Мои предположения насчет статьи о Клинцевиче (писал 9 ноября) сбылись даже раньше, чем можно было бы предположить. В «Красной звезде» от 14.11. большая хорошая статья «Черные тени». Все правдиво, знакомо, объективно. По привычке вырезал из газеты. Не знаю, может и будет к дневнику хорошая специя. Ко всему понравилась статья-очерк в «Огоньке» № 29 и № 30 за 1987 год об Афганистане. На мой взгляд, немного перебрано насчет фольклора, но некоторые места донельзя близки и понятны.
Вчерашний день рождения Дмитрия Савичева командир объявил безалкогольным, что, честно говоря, взрыва энтузиазма не вызвало. Ничего, подчинились, но после полуночи втихаря наверстали упущенное, уединившись от начальника политотдела в келье у Петровича (В. П. Архипов).
17.11.1987, Баграм. Вторник
Погода, наконец, установилась. Со вчерашней ночи и весь прошлый день мело с завидной силой и упорством, строго с севера. Вся наша пыль-пудра поднялась в воздух. Крыши грохочут. В комнате, да и во всех помещениях, слой пыли. Не то, что на улице, в помещении нечем дышать. Машины идут наощупь. Чуть зазеваешься, и вот у тебя перед носом уже торчит корпус БТРа или еще чей. Прогнали сегодня колонну в Анаву и обратно. Без ЧП.
24.01.1988, Баграм. Воскресенье
Вчера вернулись с «боевых». Когда 19 ноября уходили, никто не предполагал, что воевать будем больше двух месяцев. Все надеялись, что Новый год встретим на базе, но встречать пришлось в палатках, среди гор. Столько впечатлений, что и не знаю, как все изложить, за какую ниточку потянуть. Да и рука отвыкла от писания. Время без пяти двенадцать (полночь). За день отоспался, как медведь зимой, и буду писать всю ночь, тем более что Завтра второй выходной, объявленный командиром. Два выходных за два с лишним месяца.
Итак… 19 ноября. Семь утра, колеса закрутились. Путь знакомый: аэродром, базар, Баграмский круг, Мирбачакот, перевал, «Теплый стан», и пустырь-предгорье за инфекционным госпиталем на окраине Кабула. Здесь ночевка. Все продумано, все отработано. Буквально через час без суеты и спешки вырос бивуак, закурились дымки кухонь. Хотя все знакомо и привычно, но неоднократно и потом про себя удивлялся, как быстро у нас устраивался полевой быт. Под вечер смог съездить в 103-ю дивизию, повидать В. Савицкого. Впрочем, они выходили на «боевые» вместе с нами, и потом мы неоднократно встречались и в Гардезе, и на перевале, и на нашем КП в районе Сраны.
Впервые посмотрел «зеленку» по дороге на Гардез. Вот это действительно «духовский» заповедник. Наша Чарикарская «зеленка» и дорога через нее просто забава по сравнению с этой. Разрушенные кишлаки вплотную подходят к дороге. Кругом кустарник и целые рощи деревьев. Представил, какие джунгли здесь летом. Место для засад — лучше не придумаешь. Поэтому груды машин, вернее то, что от них осталось, все искореженные, с дырками от пуль и осколков, удивления не вызывают. «Духовская» добыча. Сколько похоронок ушло в Союз, можно только гадать.
Под Гардезом без движения и дела простояли почти месяц. Парламентеры с письмами от правительства утешительных известий не принесли. Сведения, поступающие из-за цепи гор, тоже не вселяют надежды на мирный исход. Из Пакистана перебрасывается пополнение, дороги и ключевые высоты минируются, запасы создаются, а все ценное вывозится. Племя «джадран» при поддержке соседних племен дорогу и перевал открывать не намерено. Уверенности им прибавляет то, что за девять лет на Хост не прошло ни одной колонны, нога советского солдата не ступала за перевал и дальше. Все снабжение Хоста, города и округа, шло по воздуху. А в последние месяцы и это стало очень рискованно. Наш баграмский отряд Ан-12 испытал это на себе в полной мере. Встречаясь с летчиками, только и слышали от них о пусках ПЗРК, обстрелах самолетов РСами и минометами при посадках и взлетах. Каждый полет как лотерея. В лучшем случае — работа для техников.
