Еще возможно как-то взять верх над холодом и двигаться вперед при температуре 40 градусов ниже нуля. Но русская грязь непобедима. Ничто не властно над ней, ни человек, ни природа. Она господствует в степи несколько месяцев в году, пока яростное солнце не высушит ее, а земля от жара не начнет трескаться. Но грозовые тучи возрождают грязь каждые три недели. Грязь очень скользкая, потому что почва пересыщена маслянистыми веществами. Весь район буквально плавает в масле. Вода не течет, а стоит, грязь липнет к ногам людей и животных.
Выгрузившись на берегах Буга в октябре, мы уже удивились при виде грузовиков, наполовину утонувших в черной трясине. Но мы не оценили весь ужас ситуации, пока сами не вступили в эту трясину на юге Украины.
* * *
Дальше Днепропетровска поезда не ходили. Мосты обрушились, рельсы были взорваны.
В октябре 1941 года немецкие войска на большой скорости продвигались по Донецкому бассейну, оставляя в тылу обширные регионы, которые с началом сезона дождей превратились в черные дыры, физически недоступные. Подразделения, которые ранее двигались со стремительностью пули, на несколько месяцев увязли в борьбе с 300-километровым болотом, отделявшим их от Днепропетровска.
Сталина спасли 15 дней. Если бы солнечная погода простояла еще 15 дней, немецкие конвои со снабжением добрались бы до фронта. Но Сталина, оказавшегося на грани гибели, спасла всепобеждающая грязь, которая остановила его солдат и пушки в шаге от цели.
Гитлер разгромил миллионы советских солдат, уничтожил их авиацию, их артиллерию и танки, однако он ничего не смог сделать с ударами, которые сыпались с неба, напитав водой огромную маслянистую губку под ногами солдат, колесами грузовиков, траками танков. Величайшая и самая быстрая в истории победа на своей последней стадии увязла в грязи. Грязь и только грязь, в первую очередь грязь, старая, как мир, более мощная, чем стратегия, чем золото, чем ум и гордость человека.
* * *
Наш легион прибыл на Украину как раз вовремя, чтобы вступить в бой — точнее, вступить в борьбу с врагом.
Но борьба без славы, изматывающая борьба, борьба, сбивающая с толку, борьба разочаровывающая, хотя она придавала мужество тысячам советских солдат, которых немецкие танки расшвыривали во все стороны буквально пару недель назад.
Сначала они, как и французы в 1940 году, верили, что все потеряно. Все указывало на это. Они боялись и потому стремились спрятаться. Затем начались дожди. Из тополевых рощ и гнилых изб, которые скрывались среди деревьев, партизаны могли видеть, как отборные войска Рейха, которые ранее произвели на них такое впечатление, утеряли свою непобедимость. Их грузовики потерпели неудачу, их танки потерпели неудачу. Русские могли слышать, как водители в бессильной злости проклинали свои моторы. Бесновались мотоциклисты, неспособные вытащить свои машины из грязи. Понемногу перепуганные русские вернули себе уверенность.
Грязь подарила им передышку и позволила организовать сопротивление, которое стало эффективнее, потому что немецкая армия продемонстрировала свою уязвимость, немыслимую еще неделю назад, когда ее танковые колонны сверкали на солнце. Грязь превратилась в оружие. Снег стал еще одним оружием. В течение шести месяцев не произошло ничего особенно серьезного. Шесть месяцев отсрочки приговора, когда плечи борца едва не были припечатаны к ковру… До мая 1942 года этого было достаточно, чтобы сковать силы Рейха, которые, побежденные природой, мечтали только отсидеться спокойно до лучших времен. Партизаны уже организовали свои отряды в тылу немецких дивизий, беспокоили подобно комарам на болоте, больно жалили и стремительно исчезали сразу после укуса.
Мы мечтали об эффектных битвах. Но теперь мы узнали настоящую войну, войну против усталости, войну с предательской, засасывающей трясиной, ужасными условиями жизни, бесконечными болотами, ночами проливных дождей и пронизывающих ветров.
Мы прибыли на фронт после окончания летнего наступления, когда армии Гитлера увязли в чудовищном болоте, когда партизаны появлялись из-за каждой рощи и ставили свои ловушки повсюду.
Именно партизаны начали бои после Днепропетровска. В теории фронт находился в 200 километрах от Днепра. В действительности он начинался в 50 метрах от дороги. Буквально в паре километров от Днепра тысячи партизан укрывались в еловых лесах, растущих на берегах реки Самары. По ночам взлетали на воздух соседние мосты, отдельных солдат убивали, вспыхивали таинственные пожары. В ночь нашего прибытия в большой заводской поселок Новомосковск загорелся гараж, в котором стояли 90 грузовиков вермахта, и осветил весь населенный пункт.
Этих опасных налетчиков следовало изловить и уничтожить. Наш легион получил приказ выдвинуться на запад, юго-запад и юг от этого лесного убежища противника.
* * *
Когда мы пересекли полосу грязи, которая отделяла нас от деревьев, то были вымотаны до предела адской борьбой. Каждый метр грязи стал непреодолимым препятствием.
Вся местность вокруг была черной, как смола, причем повсюду стояла вода. Не светилось ни одно окно на фермах. Мы падали в ямы, полные грязи, роняли оружие и на ощупь искали его. Вода поднималась до середины бедра. Ямы были такими опасными, что нам приходилось связываться веревками по три человека, чтобы можно было быстро вытащить товарища, попавшего в беду.
Мы потеряли около 20 часов, пересекая эти адские километры. В конце концов все оказались перемазаны с ног до головы. Свои вещи нам пришлось бросить в воде. Наконец мы натолкнулись на несколько заброшенных изб. Мы развели костры из соломы и досок, отодранных со стен. Вся наша одежда пропиталась грязью. Наши тела покрылись липкой слизью. Наша кожа стала какой-то непонятно серой.
Довольно долго мы пытались оттереться клочками сена, но разочарованные, грязные, вонючие остались ждать наступления утра, задыхаясь в клубах едкого дыма.
* * *
Вот такую борьбу вели тысячи солдат на фронте длиной 3000 километров, превратившемся в сплошную полосу навоза и слизи.
Встревоженные, измученные, мы должны были сражаться с врагом, находившимся впереди нас, позади нас и вообще со всех сторон. Грязь подорвала наш дух. Самые слабые просто падали в изнеможении.
Во время первой фазы боя один из наших солдат попал в трясину, так что торчать осталась лишь голова. Полностью потеряв мужество, он выстрелил себе в рот из винтовки.
Земля имела свои укрепления. Старая русская земля, по которой шагали завоеватели, использовала свое естественное оружие, она сама защищала себя, сама мстила.
Первое возмездие настигло нас дождливой осенью 1941 года, когда мы увидели лужи красной крови на черной, липкой, скользкой грязи.
Деревню Карабиновка, где мы провели почти три недели, стараясь нейтрализовать действия партизан, пересекала, как и все остальные русские деревни, бесконечная сельская дорога шириной около 50 метров. По обеим ее сторонам стояли избы, изгороди, дощатые заборчики и вишневые сады.