Две недели спустя Чаттертон и Юрга приземлились в Германии. С большим букетом цветов они отправились к мемориалу подводников в Мёлтенорте, недалеко от портового города Киля. На девяносто восьми бронзовых табличках были перечислены имена тридцати тысяч немецких моряков-подводников, погибших в годы Второй мировой войны, каждый — с указанием типа субмарины, на которой погиб. Ледяной дождь безжалостно лил за шиворот и превращал в разводы записи, которые ныряльщики взяли с собой. Три часа они водили пальцами по табличке с буквой «X», выискивая Хоренбурга. Они сумели найти только одного — Мартина Хоренбурга, старшего радиста, который погиб вместе с командой на борту «U-869» у берегов Африки (то, о чем говорили эксперты).
Этим же вечером Чаттертон позвонил Мертену, ветерану подводной войны, который недавно слег в постель. Чаттертон все же надеялся, что восьмидесятишестилетний Мертен чувствует себя достаточно хорошо, чтобы принять гостей и помочь в разгадке тайны затонувшей субмарины. На звонок ответил молодой человек и извинился: «Герр Мертен болен и не может принять посетителей».
Оставался только архив подводного флота в Куксхафене-Алтенбрухе, который принадлежал Хорсту Бредову. К этому времени Чаттертон достаточно хорошо осознал характер этого необычного частного хранилища. Ветеран подводного флота Бредов превратил собственный дом в архив, нагромоздив папки, фотографии, записи, памятные вещи и досье возле кухни и рядом с другими бытовыми помещениями. Только массивный якорь во дворе отличал дом Бредова от всех других в округе. Его начинание привлекло внимание правительства и историков, поскольку он располагал бесценными сведениями о подводном флоте. У Бредова были уникальные экспонаты, включаялисьма, дневники и фотографии.
Было ровно 9 часов утра, когда Чаттертон и Юрга нажали кнопку дверного звонка. Невысокий, лысеющий, шестидесятивосьмилетний мужчина в очках и с седой бородой открыл дверь и произнес с сильным немецким акцентом: «А! Герр Чаттертон и герр Юрга! Добро пожаловать в архив подводного флота. Я Хорст Бредов». За спиной Бредова виднелись шкафы с папками, которые, как часовые, охраняли дом, на стенах висели в рамках десятки фотографий, на которых были запечатлены члены команд подлодок в их более счастливые дни. Ныряльщики едва справились с сильным волнением: они полагали, что находятся в нескольких шагах от разгадки своей тайны.
«Все, что вы здесь видите, началось с одного-единственного листа бумаги! — воскликнул Бредов, раскинув руки. — Все ответы, которые вы ищете, — тут. Вам никуда больше не надо идти».
Чаттертон глубоко вздохнул. Бредов вот-вот идентифицирует затонувшую субмарину!
«Но прежде чем я дам вам ответ, хочу показать вам архив», — сказал Бредов.
Несмотря на то, что Чаттертон и Юрга сгорали от нетерпения, они сумели произнести: «Да, это звучит… великолепно».
Полтора часа Бредов водил ныряльщиков по всем помещениям своего дома, и все это время ныряльщики повторяли: «Великолепно! Как интересно», стараясь удержаться на месте, пока Бредов продолжал рассказ, совершенно не спеша раскрывать тайну.
Наконец Бредов сел за письменный стол и пригласил ныряльщиков сесть напротив. Он вынул из ящика стола узкий длинный листок бумаги с машинописным текстом. Сердце Чаттертона застучало. Бредов передал листок через стол, глядя вниз.
«Вот ваш ответ», — сказал Бредов.
Руки Чаттертона дрожали, когда он брал документ. Он перевернул листок: на нем Бредов напечатал названия семи немецких подводных лодок.
