Вера кинула на мужа сердитый укоризненный взгляд.
– Он ей все рассказал, – наконец выдохнула она заготовленную версию. – Про меня, свою благодетельницу, которая продает его картины в галерее «Нью Арт Москоу». И про ее богатого мужа, который, по его подозрениям, торгует наркотиками, но не ясно на какой уровень власти в этом бизнесе уже успел залезть…
Теперь Вере стало гораздо легче. Она четко видела, как меняется выражение на привычно спокойном лице Жогова. Сначала он побелел, потом насупил брови, потом вспыхнул багрянцем, и наконец губы его сжались в нитку, желваки заходили ходуном, взгляд стал мрачнее черной тучи, а лицо, наоборот, белее снега. Веру это вдохновило. Ее понесло.
– Более того, – продолжала она, – он весьма художественно изображал, развлекая эту маленькую шлюшку, как бился в конвульсиях Эрлан. Мне, честно говоря, самой стало жутко. Все-таки Асанов был не чужим нам человеком, правда же?! Надо было бы Вику иметь хоть немного уважения к нашему другу. Ты же получил от него при его жизни много хорошего, ну, согласись же, Игорь!
– Хватит! – оборвал вдохновенный полет воображения рассказчицы муж. – С меня достаточно.
– Теперь ты его убьешь, милый? – игриво спросила Вера, подходя к мужу нетвердой походкой.
– Нет, – отстранил он ее бесцеремонно. – Сначала я выясню, кто та девица, которая уже «все знает». И позабочусь о том, чтобы она никогда ничего не вспомнила. Ей крупно не повезло, когда она все это выслушала. Где твой ненаглядный Цилицкий? У Липовой? В мансарде?
– Он-то да, там, – Вера вдруг поняла, что перестаралась, и ей стало страшно от того, что Игорь всерьез намерен предпринять что-то очень жуткое. – Но девицы-то там нет. Она ушла. Еще до того, как я себя обнаружила. Я хотела сразу вышвырнуть Цилицкого, но решила, что этого нельзя делать. Вдруг, он пойдет в полицию.
Игорь стоял столбом на одном месте, что было ему совсем не свойственно, и в упор с недоумением смотрел на жену.
– Что? – спросила она, заметив его странное внимание.
– Я думаю, что ты совсем идиотка.
– Что ты себе позволяешь?! – оскорбилась женщина, опешив от такого поворота.
– Ты подобру-поздорову отпустила девицу, которая теперь, как ты уверяешь, все знает про наши с тобой дела. Ты хотела выгнать Цилицкого, чтобы тот обделался вконец, душенка-то у него трусливая, и, струхнув, пошел бы да слил бы все, все без остатка в ближайшем полицейском участке.
– Но я же не выгнала его…
– Но ты же не заперла его на ключ?!
Тут Вера снова расслабилась. Она подошла к креслу, порылась в сумке и демонстративно поднесла ключ Игорю прямо под нос.
– Хорошо. Я доволен хоть этим. Придумывай теперь, как будешь заставлять его сдать подружку.
– Не буду я ничего придумывать. Я уже все знаю. Я уже все из него вытрясла.
– И чего же ты тогда так долго мне мозг выжигаешь? – мужчина расслабившись, плюхнулся на свое место и потянулся за бокалом.
– Мне, милый, это доставляет удовольствие, – промурлыкала опьяневшая женщина и примостилась на подлокотник его кресла, пытаясь перехватить бокал с коньяком.
– Тебе уже хватит. Ты уже пьяная, – увернулся от нее мужчина и встал, переходя на место напротив, туда, где раньше сидела Вера.
Жена фыркнула, но начала рассказывать.
– Зовут это чучело Люся. Она работает в нашей больнице «скорой помощи» медсестрой. В хирургии. Представляешь, она с собой в сумке носит шприцы – на всякий случай…
– Профессионально, – хмыкнул Игорь.
– Да. Так вот, она работает у Прилепского в отделении, вроде как, даже дружит с ним и обещала Вику таскать всякие редкие таблетки и препараты. Он клянется, что именно из-за этого с ней и повелся…
– Меня не интересует, почему он с ней повелся, оставь это себе – тебе же надо о чем-то постоянно переживать. Чем не тема для тебя? А меня очень интересует как раз, наоборот, эта девушка и ее работа.
– Ты ее убьешь? – равнодушно поинтересовалась Вера, протянув руку за бокалом.
Игорь любезно подтолкнул бокал ей навстречу и поднялся. Он пошел к цветам, взяв на маленький этажерке пульверизатор. Он любил опрыскивать и поливать цветы, когда что-то обдумывал. И Вера знала, что лучше в эти моменты его не дергать – ни расспросами, ни даже ни к чему не обязывающей болтовней, не требующей участия собеседника. Вера свалилась с подлокотника в кресло и приклеилась к бокалу.
– Не знаю… – наконец пробормотал Игорь. – Не знаю, что я в конце концов с ней сделаю, но для начала я ее использую. Она поможет нам в одном хитром предприятии. И у тебя в этом деле, Вера, будет ответственное задание. Поставь бокал! Тебе надо собрать все свои извилины в кучку и хорошенько их напрячь, чтобы точно запомнить, что делать. От твоей убедительности зависит, что сделают для нас Цилицкий и эта Люся.
* * *
Проверка на складе была почти закончена. Ребята провели досмотр тщательно и аккуратно, постарались на совесть.
Пара добрых молодцев в разгрузках и с собаками приближалась к последнему аппендиксу около выхода, недалеко от которого, прямо около железной двери, стояли в ряд четверо коренастых парней. В своих южных деревнях они загорели почти до черноты. Их давно не мытые смоляные волосы топорщились, как иголки у динозавров, в разные стороны. Узкие карие глаза сверлили команду сердитыми взглядами. Кроме злости в глубине этих глаз просматривалась врожденная родовая ненависть и затаившаяся надежда на реванш.
Они отказывались говорить. Они либо на самом деле не понимали, либо очень хорошо притворялись, что ни бельмеса не могут выдавить из себя по-русски.
– И как вы тут выживаете без русского, а, придурки?
Молодой командир отряда ФСКН, пользуясь своим превосходством в численности отряда и по праву представителя закона глумился над «пленниками».
Несмотря на то что досмотр был профилактическим (потому что не официальным), улов оказался приличным. На складе среди коробок и мешков с продуктами питания, которыми были завалены все подсобки, как это бывает в любом кафе, нашлись хоть и небольшие, но все-таки запасы: и гашиша, и марихуаны, и разноцветных таблеток.
– Опаньки, смотри, Сергей! – обрадовался один из команды ФСКН, когда обнаружил очередной пакет с наркотиком в укромном закутке.
Сергей Торчилин, командир отряда, триумфально поднял пакет в руке и, повернувшись к безмолвным «сотрудникам» склада, изобразил на лице вопрос: «И как вы это будете объяснять?» Те синхронно закивали, тыча руками себе в грудь:
– Наша, наша.
– Наша анАша… Я понимаю, что «ваша», – ухмыльнулся Торчилин. – Не мы ее сюда принесли. Ответ, господа, неправильный. Не в вашу пользу. Именно за то, что «ваша», вас сейчас всех и повяжут.
Кто-то из четырех попытался жестами показать, что найденное сокровище предназначено исключительно для личного пользования, но Торчилин сделал вид, что не понимает.