– Дровосек, – пробормотал Порк. Также он понял, что появились незнакомцы совсем не вовремя. В тот самый момент, когда все богатство оказалось сложено в одну кучу. Конечно же, они пришли именно за ним.
– Мое! – взвизгнул пастух и заметался между сваленным барахлом и так и не снятыми с мертвеца сапогами. Затем, понимая, что с ними ему никак не справиться, с воплями обиды и страха бросился в противоположную от людей сторону.
– Гдо эдо был, лопни двоя жаба? – прогнусавил сквозь прижатый к носу и рту рукав рубахи Лук.
Мертвечиной несло так, что он боялся потерять сознание.
– Явно не оживший покойник. Обычно они бегут не от тебя, а к тебе, – с иронией ответил ему Га-нор.
– Мелот его знает. Выглядел он еще так…
– Мародер. Жаль, что ушел.
– Бабему?
– Потому, что его можно было расспросить. А еще потому, что ему может хватить ума привести сюда кого-нибудь. Уходим. Живо!
Лук не возражал. Покинуть зловонную поляну, где валялись (слава Мелоту!) окончательно мертвые мертвецы, он счел за великое счастье.
Га-нор почти бежал. Стражник хоть и запыхался, но не отставал. Такой темп они поддерживали минок десять.
Наконец северянин остановился, нырнул в кусты и тут же исчез. Лук нервно топтался на месте.
– Ну, долго тебя ждать? – Из зарослей появилась недовольная голова следопыта.
– Откуда я знал, что мне тоже сюда? – оправдался солдат, залезая в укрытие.
– Смотри.
– Куда?
Сын Ирбиса отодвинул ветку.
– Туда.
За краем зарослей начиналось небольшое поле, а за ним была прекрасно видна расположенная по берегам реки деревня. Лук так обрадовался этому зрелищу, что не сразу заметил смотровую вышку, где стояла едва видимая с такого расстояния фигурка лучника и идущий вдоль домов патруль из трех солдат.
– Теперь ты должен мне два сорена.
Лук разочарованно помянул жабу. Деньги ерунда. Бездна с ними! Набаторцы куда хуже. Неужели им и вправду суждено пробираться лесами и болотами до самой Альсгары?
– Я лучше здесь умру, – простонал он.
– Погоди умирать. Жди.
– Не думаю, что мы здесь что-нибудь высидим.
– Я не прошу тебя думать. Я прошу ждать. Надо посидеть и посмотреть. Уходить рано. Дотянем до ночи, там будет видно.
– Нам не удастся пробраться в деревню незамеченными.
– Глупости! – фыркнул Га-нор. – Ты посмотри на них. Кого им здесь охранять и кого опасаться? Особенно с этой стороны. При желании в поселок снежный тролль проберется, не говоря уже о человеке. О! А это, кажется, по наши души.
Лук увидел, как через поле от деревни скачет с десяток всадников. На одной лошади сидели сразу двое. Первый – набаторский солдат, а второй, судя по светлой рубахе, – тот самый парень, которого они спугнули с поляны. У кромки леса солдаты натянули поводья, спрыгнули с лошадей, оставили одного из своих присматривать за ними и скрылись за деревьями.
– Они нас не обнаружат? – Лук заерзал по траве и на всякий случай подтянул топор к себе поближе.
– Не волнуйся. Эти дурни даже мамонта при свете дня в запертой клетке не найдут. К тому же мы совсем не там, где должны находиться по их мнению. Порыскают и успокоятся. Далеко в лес не пойдут.
– Может, они упорные.
– Ты видел их походку? Всадники. Что они понимают в лесе? Им бы только скакать да орать в три горла. Заблудятся в бабушкином огороде. Хочешь поспорить?
– Хватит мне на сегодня споров. Если нас не найдут, я буду только рад. А следы они читать умеют?
Га-нор скорчил презрительную физиономию, явно говоря этим, что столь непростительно глупых мыслей он от Лука ну никак не ожидал.