Несколько дней длились переговоры, затем заговорило оружие. Огонь артиллерии, удары авиации, и пехота пошла брать предгорье. Первые сообщения об успехах и неудачах, первые потери. Много подрывов. Первые потери и у нас. Взлетела на воздух БМП 9-й роты, которая сопровождала и охраняла саперов инженерного полка. Машину пришлось списать и разобрать на запчасти. Механику повезло: контужен, но жив. Предгорье взяли, и в бой ушел «полтинник» (350-й гв. пдп). Перед их уходом заехал к Сергею Яркову, поделились новостями, пожелал ему успехов, а он мне. Перевал взяли хорошо: быстро и почти без потерь. А потом вмешалась политика, будь она трижды проклята. Эти марионетки затеяли джиргу, которая объявила двадцатидневное перемирие: игра в миролюбие, двуличные речи, а по сути, по обстановке — удар нам в спину, время для того, чтобы «духи» укрепились.
Чтобы как-то занять личный состав, удержать настрой, организовали боевую подготовку, провели соревнования по боксу, футболу, выявили знатоков в своей импровизированной игре «Что? Где? Когда?». В общем — «странная война», как в Европе 1939–1940 годов. И все равно люди «перегорели». Однообразие и неопределенность хуже всего. День похож на день. С утра ждешь газеты, как лучший подарок. Объехали все бани 56-й десантно-штурмовой бригады. По вечерам преферанс на троих: Востротин, Березнев и я. С грехом пополам научили под конец начальника особого отдела игре без ошибок.
Под занавес нашего гардезского стояния командующий поставил полку задачу на проведение поисков под блоками «полосатых» за перевалом, первое реальное дело. Первый день командовал я, второй — В. Востротин. Первые успехи, первые найденные и уничтоженные склады с боеприпасами. Свой КП развернули рядом с НП Армии на самой высокой точке перевала. Вид, как с борта самолета, все как на ладони. Декабрь месяц, но тепло и солнечно. Перевал Сату Кандав буквально переводится как «толстое бревно», а литературно как «перевал могучих деревьев». И действительно, начиная с предгорья растительность нарастает с геометрической прогрессией. Непривычно видеть заросшие соснами, кедрами и горным дубом склоны. Заглянули за перевал, как на обратную сторону Луны. Даже дух непривычен, смолистый дух российского леса. И горы, горы, горы до горизонта. Враждебные горы. Оттуда периодически летят РСы, бьют минометы. Видим разрывы на блоках «полосатых» (наши десантники). Хорошо, что мы не пошли на выбранное первоначально место. Душманы его накрыли несколькими залпами в первый же день. В ответ бьет наша артиллерия, заходят в атаку штурмовики. То тут, то там пузырятся разрывы, такие безобидные с виду, особенно пока звук не доходит до нас.
Делаю отступление от рассказа. Тихо бурчит радиоприемник, и вдруг слышу невероятную весть. Передают, что в Кабуле правительство объявило о том, что афганские войска покинут после успешной операции дорогу Гардез — Хост и призывают население взять на себя охрану дороги. Нет слов для комментариев. Это про те войска, которые бежали впереди нас, нарушая все графики и забивая дорогу? Это сообщение сейчас, когда мы уже сидим по домам, а «зеленые» — тем более? А о каком населении идет речь, если за перевалом все кишлаки брошены, население ушло в Пакистан, а в горах только «духовские» боевые группы и отряды? Вот брехуны. Черт с ними.
Наверное, никогда не будет правдивой информации ни с той, ни с нашей стороны. Первоначально в газетах были такие сообщения, что если бы я не был участником тех событий, то вообще ничего бы не понял. Только под конец то, что писалось о нас, а писалось много, стало соответствовать действительности. И все равно, нет-нет, да и приврут, приукрасят. Взять хотя бы статью в «Известиях» о бое на высоте 3234. Сколько там реально было человеческого мужества, самопожертвования, какой трагический накал боя. А статья какая-то глянцевая, фанфаронская. К чему это? Впрочем, писал человек-телефон. Писал, не покидая Москвы. Уже на следующий день после того, как газета попала на высоту к истинным участникам событий, комбат передал, что люди оскорблены и возмущены. Кто услышит?