Во-первых, советские войска могли готовить оборону под Ельней, могли не готовить – результат был бы одинаковый. В октябре удар немецкого танкового клина последовал намного южнее Ельни, и войскам 24-й армии пришлось бросать подготовленные в сентябре 1941 г. окопы и отступать на восток.
Во-вторых, для Владимира Богдановича это станет новостью, но ельнинская операция была частью контрнаступления [227] советских войск с целью выйти на коммуникации 2-й танковой группы. Директива Ставки ВГК №001253 от 25 августа 1941 г., подписанная Б. М. Шапошниковым и И. В. Сталиным, гласила:
«Войскам Резервного фронта, продолжая укреплять главными силами оборонительную полосу на рубеже Осташков, Селижарово, Оленино, р. Днепр (западнее Вязьмы), Спас-Деменск, Киров, 30 августа левофланговыми 24-й и 43-й армиями перейти в наступление с задачами: покончить с ельнинской группировкой противника, овладеть Ельней и, нанося в дальнейшем удары в направлениях Починка и Рославля, к 8 сентября 1941 г. выйти на фронт Долгие Нивы, Хиславичи, Петровичи, для чего:
а) 24-й армии в составе восьми сд, одной тд, одной мд – концентрическими ударами уничтожить ельнинскую группировку противника и к 1 сентября выйти на фронт ст. Б<ольшая>Нежода, Петрово, Стройна; в дальнейшем, развивая наступление, нанести удар в направлении на Починок и, овладев последним, к 8 сентября выйти на фронт Долгие Нивы, Хиславичи;
б) 43-й армии, оставив 222-ю и 53-ю стр. дивизии на занимаемом фронте обороны и главные силы армии на обороне спас-деменских и кировских позиций, двумя стрелковыми и двумя танковыми дивизиями 30 августа перейти в наступление в общем направлении на Рославль и, овладев Рославлем, к 8 сентября выйти на фронт (иск.) Хиславичи, (иск.) Петровичи;
в) 31, 49, 32, 33-й армиям, оставаясь на местах, продолжать работы по развитию занимаемой оборонительной полосы»{92}. [228]
Если наложить задачи этой директивы на карту, то можно увидеть, что Резервный фронт в случае успеха операции должен был перехватить одну из основных коммуникаций 2-й танковой группы – шоссе Смоленск – Рославль. Соответственно 24-й армии К. А. Ракутина ставилась задача ликвидировать Ельнинский выступ и продвигаться вдоль проходящего через Ельню шоссе на юго-запад, перерезая трассу Смоленск – Рославль севернее Рославля. Соседняя 43-я армия должна была во взаимодействии с 50-й армией Брянского фронта наступать на Рославль. Во исполнение директивы Ставки 26 августа командующий Резервным фронтом Г. К. Жуков подписал боевые приказы № 0023/оп и № 0024/оп для 24-й и 43-й армий соответственно. В 24-й армии формировались северная (102-я танковая, 100-я и 107-я стрелковые дивизии и части усиления), южная (106-я и 303-я стрелковые дивизии) и центральная (19, 309-я стрелковые дивизии) ударные группы войск. В 43-й армии главный удар наносили 211, 145-я стрелковые и 109-я танковая дивизии, вспомогательный – 104-я танковая дивизия. Начало наступления той и другой армий было назначено на 30 августа.
