— Сбавь тон, Тиа! — Грозно рявкнул Рован. — Иначе мы зайдем слишком далеко, и один из нас может не вернуться. — А затем продолжил спокойнее. — Нет нужды ссориться. Я просто, по-дружески, решил предупредить тебя о своем грядущем приходе. Моя армия на марше. Если все будет хорошо, через два дня я буду под стенами Альсгары.
— Жду тебя с нетерпением.
— Ты не будешь рада меня видеть? — насмешливо спросил он.
— А ты помнишь такое время, когда я была рада? — холодно осведомилась она. — Давай оставим игры в кошки-мышки для возни с Митифой. Мы друг друга не любим, это знают все, включая тебя и меня.
— Как скажешь, — он вытащил из ножен окровавленный кинжал. — Видишь, что на клинке?
— Кровь. За оружием нужно ухаживать.
— Тебя не спросил! Это кровь Ходящей.
— Великое достижение, — фыркнула Тиа. — Ты убивал их и раньше. Что с того?
— Я убью их еще больше, если ты мне поможешь. И очищу Башню. Мы вновь войдем в нее, как в стародавние времена. Плечом к плечу. Ты ведь еще в Альсгаре? Жду, что ты откроешь мне ворота внешней стены.
— Я не вижу, почему мы должны впустую молоть уже перемолотую муку. Ведь этот вопрос мы давно обсудили. Я сделаю все, что смогу.
— Чудесно, — он сверкнул ослепительной улыбкой и убрал оружие в ножны, перед этим хорошо протерев. — Не смею больше тебя задерживать. Ах, да! — он сделал вид, будто только что вспомнил о чем-то незначительном. — Как на счет другого нашего соглашения?
— Никак.
Его глаза нехорошо прищурились, и Тиф испытала удовольствие оттого, что Чахотка пытается скрыть раздражение.
— Совсем? — все еще сдерживаясь, спросил он.
— Ага.
— Не играй со мной, Тиа! — он больше не улыбался, на скулах выступили бордовые пятна.
— Наконец-то передо мной настоящий Рован, а не его маска, — понимающе усмехнулась Проклятая. — Такой ты куда привычнее. Право жаль, что поблизости нет какой-нибудь йе-арре, и тебе не на ком выместить зло. Ты бы отрубил ей голову и перестал дуться.
Она знала, что не стоит играть с огнем, но сейчас у нее не было выбора. Нельзя показывать тому, кто сильнее тебя, собственную слабость. Следовало вести себя так же, как всегда, иначе Рован заподозрит неладное и сожрет ее вместе с потрохами.
— Не уводи разговор в сторону! — прорычал он. — Мне нужна эта книга!
— О, — понимающе закатила глаза Проклятая. — Представь себе, она нужна не только тебе, но и другим. Мне, например. А еще Тальки. И Митифе. Если Корь не полная дура, конечно же. — Лицо Тиа говорило о том, что она явно сомневается в наличии ума у Серой мышки. — Думаю, если б о записках Скульптора узнали Аленари и Лей, то и они не отказались бы. Как видишь, претендентов на старые бумажки гораздо больше твоего любимого и обожаемого «Я».
Дочь Ночи видела, как широкие крылья носа собеседника затрепетали от бешенства.
— Мы, кажется, договорились, — наконец процедил он. — Не заставляй меня думать, что ты нарушаешь слово.
— Мне все равно, что ты будешь думать. Так же, как и тебе все равно, что думаю я. В этом вопросе у нас полное взаимопонимание. Я помню о нашем договоре. Но я ничего не нашла. Альсгара слишком велика. На подобные поиски уйдут месяцы, если не годы. Коли Скульптор что-то спрятал, то сделал это очень хорошо.
— У меня нет месяцев! И ты это прекрасно знаешь! Через два дня я намерен штурмом взять Альсгару!
— Так возьми, — пожала плечами Тиа. — А после твоей грандиозной победы у нас будет много времени для того, чтобы найти то, что нам нужно. Никто не помешает.
На самом деле, Тиф вовсе не была уверена в «победе». Бросить Альсгару на колени не так-то просто. Тальки тоже предполагала, что Чахотка сломает о стены города свои красивые зубки. И все же Проказа исподволь заставила его принять нужное ей решение и отправиться на штурм крепкого орешка. Причина сего была видна невооруженным глазом. Рован хороший полководец, отличный воин и… большой сумасшедший. Его больной мозг изъеден могильными червями, пускай и в образном смысле. На основном фронте, кроме пользы, Проклятый, скорее, принесет неприятности. Никто не знает, что и когда он выкинет в следующий момент. Лей вполне способен справиться с ситуацией самостоятельно, не деля власть с братом Ретара. А если что-то пойдет не так, на помощь Чуме всегда придет Оспа. Чахотка — пятое колесо в этой хорошо смазанной телеге.
Но заставить Рована бросить одно из его любимейших дел — воевать — нереально. С этим могла справиться только такая хитрая змея, как Тальки. Она ловко сыграла на тщеславии Чахотки и его жажде власти, предоставив тому возможность восславить себя в веках среди воинов мира Хары — завоевать то, что никогда не было завоевано.
Альсгару.
— Я не могу штурмовать город, не зная, в каком месте спрятаны записи о Лепестках Пути. Это слишком рискованно!
— Рада, что ты это понимаешь. Поэтому, если хочешь объять необъятное, тебе придется забыть о своем любимом огне и подобрать другой ключик к стенам. Я знаю, у тебя получится.
Рован мерзко выругался и, не прощаясь, прервал разговор. Висящее в воздухе вино потеряло магическую опору и рухнуло на пол, растекшись на досках темно-вишневой лужей. Тиа тихо рассмеялась и упала на кровать.
Мерзкий ублюдок! Гадкая ненормальная мразь! Когда-нибудь настанет день, Тиа улыбнется удача, и она с радостью наступит на горло этому могильному червяку, извращенцу, испытывающему возбуждение от присутствия мертвых тел и пыток пленников.
— Когда ты споткнешься, мой друг, — прошептала она губами Порка, — я буду рядом. И, наконец-то, помогу миру избавиться от тебя.
Какое-то время Тиф представляла, как будет выглядеть Чахотка мертвым. Затем встала, наполнила бокал вином, и тут по ее позвоночнику пробежала теплая волна, мягко обнимая за плечи и прося обратить на себя внимание.
Тальки.
— Сегодня просто день встреч, — пробормотала Проклятая, быстро прикидывая, а надо ли отвечать на призыв.
Придется поговорить. Целительница — единственная надежда. Без ее помощи Тиа никогда не обрести прежний Дар и прежнюю силу. К тому же, Проказа обычно не теребит по пустякам. Возможно, у нее есть новые сведения.
На стену оказалась выплеснута очередная порция вина. Перед Тиф вновь повисло магическое зеркало.
Хотя Тальки путешествовала в богатой карете, на ней было одето простое суконное платье и видавшая виды теплая вязаная кофта. Ноги Проказы укрывал клетчатый плед, сотканный из шерсти северных овец — старуха всегда любила тепло. Рядом, на бархатных алых подушках, свернувшись клубком, спал пушистый белый кот. Еще один, черный, в золотом ошейнике, дрых у окна.
Бледно-голубые глаза равнодушно скользнули по Тиа.
— Здравствуй, милочка. Как твои дела?
— Рада, что ты вспомнила обо мне. Как видишь, не так хорошо, как мы надеялись. Я все еще без них.