– Польщен, – процедил я.
– А вот пять новых гостей. – Она перевернула три карты, лежащие рубашками вверх. – «Безумец» и еще четыре «Ножа». Все очень близко от тебя.
– Буду осторожен.
– И еще одна «Башня»! Белая!
– Не слишком ли много Ходящих? – нахмурился я.
– Ты что-то напутала в своей забаве, цыпа, – произнес Ктатак. – Сама же постоянно твердишь, что «Башня» за партию может быть тольква одна.
– Ничего не путаю. В такой комбинации это возможно.
– Глупые вороны, – не удержался он.
– Молчал бы, пиявка!
– Что насчет этой кварквты?
– Белая «Башня» может и не означать Ходящих. В такой позиции ее можно толковать как жизнь, добродетель, здоровье, или же жрец, лекарь, дева…
– И еще тысяча разных тра-ква-тово-квак, – не удержался Ктатак.
Йуола с презрением фыркнула, ее пальцы замелькали с невообразимой скоростью. Несколько минок летунья кидала карты, пока на столе не получился причудливый расклад. Она переворачивала картинки, клала их одну на другую, передвигала, складывала и перекладывала до тех пор, пока не получился окончательный вариант.
– Интересно, не находишь? – Она бросила на меня быстрый взгляд.
Да, действительно. Произошли некоторые изменения.
Дорогу «Ключу» к «Ножу», как и прежде, перекрывала «Крепость». Над всем этим витала «Башня». Рядом с «Ключом», почти впритирку к нему, лежали четыре «Ножа», «Безумец», «Башня», названная йе-арре «белой». Также возле них появились два «Меча», два «Демона» и семь карт, перевернутые рубашками вниз. Одна из них находилась рядом с «Ключом» (насколько я помнил, по правилам она должна его накрыть), пятеро окружали центральную часть получившегося расклада и последняя, одинокая, находилась на самом краю стола.
– Ну, давай посмотрим, что покажет нам узор.
Краем глаза я увидел шевеление в полумраке. Ктатаку тоже было любопытно.
Лиловый ноготь подцепил лежащую рядом с «Ключом» карту. Перевернул.
– «Дева», – глухо рассмеялся Ктатак. – Я в этом нискваольква не сомневался, партнер.
Йуола понимающе усмехнулась, положила новую карту поверх «Ключа».
– «Дева» изгоняет «Безумца». Он слишком слаб, чтобы ей противостоять. Хотя и дамочка теперь зависит от «Башни», – сказала она и передвинула «Безумца» в круг, где уже лежали пять карт рубашками вверх. Теперь их было шесть.
– Ну что? Открываем?
– Не томи, – проворчали из полумрака.
Первая из пяти перевернутых оказалась «Смертью». Вторая, к моему несказанному удивлению, – тоже. Ктатак тихо кашлянул. Йуола задумчиво покачала головой. Третья карта – «Смерть». Четвертая – «Смерть». Насчет пятой я уже не сомневался. Знал, какой она будет.
«Смерть».
Теперь «узел» творимого йе-арре расклада окружали пять «Смертей» и один «Безумец».
– Клянусь ветром! Невозможно! Не-воз-мож-но, – прошептала крылатая.
– И это говоришь ты? – возмутился ее партнер.
– Да! Я! Глупая ты пиявка! В Великих картах десять колод. В каждой по сотне карт. В раскладе участвуют не больше сорока. «Смерть» – высшая карта. Она, как и «Башня», редко выпадает. Очень редко. А чтобы в один раз две «Башни» и пять «Смертей», да еще и в компании «Безумца»! Рядом с ними он становится очень сильным. Странно.
– Выходит, ты ошиблась, – «утешил» я ее.
– Я никогда в этом не ошибаюсь, Серый! – рявкнула она, затем перевела взгляд на получившийся узор. Йе-арре протянула тонкую руку и, затаив дыхание, перевернула последнюю, лежавшую за раскладом, одинокую карту.
– «Вор»! – хмыкнул Ктатак. Остается удивляться его глазастости.
– Танцующий! – охнула она.
– Прости? – попросил я разъяснений.
Все остальное не произвело на нее такого впечатления, как эта картинка. Йуола была слишком ошеломлена увиденным, так что Ктатаку пришлось вмешаться:
– Это непростая кварквта, друг мой. Она одна в целой Тысяче. И если попадает в расквад, в большинстве своем не действует. Точнее, никвагда не действует. Все прошлые разы мой партнер всегда отбрасывала ее в сторону. Но судя по всему, сегодня «Вор» в раскваде.
– На этот раз ты прав, пиявка. «Смерти», «Крепость» четыре «Ножа» и «Башни» с «Ключом» в такой позиции дают жизнь «Вору».
– А при чем здесь какой-то Танцующий? – нахмурился я.
И вновь объяснял Ктатак:
– Это божоквак всех птах. Сыны Неба считают, что именно он создал этот мир. «Вор» в квалоде символизирует ихнего бога.
– Смотрю, ты стал большим знатоком Великих карт, – улыбнулся я.
– Поживешь боква о боквак с ней стольква, сквольква я, таквак еще не таквакого наберешься.
Мы оба сочли эту шутку достаточно смешной, чтобы рассмеяться. Йуоле было не до нас. Она бормотала под нос, проверяя положение карт, пытаясь найти закравшуюся в них ошибку.
– Ну и чего мне ждать в ближайшее время?
Йе-арре раздраженно посмотрела на меня и неохотно ответила:
– Не знаю.
– Ай! Ай! – Ктатак просто кипел от радости. – Неужели Квагун снизошел до моих молитв и подарил мне на старости лет таквакое счастье?! Что сдохло, если ты решилась признаться в своей не-состо-ятель-нос-ти?
Она в раздражении дернула крыльями, покосилась на меня и – небывалый случай – ничего не сказала в ответ.
– Я ошиблась. Расклад не может быть верным. – Йе-арре сгребла со стола карты, одним движением разрушив сложный и с такой любовью выложенный узор. – Сегодня не лучший день для того, чтобы узнавать судьбу. Приходи в другой раз.
– Ты же знаешь, что я пришел не за этим.
Она кисло улыбнулась:
– Для человека ты ужасно терпелив. Я все думала, когда же ты спросишь про свою «Деву»?
– Она здесь?
С замиранием сердца я ждал ответа.
– Иди по лестнице. Вторая дверь направо.
Я встал, и Йуола встрепенулась:
– Кстати говоря! Ты мне должен сто пятьдесят соренов. Раз любите с Лаской сжигать чужие дома и оставлять в них обгоревшие трупы, то извольте платить.
– Уверен, что как только Лаэн появилась в дверях, ты сразу же содрала с нее все тебе причитающееся.
Ктатак оглушительно расхохотался:
– Кванусь глазами Квагуна! Сегодня явно не твой день, партнер!
– Хватит ржать! Лучше проводи и проследи, чтобы он чего-нибудь не спер по дороге.
– Ладно, ладно, не злись, птаха. Все сделаю, – все еще смеясь, ответил он и наконец-то соизволил выбраться на освещенное место.
Ктатак был блазгом. Пепельная пупырчатая кожа, нереально длинные мускулистые руки, сутулая осанка. На крупной, массивной голове в первую очередь привлекали к себе внимание огромные ореховые глаза и широкий лягушачий рот. Блазги – не самое приятное зрелище. Особенно для тех, кто видит их впервые. Обитатели расположенных на юге Империи болот всегда жили изолированно, в маленьких плавучих деревнях, и лишь единицы из них выбирались в большой мир.