Вместе с тем необходимо отметить, что в преамбуле директивы были ошибочно определены ближайшие планы противника: «Противник, обороняясь на направлениях Белый, Вязьма, Спас-Деменск, сосредоточивает свои подвижные силы против войск Брянского фронта, по-видимому, с целью нанести в ближайшие дни удар на направлении Брянск, Жиздра»{93}. Т.е. Шапошников предполагал, что удар будет нанесен не строго на юг в тыл Юго-Западному фронту, а на юго-восток. [229]
Замечу, что в конце августа 1941 г. Жуков был всего лишь командующим Резервным фронтом и распоряжался войсками фронта лишь в рамках директив Ставки ВГК. В любой момент Ставка могла изъять необходимое число дивизий и использовать их на другом направлении. Так впоследствии произошло с высвободившейся в результате ликвидации Ельнинского выступа 100-й стрелковой дивизией (вскоре ставшей 1-й гв. стрелковой дивизией), которая была переброшена на юго-западное направление и приняла участие в попытке деблокирования киевского «котла» под Лохвицей. Когда стало понятно, что операция проходит успешно, началась перетряска боевого состава Резервного фронта: 133-я и 178-я стрелковые дивизии 2 сентября вышли из состава 24-й армии и грузились в эшелоны. Это были две дивизии почти 100%-ной комплектности, занимавшие фронт по 20 км каждая к северу от Ельнинского выступа{94}. Ставка сняла с ликвидации Ельнинского выступа самые вкусные сливки – две дивизии, на которых муха не сидела, и соединение, отличившееся в бою и получившее бесценный боевой опыт. Изъятые из состава Резервного фронта 133-я и 178-я стрелковые дивизии избежали окружения в октябре 1941 г. и в битве за Москву воевали на Калининском фронте.
Если читать Гудериана внимательно, с карандашиком, то можно найти сведения о том, как действия фронтов на московском направлении повлияли на наступление 2-й танковой группы на юг. Описывая подготовку к операции, «быстрый Гейнц» жалуется: «Наиболее горькое разочарование вызвал у меня вывод 46-го танкового корпуса из состава моей танковой группы. Несмотря на обещание, данное мне Гитлером, командование группы армий решило оставить этот корпус в [230] резерве 4-й армии, сосредоточив его в районе Рославля и Смоленска. Мне пришлось выступить в новый поход, имея лишь два корпуса – 24-й и 47-й, силы которых с самого начала были признаны мною недостаточными. Мой протест против этого решения был оставлен командованием группы армий без внимания»{95}. Исключенный из состава 2-й танковой группы XXXXVI моторизованный корпус был оставлен как раз на направлении наступления Резервного фронта и не засиделся без дела – его 10-я танковая дивизия была использована при отражении удара 43-й армии. Следы этого наступления мы находим в дневнике Гальдера, запись от 31 августа 1941 г: «Вклинение, осуществленное противником на участке 23-й пехотной дивизии, оказалось более глубоким, чем это представлялось в первый момент. Прорвавшиеся части противника дошли до высоты, на которой располагался передовой командный пункт 7-го армейского корпуса. Предпринята контратака частями 10-й танковой дивизии»{96}. Однако Жукову не довелось завершить описанную в процитированной выше директиве Ставки ВГК операцию Резервного фронта – он был вызван под Ленинград.
Таким образом, обвинение В. Суворова, что наступление под Ельней негативно сказалось на судьбе Юго-Западного фронта («Жуков в августе и сентябре не помог гибнущим в окружении под Киевом»), не подтверждается фактами. Даже если отвлечься от того, что не Жуков определял характер использования войск Резервного фронта, отчетливо видно стремление советского командования воздействовать на весь фланг 2-й танковой группы. Собственно, Резервный фронт Г. К. Жукова вместе с Западным фронтом приковал к себе внимание [231] XXXXVI моторизованного корпуса, что почти на треть уменьшило ударные возможности войск Гудериана. Командование группы армий «Центр» предпочло держать этот корпус в резерве для парирования советских наступлений.
В случае с Киевом вмешались, выражаясь юридическим языком, обстоятельства непреодолимой силы. Советское командование до определенного момента считало себя в силах парировать действия противника, но в последний момент как гром среди ясного неба на чашу весов сражения немцами была брошена целая танковая группа. На кременчугский плацдарм 12 сентября переправилась ранее отмечавшаяся разведкой в полосе Южного фронта 1-я танковая группа Эвальда фон Клейста. Именно быстрое продвижение танков Клейста обусловило замыкание окружения. Наступление Гудериана к тому моменту было почти на пределе возможного, продвижение на Ромны и Лохвицу было произведено из последних сил. Но парировать удар сразу двух танковых групп было уже непосильным трудом для ослабленных тяжелыми боями советских фронтов.