У Поля Пейроля перехватило дыхание — то, что совершает на его глазах Эмилио, кажется ему выше человеческих возможностей. Он смотрит, не смея пошевельнуться. Слева от него — Ролан с взмокшим от пота лбом, готовый ринуться вперед. Немного дальше другие товарищи, не замечая пока Эмилио, продолжают непрерывно обстреливать бронепоезд…
Эмилио все еще ползет к паровозу и вот-вот достигнет его. Уже достиг… С ловкостью обезьяны он взбирается на паровоз и перескакивает с него на тендер. Теперь товарищи заметили его и перестали стрелять в эту сторону. Эмилио карабкается на крышу первого товарного вагона. Кто знает, что находится там, внутри? Приложив ухо к крыше вагона, Эмилио прислушивается, потом осторожно, ползком, пробирается дальше — к бронеплощадкам. Это две, обитые броней, но открытые сверху платформы; края их укреплены изнутри грудами мешков с песком. В мешках устроены амбразуры, позволяющие производить круговую стрельбу из крупнокалиберных пулеметов. Немцы сидят в середине платформ, как в траншее. Чтобы их достать, нужно или обстрелять платформу из миномета или, приблизившись вплотную, метнуть внутрь гранату.
Как раз это и пытается сейчас проделать Эмилио Он продолжает медленно подползать к платформе… Товарищи следят за ним с нарастающим волнением. Эмилио снимает с пояса гранату, срывает зубами кольцо. Как, должно быть, трудно ему действовать там, наверху!… Он продвигается еще немного вперед, почти к самому краю вагона, и рывком бросает гранату перед собой, прямо в гущу солдат. Сразу же раздается взрыв, и Эмилио, вскочив, как на пружинах, принимается поливать свинцом из своего автомата застигнутых врасплох гитлеровцев. Но есть еще одна бронеплощадка, в самом хвосте поезда. Партизаны уже давно взяли ее под обстрел, чтобы отвлечь внимание немцев от происходящего впереди. Охваченный лихорадочным возбуждением, Эмилио пробегает по мешкам с песком, вспрыгивает на следующий вагон и опять распластывается на крыше. Издали его друзьям на одно мгновение кажется, что он ранен. Однако быстрый, как молния, Эмилио вскакивает, и вот он уже у второй платформы. Теперь пулеметы умолкли. Ролан, а за ним Пейроль и все остальные бойцы в едином порыве бросаются к поезду.
— Давай! Наша взяла!
— Вперед!…
— Ура!!!
Из-за мешков с песком вылезают один за другим с поднятыми вверх руками оставшиеся в живых немецкие солдаты, с ног до головы забрызганные кровью.
На крыше вагона встает во весь рост, с автоматом в руках, герой Эмилио — грозный народный мститель.
* * *
Как только у вокзала раздалась ружейная стрельба, Атос дал очередь из своего пулемета по маленькому домику у железнодорожного полотна. По-видимому, командование переоценило значение этого объекта: за все время, с тех пор как группа подошла к нему, не было замечено ничего подозрительного. Был даже момент, когда друзьям показалось, что домик совсем пуст. Но потом они увидели дым из трубы и заметили немца, который вышел за водой к колонке. Возможно, что другие солдаты просто отдыхают. А может быть, этот пост только ночью получает подкрепление. Так или иначе, теперь представлялся случай окончательно разрешить все сомнения и успокоиться. И потом — занят дом или нет, все равно его надо обезвредить.
На пулеметную очередь не последовало никакого ответа. Однако немного погодя по группе открыли стрельбу. Стреляли со стороны железнодорожного моста.
— Не обнаруживать себя! — скомандовал шепотом д'Артаньян.
Оценив обстановку, он велел бойцам продвинуться ближе к насыпи, чтобы оградить себя от огня противника. Скрытые изгородью, они могли простреливать весь участок железнодорожных путей и тем самым прервать сообщение между солдатами, несущими охрану моста, и домиком. К мосту приблизиться нельзя: немцы, засевшие в блокгаузах, прекрасно там укрепились. Главное — не выпускать их оттуда, пока товарищи ведут напряженную борьбу в районе вокзала. Д'Артаньян еще раз приказал своим бойцам не обнаруживать себя, и все стали ждать…
— А все же надо было бы узнать, кто находится в этой халупе, — сказал маленький Портос.
— Я попробую пробраться туда с другой стороны, — заявил Арамис.
В то же мгновение Беро, расположившийся немного впереди, на краю склона, подал сигнал. Наблюдая за изгородью, он неожиданно услышал чьи-то шаги. Сжав в руках автомат, с сильно бьющимся сердцем, он ждал, как охотник в засаде, появления дичи.
— Камарад!
Перед ним стоял немец без каски, с поднятыми вверх руками. Беро, держа палец на спусковом крючке, на какую-то долю секунды заколебался. Этот черноволосый усатый человек напомнил ему дядюшку.
— Я — товарищ, — повторил немец.
— Не стреляйте, — сказал Беро, обернувшись к остальным бойцам. — Подойди…
Немец подошел к расположению группы. Ему можно было дать лет сорок с небольшим. У него были усталые глаза и болезненное лицо. Он доверчиво взглянул на Пикмаля, потом, так как все кругом молчали, показал свой нетронутый патронташ и сбросил на землю винтовку, висевшую у него за спиной.
— Я не стрелять против партизан, — сказал он на ломаном французском языке.
— Ты говоришь по-французски? — спросил д'Артаньян.
— Немного.
— Где ты научился?
— Здесь, во Франции. Пленный в ту войну.
— Как ты относишься к Гитлеру?
— Гитлер — бандит. Я… против Гитлера.
— Он, кажется, не врет, — прошептал Арамис на ухо Атосу.
— Я не очень-то этому верю.
— Дайте ему сказать! — одернул их д'Артаньян. — Есть ли в доме солдаты?
— Только я… Я… готовить обед. Другие ушли… охранять мост.
— Мы знаем, они стреляли в нас сверху.
— Я нет. Я никогда не стрелять.
— Где оружие?
Немец указал на винтовку, лежащую на земле.
— А остальное? То оружие, что в домике?
— Только ящик с гранатами.
— Прекрасно! Я схожу за ним, — объявил Арамис.
— Осторожнее, — сказал Атос, — может быть, это ловушка.
В это время стрельба у вокзала достигла предельной силы…
Шестеро друзей без всяких дальнейших происшествий дождались момента, когда по ликующим крикам можно было понять, что их товарищи у вокзала одержали победу. Тогда, заставив немца идти впереди с ящиком гранат на спине, они вернулись к опушке леса. Немецкие солдаты, засевшие у железнодорожного моста, давно уже прекратили стрельбу, решив, очевидно, что партизаны бежали.
— Послушай, старина, — сказал Беро немцу, когда они устроились под деревьями, — как тебя зовут?
— Людвиг.
— Так вот, Людвиг, садись сюда, я буду тебя допрашивать. Кем ты был до войны?
Людвиг вытащил было свой бумажник, чтобы показать фотографии, но в этот момент в разных концах города снова раздались выстрелы. Портос отправился на разведку и через несколько минут вернулся совсем запыхавшийся.