– Всегда может найтись упрямый дурень. А мы тут лежим, ничегошеньки не видим. Вдруг он с тыла зайдет?
Северянин основательно обдумал это предположение, затем глубоко вздохнул:
– Хорошо. Ради твоего спокойствия пойду и проверю. Ты обладаешь ужасным свойством – вселять в людей неуверенность в собственных силах.
– Я просто с детства осторожен, – оправдывался Лук.
– Лежи здесь. И, ради Уга, не высовывайся, пока я не вернусь.
Он скрылся в высокой траве. Лук, потея от волнения, остался ждать. Северянин вернулся минок через двадцать, причем не с той стороны, откуда его ждал стражник.
– Ну что?
– Говорю же – им только лошадям хвосты крутить, а не по лесам шастать. Потоптались на месте, никого не нашли. Накостыляли тому парню по шее за то, что их зря прогонял.
Действительно, почти тут же из леса показались люди, водрузились на лошадей и, никуда не торопясь, отправились восвояси.
– Слава Угу, что нам попались тупицы кавалеристы, а не разведывательный отряд. Эти, прежде чем уйти, каждую травинку бы просмотрели. А тут… олухи!
В деревне все было тихо и мирно. Всадники скрылись за домами, лучник потихоньку жарился на вышке, патрули лениво бродили по окраинам. Га-нор еще трижды уходил, затем возвращался.
– Так, значит, с темнотой пойдем?
– Я пойду. Будешь ждать меня здесь.
Он прав. В ночном предприятии с Луком мороки больше, чем пользы. Так что спорить стражник не стал. Двигаться наравне с северянином сложно. А делать это бесшумно, практически не оставляя следов, – непосильная задача.
– Принеси чего-нибудь пожрать. Скоро живот паутиной зарастет.
– Чего врешь? Ел утром.
– Корка хлеба и корка сыра это, по-твоему, еда? Я здоровый мужик, а не какой-нибудь задохлик и…
– Любишь пожрать.
– Люблю, – легко согласился с правдой жизни Лук. – До ночи я как-нибудь дотерплю. Но к утру без жрачки точно околею.
– Где я тебе возьму? Схожу в трактир и куплю? Или завалиться к набаторцам и у них попросить?
– Ну я же не прошу так, сразу… Чего ты злишься? Просто, если у тебя вдруг появится возможность… э-э-э… позаимствовать что-нибудь съестное, я буду счастлив. Стану молиться за жизнь и здоровье твоей семьи до скончания веков.
– У меня нет семьи.
Понимая, что сморозил глупость, Лук помрачнел, но тут же нашелся:
– Ну, тогда за тебя молиться буду, к тому же я…
– Помолчи, пустобрех, – беззлобно оборвал его сын Ирбиса. – Ты мешаешь мне считать.
– Считать что? – Солдат оторвался от созерцания пасторального пейзажа деревни и окрестностей и наконец-то повернулся к следопыту.
– Набаторцев. Должен же я знать, сколько здесь патрулей?
– Трое на вышке. Один всегда смотрит, двое других, как я понимаю, сидят на полу. Наверное, в кости играют. Ловко обставили. Если кто нападет, то до последнего будет считать, что лучник один. Тех-то не видно. Смена происходит каждые два нара. Патрулей четверо. В каждом по трое. Проход между первым и вторым, третьим и четвертым – десять минок. Между вторым и третьим – все двадцать. По сторонам смотрят редко. Третий патруль один раз задержался на полнара. Тьма знает, что они делали. Пока ни разу не менялись. Люди все те же. Похоже, стража обходит Песью Травку по границе. Обычный гарнизонный распорядок в захваченном селении. Насчет количества ничего не могу сказать. Мы на самом дальнем конце поселка. Судя по домам и сплошным полям-огородам – здесь не слишком людно. В других местах с надзором, может, и получше.