Убедившись, что его работа одобрена, Ицек стремглав помчался назад в школу и через минуту соскочил с крыльца, держа под мышкой свернутый рулон бумаги. Сегодня, перед началом общего собрания, специально приуроченного к жатве, Ицек решил удивить односельчан еще и «анонсом».
При новой власти кинопередвижка стала в селе частым гостем, и все знали, что вечером она обязательно будет. Ицек же не поленился сбегать на почту, дозвонился до райцентра и узнал, что механик должен привезти новый фильм «Степан Разин». Дополнительными расспросами Ицек установил содержание картины и, не пожалев труда, во весь лист, как умел, намалевал чернобородого казака в красных шароварах.
Едва Ицек развернул афишу и начал прикалывать ее кнопками, сельчане одобрительно загудели. Собираясь по важному делу на школьный двор, они уже издалека видели лозунг, и встретивший их еще и красочный плакат как нельзя лучше отвечал праздничному настроению.
Толкавшийся здесь же Гераська Патынок, первым делом пролез поближе к афише.
— Слухай, Ицек, що то за козарлюга?
Гераська бесцеремонно ткнул заскорузлым пальцем прямо в красные разинские шаровары.
— Шо ты тычешь?! Шо ты тычешь? — всполошился Ицек и предусмотрительно отпихнул Гераську подальше. — Не можешь так спросить, да?
— Так я ж ентих буквов не разгляжу…
Гераську так заинтересовал казак в шароварах, что он даже забыл обидеться на Ицека.
Ицек посмотрел на Патынка и насмешливо покачал головой. Все село прекрасно знало, что Гераська из всех печатных знаков различал только цифры, да и то лишь на мелких денежных купюрах, так что слова о буквах были явным бахвальством. Однако Ицек добросовестно записал на афишу все, что ему сказал в телефон киномеханик, и теперь, воспользовавшись случаем, старательно прочитал вслух:
— «Союзкинопорокат». Звуковой художественный фильм «Степан Разин». В этом фильме зрители познакомятся с борьбою селян против феодального ладу бояр и помещиков. Авторы сценария: Правов, Чапыгин, Преображенская. В главных ролях артисты-орденоносцы Абрикосов, Жаров, Глазунов».
Хотя Гераська не понял доброй трети услышанного, он с жаром набросился на Ицека:
— Що ж ты мени раньше не сказав? Я б людей жбурнув, як воно треба, а то що воно так…
— Ладно, кончай!
Всерьез сердиться на Гераську было просто смешно, но Ицек не упустил случая отчитать Патынка:
— Чого це ты, дурню, будешь людей жбурляты? Люди и без тебе прийдуть!
Увидев, что Гераська начал обиженно пыжиться, Ицек поспешно отошел в сторону. Ему вовсе не хотелось, чтобы Патынок, в любую минуту готовый учинить дурацкий скандал, портил настроение людям, сходившимся на собрание…
* * *
Члены правления ждали возле «Сільради» не зря. Райкомовская «эмка» подъехала минут за двадцать до начала собрания. Среди вышедших из машины дядька Свирид сразу приметил капитана Усенко. Пока все собравшиеся дружно приветствовали гостей, дядько Свирид не лез вперед, а вместо этого напряженно следил за капитаном. В какой-то момент их взгляды встретились, и капитан Усенко резко кивнул. Дядько Свирид непроизвольно вздрогнул и боком-боком подался в сторону.
В укромном местечке Свирида ждал Петро Меланюк. Едва увидев запыхавшегося дядьку, Петро бросился к нему.
— Ну що, починаем?..
— Так, Петре… Ти тильки не хвилюйся, — попробовал успокоить его дядька Свирид, хотя сам так и дрожал от возбуждения. — Пистоль не забув?
Вместо ответа Петро хлопнул себя по выпущенной поверх пояса рубахе. Дядька Свирид кивнул и принялся напоследок инструктировать Меланюка:
— Ти, Петре, не бойся… Там тильки холости патроны. Усенко сам наказував шмаляти побольше. А першому, хто на тебе кинется, просто у грудь, не забув?
— Та не забув я, не забув…
Петро нащупал на поясе рукоять пистолета и поправил напуск рубахи.
— Ти памьятай Петре… Весь час памьятай… — Дядька Свирид сам никак не мог успокоиться. — Треба бигты як домовлялись! Тильки через перелаз, а дали за домом бестарка чекати буде, бо без коней втекти не можна… Я того воза туды сам поставил…
— Та памьятаю…
— И ще… — дядька Свирид взял Петра за руку. — Останнего раза капитан казав, що як выйде, то бійци кровью мазатысь будуть, ну щоб уси повирилы, що ти, той, взаправду стреляв… Так, щоб ти не лякався…
— Добре… — кивнул Меланюк. — Так я пишов?
— Давай, Петре! И хай щастыть тоби…
Оставив дядьку Свирида в завулке, Петро боковой стежкой вышел к школе и тут во дворе как назло к нему неожиданно пристал ко всем цеплявшийся Ицек:
— Слухай, Петро, хочу тебе спросить…
— Що?
— Ти за Польщи в криминале чего сидел?
— А тоби яке дило? — окрысился Петро, которому сейчас было плевать на Ицека. — Сам би поседив, так, може б, й знав щось, а то хто сидить, а хто только языком мелет!
В словах Петра была доля правды. Что ни говори, а Меланюк сидел при поляках в тюрьме, а Ицек крутился у портного в подмастерьях…
Пока Ицек собирался с мыслями, из-за церкви показался небольшой конный разъезд, рысью направлявшийся к школе. Поъехав к ограде школы, конники спешились, и часть из них прошла во двор, а вторая как бы сама собой рассредоточилась вдоль улицы. Одновременно с ними к воротам подошли капитан Усенко и сопровождавший его дядька Свирид.
Всерьез обеспокоенный предстоящим бегством, Петро напряженно следил за ними, забыв про Ицека и не подозревая, что это волнение сразу же, как в зеркале, отразилось у него на лице.
Уже с середины двора, не дойдя еще шагов пятнадцать, дядька Свирид вскинул руку и закричал, показывая на Меланюка:
— Вот он!..
Внутренне готовый к этому, Меланюк сразу кинулся бежать, и тут неожиданно Ицек, не спускавший с него глаз, бросился наперерез.
— Стой! Стой, подлец!.. — заорал Ицек, загораживая перелаз.
Петро попробовал прорваться, но Ицек, не переставая орать, обеими руками вцепился в рубаху Меланюка. Едва Петро понял, что непредвиденное вмешательство активиста путает так тщательно отработанный план, откровенная злость исказила его лицо. Ицек испуганно отшатнулся, а Петро, получив наконец свободу, метнулся назад.
Стараясь в считанные секунды найти решение, Меланюк выхватил из-под рубахи «парабеллум» и, размахивая им, заметался по двору. Увидев, что он вооружен, селяне кинулись кто куда, и только оставшиеся на месте красноармейцы своим видом напомнили Петру что надо делать.
Почти не целясь, Меланюк принялся палить во все стороны. Красноармейцы тут же отшатнулись, а один, наверное, тот, в кого по плану должен был стрелять Петро, рванул гимнастерку и, обнажив красную, как от крови, грудь, начал хватать руками товарищей.
Петро сорвался с места и, еще пару раз пальнув на бегу, буквально налетел на шарахнувшегося оседланного коня, задранной головой испуганно натягивавшего привязь. Рванув со столба поводья, Петро вскочил в седло и, еще не попадая носками сапог в стремена, послал строевого коня вперед.