе к самоходке, дернулся. Стал бестолково забирать вправо, словно бычок, которого ударили обухом в лоб.
Когда установка поравнялась с ним, «тридцатьчетверка» уже дымила. Из открытого переднего люка пытался вылезти контуженый механик. Чистяков не мог останавливать машину, превращая ее в неподвижную мишень. Вперед, только вперед. Невольно оглянувшись, успел заметить, как язык пламени вырвался изнутри, сжигая человека заживо. Рот водителя был широко открыт, он кричал от боли, но слышно ничего не было. Все заглушал рев двигателя и лязганье гусениц.
Через десяток метров Саня разглядел вспышку за плетнем огорода. Кажется, это была та самая пушка, которую он увидел с левого берега в бинокль.
– Дорожка! – крикнул Чистяков.
Лученок мгновенно остановился, орудие оглушительно ахнуло, и машина снова рванула вперед. Разнесенный в мелкие клочья плетень и столб клубящегося дыма заслонили орудийную позицию. Попали или нет – непонятно. Манихин уже выбросил в люк стреляную гильзу и снова зарядил орудие.
«Тридцатьчетверки» с фланга продолжали вести беглый огонь. Сенченко стрелял реже, делая остановки. Все заволокло дымом и оседающей завесой поднятой в воздух земли. Самоходка проскочила сквозь завесу. Навстречу разворачивала ствол еще одна «гадюка», почти целиком закопанная в землю.
– Стой! – заревел Саня.
Допустить выстрела в лоб с расстояния ста шагов он не мог – всему экипажу верная гибель. И также не имел права промахнуться. Расторопный наводчик Коля Серов уже опускал ствол, немецкие артиллеристы заканчивали разворот, готовясь врезать кумулятивным или подкалиберным зарядом. И тот, и другой прошибут семьдесят пять миллиметров брони и мгновенно подожгут машину.
Чистяков так и не запомнил, поймал ли он «гадюку» в прицел или нажал на спуск раньше, угадав верный момент. Снаряд ударил с перелетом, взорвавшись в конце капонира. Но этого хватило, чтобы накрыть столбом пламени и земли расчет, вырвать одну из станин и подбросить пушку метра на полтора, опрокинув набок.Саня приказал остановиться. Что там впереди, он не видел. Торчала длинная стена хлева, сарай, еще какие-то постройки. Из заваленного взрыхленной землей капонира тянуло дымом, торчал согнутый ствол пушки, виднелось что-то, похожее на каску и кусок человеческого тела.
Теперь требовалась пехота, которая отстала. «Тридцатьчетверка» Сенченко давила траншею, стреляя из пушки и обоих пулеметов. Куда он целится, Чистяков не понял. Из траншеи выскочил немец в серо-голубом френче и с автоматом в руках. Он бежал прямо на машину, видимо, плохо соображая. Увидев перед собой громаду самоходной установки, попятился.
– Лейтенант, стреляй! – кричал снизу радист Костя Денисов.
Кто-то совал Чистякову ППШ, но фриц, пригибаясь, резво убегал прочь. Автомат Чистяков все же взял, но фриц, придя в себя, уже исчез.
Подъехали все четыре танка роты Сенченко, тяжело дыша, прибежали десантники. Две пушки, стоявшие на краю деревни, были разбиты, но что там впереди, было непонятно. Требовалось срочно продвигаться дальше, но в деревне, среди хат, сараев, заборов, могли прятаться и ждать другие пушки, которые откроют огонь в упор.
– Сержант, ты чего-то мышей не ловишь, – недовольно сказал Сенченко. – Соскочили с брони за километр.
– За два! – огрызнулся взводный из бывалых сержантов. – Вы осколки от мин даже не почувствовали, а я уже четверых потерял. Убитые и раненые позади остались.
– У нас тоже танк разбили. Чего сейчас потери считать? Шагайте помалу вперед. Цепью. Мы – следом.
Старший сержант кивнул, и редкая цепь, прижимаясь к домам и деревьям, осторожно двинулась к центру деревни.
– Взводный Попов погиб, – сообщил Сенченко. – Маленький такой лейтенант. Первый бой – и сразу наповал.
– Второй, – поправили его. – Вчера он неплохо действовал, когда мы четыре машины в наступлении потеряли. И стрелял вроде ничего, не прятался…– Четыре вчера, две сегодня, – загибал пальцы единственный уцелевший командир взвода, бывший сержант, получивший офицерскую звездочку перед боями. – Чем дальше воевать будем?
Младший лейтенант воевал давно, такая грустная арифметика была ему знакома. Он видел настрой подчиненных и, возможно, имел какие-то претензии к ротному. Видимо, собирался на правах опытного бойца высказать их, но Сенченко дал отмашку.
– Двигаем. Смотреть внимательно и поддерживать связь.
«Тридцатьчетверки» осторожно шли впереди. СУ-152, как и положено ей, немного отстала. Пехота постреливала в основном для поддержки духа. Немцы отошли либо к центру деревни, либо с самого начала там находился главный узел обороны.
Сухая Терёшка оказалась не такой и маленькой деревней. Чем дальше втягивались в глубину домов, тем большее напряжение охватывало Чистякова, да и остальных ребят из его экипажа.
– Сейчас шарахнут из какого-нибудь сарая, – мрачно вещал механик Лученок, – только брызги полетят.
Прибежал рябой ефрейтор и суетливо замахал руками:
– Товарищи! Там впереди фашистский танк. С крестами. Здоровенный, как дом. Наверное, «тигра»…
– «Тигр», – поправил его Чистяков. – Где он стоит?
– Вон за теми домами, в саду. Я покажу…
Самоходка медленно двинулась следом за рябым ефрейтором. Если действительно «Тигр», то работа предстоит именно экипажу Чистякова. Не зря же его установку кличут «зверобой».
– Так нельзя, – занервничал механик. – Расшибет он нас. Разведать надо и с Сенченко связаться.
Совет был дельный. Младший лейтенант уже и сам понял свою горячность и вызвал по рации ротного:
– Петро, не лезь дальше. Там, кажись, «Тигр». Надо глянуть.
Глянуть отправили радиста Костю Денисова. Ефрейтор ничего толком объяснить не мог, а недоучившийся студент, хоть и не имел опыта, но хорошо разбирался в немецкой бронетехнике. Вылезать из самоходки и куда-то идти ему явно не хотелось. Но и робость показывать не желал, так как авторитета в экипаже пока не заработал.
– Тимофей, ты рацию…
– Разберусь, – перебил его механик. – Автомат не забудь.