Чаттертон онемел. Юрга не двигался. Это был список подлодок, потопленных у восточного побережья Америки, — список, который есть в публичных библиотеках. Одна из потопленных лодок из этого перечня относилась к типу VII и не могла быть их загадочной находкой. Другие были потоплены в нескольких сотнях миль от найденного ими места крушения. На других оставались выжившие или были иные неоспоримые доказательства их принадлежности. Одна, «U-853», затронувшая недалеко от Род-Айленда, обследовалась уже много лет. Короче говоря, это были субмарины, которые ныряльщики вычеркнули с самого начала.
Чаттертон сделал глубокий вдох. «Со всеми этими субмаринами, сэр, есть проблема, — сказал он. — Ни одна из них не может быть нашей подлодкой».
«Это должна быть одна из этих лодок, — сказал Бредов. — Ваши координаты могут быть неверными». «Нет, сэр, — ответил Чаттертон. — Координаты, которые мы вам дали, совершенно точны. Мы возвращались к ней много раз».
Бредов наморщил лоб, а его щеки залились краской. «Если хотите, можете просмотреть мои папки, — хрипло произнес Бредов. — Я не знаю, что добавить».
Чаттертон и Юрга попросили разрешения пройти в другую комнату, чтобы поработать там самостоятельно. Им не оставалось ничего другого, как копировать судовые роли (списки личного состава) всех немецких подлодок типа IX, которые направлялись к восточному побережью США. Через два часа они посмотрели все, что смогли, но ни на йоту не приблизились к разгадке.
Когда они уходили, Бредов дал им последний совет: «Если на месте крушения вы найдете акваланг экстренной эвакуации, возможно, владелец написал на нем свое имя. Мы делали так довольно часто».
Чаттертон поблагодарил Бредова за подсказку и пожелал всего наилучшего. Этим вечером в холле гостиницы Чаттертон купил почтовую открытку и адресовал ее Колеру. На ней он написал: «Мы знаем больше, чем они. Надо снова идти к подлодке». Колер получил открытку через несколько дней и показал ее жене. «Эта открытка многое для меня значит, — сказал он супруге. — Это так непохоже на Чаттертона. Думаю, мы будем работать вместе долгое время. Я уверен, мы станем командой».
Вскоре после возвращения в Штаты Чаттертон позвонил Юрге и Колеру, назначив встречу в своем доме. Прищло время брать дело в собственные руки.
Колеру потребовалось целых восемь минут, чтобы добраться до дома Чаттертона. Оба годами жили в пяти милях друг от друга и даже не подозревали об этом. Чаттертон и Юрга сообщили Колеру о результатах своей поездки в Германию, и оба старались как можно лучше передать смятение Бредова, когда ему сказали, что его список не является ключом к тайне.
«Хочу сказать, что эта тайна не хуже тех, что есть в книгах, — заметил Колер. — Немецкая субмарина у нашего порога в Нью-Джерси. Она взрывается и тонет примерно с шестьюдесятью парнями на борту, и никто — ни правительство, ни ВМС, ни ученые, ни историки — даже не подозревают о том, что она вообще здесь есть».
Чаттертон рассказал о своих исследованиях в Вашингтоне: «Я просмотрел документы за всю войну, каждую страницу. У меня очки начали сползать. Комната завертелась в глазах. Ни одного происшествия не случилось нигде поблизости нашей затонувшей лодки за всю войну. Ничего».
Доставили пиццу и блок из шести банок кока-колы. Колер заплатил и забыл попросить сдачу. Никто не рискнул потянуться к тарелкам, боясь нарушить ход мысли. Ныряльщики наслаждались моментом.
— Думаю, мы все знаем из наших поисков, что сообщения о подлодках, выбирающихся на пляжи, о членах команды, посещающих костюмированные балы и покупающих хлеб в местных лавках, — всего лишь фантазии, — сказал Колер, шагая по комнате и используя треугольный ломтик пиццы с колбасой пепперони как указку учителя. — Помните, мы читали и о том, что нацисты пытались вывезти золото из Германии в конце войны? Или даже рассказы о том, как Гитлер бежал на подлодке после падения Берлина? А что если наша подлодка использовалась для чего-то подобного, тогда наверняка не будет ни одного упоминания о ней в отчетах, не так ли?