Book.

Учитывая упорные атаки немцев в одном и том же месте, командир 307-й стрелковой дивизии стянул в район Понырей всю противотанковую артиллерию. К отражению атак танков изготовились орудия крупных калибров, истребители танков, отряды заграждения и т. п. Небольшая железнодорожная станция была превращена в настоящую противотанковую крепость с круговой обороной.

Последний решительный штурм станции Поныри состоялся вечером 7 июля. На этот раз противник, бросив в бой одну танковую (18-ю) и две пехотные дивизии (86-ю и 292-ю), нанес одновременно удар с трех направлений: с севера, востока и запада. Части 307-й стрелковой дивизии после непрерывного дневного боя не выдержали удара превосходящих сил противника и отошли в южную часть Понырей. Бой за станцию при свете горящих домов продолжался всю ночь. Командующий 13-й армией приказал вернуть утраченные позиции. Поддерживать пехотинцев 307-й стрелковой дивизии должны были 51-я и 103-я танковые бригады 3-го танкового корпуса. Атака должна была начаться с рассветом следующего дня. Также участвовать в контратаке должны были 129-я танковая бригада, имевшая на тот момент 10 КВ, 18 Т-34, 11 Т-70 и 11 Т-60, и 27-й гв. тяжелый танковый полк (6 КВ-1С). Чтобы подстраховаться на случай сильного удара противника, Н. П. Пухов подтянул в район Понырей 4-ю воздушно-десантную дивизию из состава 18-го стрелкового корпуса.

Во всяком позиционном сражении есть своя «избушка лесника». Для сражающихся за Поныри таковой стала станционная водокачка. Этот ориентир отметил острым писательским взглядом К. Симонов: «Хорошо зрительно помню тогдашний вид Понырей, за которые шел бой: разбитые станционные здания, торчавшую, как палец, уцелевшую водокачку». В результате контрнаступления утром 8 июля советские стрелковые и танковые части вернули себе контроль над Понырями и вышли на рубеж водокачки. Во второй половине дня немцы вновь заняли станцию, а вечером удачной контратакой 307-я стрелковая дивизия вернула утраченные позиции.

На следующий день бои за Поныри продолжились с прежней ожесточенностью. На этот раз немцы сменили тактику и взяли станцию «в клещи» ударом по обе стороны от железной дороги. Ударной силой новой немецкой атаки стала так называемая «группа Каль». В нее были сведены 654-й батальон «Фердинандов» и 216-й батальон «Брумбаров». Майор Бруно Каль был командиром последнего. В советских источниках в состав «группы Каль» включают 505-й батальон «Тигров», но, по немецким данным, он действовал на ольховатском направлении.

Внезапным сосредоточенным ударом крупных сил тяжелой бронетехники немцам удалось прорваться в район поселка Горелое, глубоко в тыл оборонявшим Поныри советским частям. Однако здесь они попали в «огневой мешок» нескольких истребительно-противотанковых артполков. Маневр немецких тяжелых танков сдерживался минным полем с многочисленными фугасами из авиабомб и тяжелых снарядов. Прорваться в глубину советской обороны на плечах группы Каль у немцев не получилось, но оборонявший Поныри полк 307-й стрелковой дивизии попал в окружение. Вечером 9 июля защитники станции были деблокированы ударом 4-й гвардейской воздушно-десантной дивизии.

Утром 10 июля произошла смена состава участников сражения за Поныри с немецкой стороны. 292-я пехотная дивизия была отведена назад, вместо нее в бой за многострадальную станцию вступила свежая 10-я танкогренадерская дивизия генерал-лейтенанта Шмидта. Вновь был нанесен удар в обход станции с востока, позиции ее защитников были глубоко охвачены с фланга. Однако благодаря вступившим в бой десантникам ситуация оставалась под контролем. Вечером 10 июля Н. П. Пухов отдал приказ на отвод 307-й дивизии во вторую линию. Ее позиции заняли части 3-й и 4-й гвардейских воздушно-десантных дивизий.

Ольховатка. В то время как корпус Гарпе вел тяжелые бои за Поныри, корпус Лемельзена пытался прорваться на юг на ольховатском направлении. Определенная свобода действий немецких командующих корпусами часто позволяла оперативно реагировать на возникающие кризисы, но история дает нам немало примеров решений, идущих вразрез с интересами армии в целом. Так, в бою 8 июля Лемельзен решил использовать части переданной ему 4-й танковой дивизии по своему собственному, особому плану. Командир XXXXVII танкового корпуса изъял из прибывшей дивизии ее танковый полк, чтобы свести все имеющиеся танки во 2-й танковой дивизии. Также дивизия Люббе усиливалась 505-м батальоном «Тигров». Все эти танковые силы были объединены в бригаду «Бурмейстер» под командованием генерал-майора Арнольда Бурмейстера из 2-й танковой дивизии. Причем она была подчинена непосредственно штабу корпуса, не подчиняясь ни одному из командиров танковых дивизий, из техники которых ее составили. После полудня фактически командовал бригадой командир 2-й танковой дивизии Люббе. Вместо изъятого полка 4-я танковая дивизия получила 904-й батальон штурмовых орудий. Если называть вещи своими именами, Лемельзен превратил переданную ему 4-ю танковую дивизию в слабую пехотную 4-батальонного состава, поддержанную только «Штугами». Направление главного удара естественным образом смещалось в полосу 2-й танковой дивизии.

Задачей «бригады Бурмейстера» (по оценке Люббе, в нее входили до 180 танков) был прорыв с линии Самодуровка-Кашара на юг, в направлении высоты 274 (4,5 км юго-западнее Ольховатки). Таким образом, Лемельзен стремился пробиться в южном направлении, прогрызть советскую оборону, надеясь на тактическое мастерство своих войск. Почти 200 танков также вселяли надежду на взлом советской обороны на узком фронте.

Надежды Лемельзена на сокрушительный удар большого количества танков не оправдались. На пути XXXXVII танкового корпуса занимали оборону три дивизии 17-го гв. стрелкового корпуса, усиленные танками двух корпусов 2-й танковой армии. Они оборонялись в полосе, несколько большей той, что занимала в начале битвы злосчастная 15-я стрелковая дивизия. Жестокие бои развернулись 7 июля за высоту 257,0, прозванную немцами «танковой высотой». Взять ее наступающим не удалось. Немцам удалось лишь несколько потеснить на юг части 6-й гв. стрелковой дивизии. Дальнейшее продвижение было остановлено огнем с места танков 109-й танковой бригады, 48-го и 58-го танковых полков, а также огнем 614-го истребительно-противотанкового полка. Офицер I батальона 35-го танкового полка 4-й танковой дивизии описывал ситуацию в своем рапорте после боя:

«Русские подготовили оборонительные позиции на всех господствующих и тактически важных участках местности, куда можно было загнать танки и использовать как бронированные пушечные и пулеметные гнезда. Уничтожить вкопанные танки было очень трудно, потому что они были хорошо замаскированы, а их орудия располагались над самой землей. Большая ширина позиций не позволяла обойти их и нанести удар с тыла. Русские танки, особенно Т-34, КВ-1 и КВ-2, очень хорошо подходили для такого использования благодаря своей толстой броне и хорошему вооружению. Если их нельзя было атаковать с тыла, то уничтожить такие танки можно было лишь совместными действиями тяжелой артиллерии и пикировщиков» [62] .