— Ничего, дай срок, все наладится, — Виктор выпил водку и закусил тушенкой. — И дом твой отремонтируем. Кстати, кто это так похозяйничал?
— Не знаю… — Эля пожала плечами. — Тогда тут стрельба была, стало страшно, и я сбежала отсюда.
— А куда бежать? — удивился Виктор.
— Ну, все-таки… Солдаты же… — Эля замялась и только потом договорила: — Мы в монастыре недели две отсиживались. А когда назад вернулась, тут уже так было. Только то, что в гараже спрятала, сохранилось.
— Гараж? — заинтересовался Виктор. — Где?
— Во дворе… Папа при Польше на «фокселе» [18] ездил. У нас был…
— Ишь ты… — покачал головой Виктор. — Неплохо жили…
— Неплохо, — согласилась Эля и пожаловалась: — Я как вернулась, все обломки на чердак стаскивала, туда, где не течет…
— Постой, постой, — остановил ее лейтенант. — Я ж вроде там спинку от кровати видел… Пойдём-ка, глянем, может, там еще чего есть.
Виктор не ошибся. Среди обломков, стянутых на чердак, нашлась и вторая спинка, и боковины, и даже матрас, из которого, правда, повылезали почти все пружины. Однако после того как Виктор сбил все вместе гвоздями, подвязал шпагатом пружины и положил сверху кусок выбеленного временем брезента, кровать приобрела очень даже приличный вид. Чтоб она надежней стояла, Виктор припер ее боком к стене и, очень довольный собой, подмигнул Эле.
— Ну вот, теперь есть где спать.
— А постель? — забеспокоилась Эля. — У тебя белье есть?
— Нету, — Виктор развел руками и усмехнулся. — Ничего, на первое время и шинели хватит.
— Нет, это нехорошо, — возразила Эля и без колебаний перетащила свою постель на отремонтированную кровать. — Тут не фронт, так что будешь спать как положено, а себе я еще что-нибудь найду.
— Нет, нет, нет, так не пойдет, — запротестовал Виктор и неожиданно предложил: — Слушай, а давай-ка спать вместе, а?
— Вместе?.. — Эля густо покраснела и едва слышно ответила: — Я не умею вместе…
— Я тоже, — рассмеялся Виктор и нежно обнял девушку…
* * *
Медленно и осторожно, задним ходом, воинский «студебеккер» вползал в распахнутые настежь ворота. Конечно, въезд во двор не был рассчитан на огромный грузовик, и потому два солдата, отходя вместе с машиной, внимательно следили, чтобы рубчатые скаты не влезли на хрупкую бровку.
Наконец грузовик остановился, двигатель смолк, и с подножки спрыгнул пожилой, жилистый старшина. Погладив пальцами роскошные, «гвардейские», усы, он властно и одновременно как-то по-свойски, обращаясь к солдатам, сидевшим в кузове, распорядился:
— Вылазьте, хлопцы! Разгружатысь будемо.
В этот момент боковые двери дома раскрылись, и на ступеньки вышел Виктор, одевший по утреннему времени только сапоги и галифе. Гимнастерки на нем не было, зато голубая майка туго обтягивала так и играющий мускулами торс.
Может, потому, что офицер был одет не по форме, а может, и потому, что обстановка вовсе не казалась официальной, но только старшина, приехавший на «студебеккере», обратился к Виктору совсем по-домашнему:
— Вот, инженер, я хлопцев привез. Як договорились.
— Добро…
Виктор уважительно, за руку, поздоровался со старшиной и спросил:
— Ну, как хоромина, Митрич?
— Авантажный домишко… — старшина аж цокнул языком от удовольствия. — Довести до ладу, всю жизнь прожить можно.
— Ну, про всю жизнь говорить пока не будем, — усмехнулся Виктор, — а вот ремонтик, конечно, сделать надо.
— Не боись, инженер, все зробым як треба. У меня материалу полный «студер», да хлопцев я подобрал добрых… Сейчас разгрузимся и до работы!
— С чего начинать думаешь? — уже по-деловому спросил Виктор.
— А ось це розжуваты треба…
Митрич отступил на пяток шагов, окинул взглядом двор, потом, разглядывая фасад, сходил к воротам и, только вернувшись назад, принялся рассуждать вслух:
— Я так думаю, инженер… Сначала все трубы проверим. Там газ, вода, канализация… Ну, удобства, в общем. Потом печи.
— Подожди, подожди… — остановил старшину Виктор. — Сверху ж течет.
— Ну нехай течет. Сейчас лето. А шоб текло куды треба, сколотим щит с горбыля, накроем толем, и хай так стоит до белых мух. А там осенью побачим…
— Зачем так? — несколько растерялся Виктор.
— Зачем? — Митрич хитро прищурился. — Оно, конечно, дело хозяйское… Но только, не в обиду будь сказано, якщо мы все як слид зробымо, то на такой домишко и кто другой задывытысь може. А так, без крыши, кому он потрибен?
— Ну, я так далеко не заглядывал, — рассмеялся Виктор.
— А треба, инженер, ой треба… — Митрич покачал головой. — Ось демобилизуешься, родню сюда выпишешь, та й живи соби.
— Эх, Митрич, Митрич… — вздохнул Виктор. — Да у меня-то и родни всей — один дядька в эвакуации.
— Ну и шо? Хозяйку заведешь, дядька теж сюды, нехай старый у садку роется, чем не жизнь?
— Насчет хозяйки еще обмозговать надо… — Виктор покачал головой. — А пока бери бойцов и пошли в дом, подзакусим.
Когда Виктор в сопровождении Митрича и солдат зашел на кухню, Эля, предупрежденная заранее, уже накрывала стол. Увидев мужчин, она слегка застеснялась, достала из ледника три бутылки настоящей водки и вежливо пригласила:
— Прошу вас, проходите… Садитесь… Это все вам…
Дождавшись, пока солдаты, стараясь не шуметь, расселись, Эля отошла к Виктору и тихо сказала:
— Можно я уже пойду, а то ж мне на службу…
— Да, да, конечно. Я дальше сам.
Эля исчезла за дверью, а Виктор повернулся к старшине.
— Ну вот, Митрич, командуй! Тут на столе, как видишь, кой-какой харч и все такое… На плите чайник горячий, сахару, правда, нет, но вон там сахарин в пакетике. Так что действуй!
— Инженер… — развел руками Митрич. — Ну ты и разодолжил! Сразу видно, хозяйский прием.
— Да где там, хозяйский, — рассмеялся Виктор. — Не блиндаж же строить будете, понимаю…
— То-то и оно, что не блиндаж… — согласился Митрич и уже от души добавил: — Ты, я бачу, инженер, до нас як до людей, то ж и мы не подгадим, будь уверен.
— Да ладно, ребята, что вы, — махнул рукой Виктор. — То ж не я, хозяйка, сами видели…
— Ой видели, инженер… — Митрич шутливо погрозил ему пальцем и, повернувшись к солдатам, сказал: — Очень даже ничего хозяйка, верно, хлопцы?
— Верно, верно!
Солдаты радостно зашумели, подвигаясь ближе к столу, но тут дверь внезапно распахнулась, и возникший было гомон мгновенно стих. На пороге стояла Эля. На ней было шелковое платье, в руке кожаная сумочка, причем волосы она не закрутила в модные локоны, а свободно сбросила их на плечи, пышной золотистой волной.