Это было поругание чести, и проклятья свистели, точно пули. В Дигби был спешно создан Военный Кабинет. Когда открылся бар, Кабинет собрался, чтобы обсудить ситуацию.
И уже через две кружки пива план мести был готов. Он казался вполне надежным.
В Уоддингтоне все пилоты бомбардировщиков были озадачены. Вот уже несколько дней ничего не происходило, и они невольно гадали — почему? И когда они немного успокоились и потеряли бдительность, появились истребители.
Они пролетели над базой в сомкнутом строю. Поднятый ими вихрь заставил ожить неподвижный флюгер, который лихорадочно затрещал, а полосатый конус задергался, как в шторм. Четверть часа продолжалось воздушное шоу. Пилоты бомбардировщиков высыпали наружу из своих казарм, чтобы полюбоваться этим шикарным зрелищем.
Внезапно истребители пропали так же внезапно, как появились. Только их ведущий на прощание спикировал на баронов, стоящих на лужайке перед столовой.
Это было эффектно, но зачем они все это затеяли? Не произошло ничего ужасного. Один за другим парни вернулись в помещения.
Но довольно быстро выяснилось, что именно произошло. И тогда в адрес ненавистных истребителей полетели громогласные проклятия. Пока все стояли и глазели на воздушный цирк, какая-то змея проникла в гардероб и сперла все фуражки.
Теперь бомберам пришлось ходить в подшлемниках, потому что с «голой головой» ходить как-то не принято. Этим лихим маневром парни из Дигби вышибли на один вечер большинство баронов из «Головы сарацина». Пилоты истребителей временно отвоевали бар для себя.
Но самое скверное было еще впереди. На следующий день над Уоддингтоном появился «Бофайтер», который спикировал на столовую и высыпал все головные уборы прямо в грязь. Бомберы тут же помчались их подбирать и попытались разобраться, где чья. Но пакостные истребители четко сыграли партию до конца. Все ленточки с фамилиями были спороты.
С этого момента ожесточение битвы достигло апогея. Обе стороны совершали мелкие пакости, которые заставляли противника беситься. Например, один из истребителей вознамерился стереть белую осевую линию на шоссе из Линкольна в Уоддингтон. Бароны слишком полагались на эту линию, особенно когда возвращались из «вылета» в Линкольн. Они начали считать ее своей «путеводной звездой». Один из них дошел даже до того, что провел белую линию прямо по лестнице до самой двери своей спальни. Но этот шикарный парень имел совершенно дьявольский план. Он намеревался не только стереть осевую, но и хотел вместо нее нарисовать другую, которая плавно свернет с дороги прямо к стволу могучего дуба.
Такая выходка наверняка перевернула бы весь ход военных действий, однако от нее с сожалением пришлось отказаться.
В этот момент командиры постарались взять ситуацию под контроль. Бароны, которые значительно превосходили противника в численности, пообещали поколотить шикарных парней, если они осмелятся сунуться в «Голову сарацина». Эта угроза встревожила гражданские власти, потому что трудно было предсказать, чем закончится потасовка. После этого оба командира баз приказали немедленно прекратить огонь. Битва закончилась в один день.
Как один из парней Скэмптона, я не побывал в самой гуще событий, но так получилось, что я находился неподалеку от «Снейк Пит», когда пришли несколько истребителей в своих шикарных свитерах, которые позволяли без проблем крутить головой. Мое участие в военных действиях было недолгим и ограничилось несколькими ругательствами в адрес истребителей.
Несмотря на это, мои руки невольно затряслись, когда в один из октябрьских дней я получил потрясающую телеграмму из министерства авиации.
«Прибыть в 29-ю (истребительную) эскадрилью в Дигби для временного исполнения обязанностей командира звена. НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО».
Был пасмурный дождливый ноябрьский день, когда Рант Рейнольде, которого я знал еще по Аппер Хейфорду, доставил меня на своем грохочущем стареньком «Энсоне» на тусклый аэродром Дигби. Здесь Линкольншир проявил себя во всей красе — плоская унылая равнина, тянущаяся до самого Уоша. Редкое дерево возникает на горизонте, и птичьего пения совсем не слышно. Зато и тогда, и теперь стаи каркающих ворон кружат над пустынной землей. Их постоянно гоняют темпераментные фермеры.
На аэродроме не было ни души. Самолеты укрыты маскировочными сетями, мокрый полосатый конус безжизненно болтался на одном из ангаров. Пока я стоял и разглядывал все это, Рант взлетел и умчался на солнечный юг. Я ощутил себя ужасно одиноким, со мной была только пара чемоданов, в которых умещались все мои скромные пожитки. На минуту я пожелал, чтобы я никогда не заикался о службе в истребительной эскадрилье, чтобы я снова оказался в своей учебной эскадрилье, где жизнь легка и приятна, и где у меня столько приятелей из бомбардировочных эскадрилий.
Я спросил у первого же встречного летчика, как пройти в штаб 29-й эскадрильи. Он был добрая душа, этот летчик, и вскоре мы стояли перед маленьким деревянным домиком с белой табличкой на двери. Табличка гласила «Командир и адъютант 29-й эскадрильи». А под ней было написано кратко и прямо: «Стучи и входи».
Я вошел. Прошло некоторое время, прежде чем я сумел кое-что разглядеть сквозь густые клубы табачного дыма. Я увидел низенького лейтенанта авиации, который шел ко мне сквозь туман. Сэм Франс был адъютантом эскадрильи. Ему было около 40 лет, и он летал во время прошлой войны, однако выглядел он много моложе. В его кабинете было очень уютно и тепло, и принял меня Сэм довольно дружелюбно. Для начала он достал свой портсигар.
«Добрый день, сэр. Вы — капитан авиации Гибсон, не так ли? Из штаба авиагруппы сообщили, что вы должны прибыть».
«Да. Как вы здесь? Ужасный день».
«Совершенно согласен. Я боюсь, что наш командир убыл в штаб группы и вернется только к вечернему чаю».
«Ладно. Как он?»
Любой прибывающий в новую часть первым делом задает этот вопрос.
«Восхитительный человек и хороший пилот. Он назначил вас временным командиром звена „А“, сэр».
Я был слегка озадачен, потому что он все время называл меня «сэр», и спросил, почему он это делает.
«Дело в том, что это истребительная эскадрилья, а вы командир бомбардировочного звена. А в бомбардировочной эскадрилье звеном командует майор» [6] .
«Да, пожалуй. Сколько самолетов в каждом звене?»
«Обычно десять. Но сейчас нас перевооружают на „Бофайтеры“, поэтому в данный момент ни одно звено не имеет штатного состава. Три наших пары базируются в других местах. Двое находятся в Тэрнхилле, чтобы защищать Ливерпуль, двое — в Киртоне, чтобы прикрывать Гулль, двое — в Уитеринге, защищая Ковентри».
«А что делают остальные?»
«А остальные переучиваются на „Бо“».