После долгой борьбы с применением мата, пинков, огнетушителя, снега, куртки Разбердыева, его же шапки огонь был потушен. Когда явился караул, следы борьбы уже были заметены, крыша припорошена снегом, и только в домике сильно пахло мокрой гарью.
Наутро лейтенант Ф., выслушав эмоциональный рассказ лейтенанта Л., сказал, подняв палец:
— Теперь и ты знаешь механика Разбердыева.
— Сам ты Разбердыев! — Ответил лейтенант Л.
«И то верно», — самокритично подумал лейтенант Ф. и, глядя на обгоревшие ресницы лейтенанта Л., расхохотался.
УЧЕНИЯ
В феврале 1986 года в округе начались крупные учения. Магдагачинский полк, приданный 13-й десантно-штурмовой бригаде, принял в них участие полным составом. Его задачей было перебросить технику и личный состав бригады к китайской границе, на аэродром под Благовещенском.
Борт № 22 готовился к учениям. Задача была поставлена простая: полет строем, поочередная посадка на полосу аэродрома назначения — вертолет катится по полосе, борттехник с правым выбегают, открывают задние створки, «уазик» с бойцами съезжает и сворачивает с полосы вправо (или, если смотреть по полету — влево, чтобы не попасть под хвостовой винт, створки закрывают, прыгают в вертолет, он взлетает, за ним уже катится следующий. Борттехник Ф. тренировал водителя «уазика» въезжать в грузовую кабину и быстро выезжать из нее. «Уазик» постоянно срывался с направляющих. Наконец, когда один раз все прошло удачно, борттехник решил, что навык прочно закрепился в мозжечке бойца, и прекратил тренаж.
Наступил день учений. В «Ми восьмые» загнали «уазики» с четырьмя бойцами, в «Ми шестые» загрузили более тяжелую технику и десант. Полк запустился и пошел на взлет. Такого борттехник Ф. никогда не видел и уже не увидит. В небо поднялись три эскадрильи «Ми-8» и эскадрилья «Ми-6» — рой под сотню машин закрыл солнце. Небо шевелилось, ползло, гудело, рокотало, серый саранчовый шлейф еще волок хвост по земле — взлетали один за другим крайние вертолеты. Армада, разворачиваясь на юг, начинала движение к китайской границе, и это было похоже на неумолимо собирающуюся грозу — казалось, такая сила могла спокойно переползти границу и, даже теряя машины одну за другой, дойти до Пекина в достаточном для победы количестве.
Итак, они двинулись. Строй растянулся на приличную дистанцию. «Шестерки» шли выше, «восьмерки» неслись на предельно малой высоте, огибая рельеф, чтобы не светиться на локаторах предполагаемого противника. Борт № 22 пилотировал капитан Б., имевший за плечами Афган. Он откровенно наслаждался полетом — бросал машину с сопок вниз, сшибал колесами верхушки сосен, завидев «учебный» танк, заводил вертолет на боевой курс, имитировал пуск НУРСов, бормотал: «Цель уничтожена!» — обиженные танкисты показывали неприличные жесты, но на всякий случай ныряли в башню.
Борттехник Ф., у которого от такого полета сердце и другие внутренности прыгали от пяток до горла, конечно, тоже наслаждался, но периодически с тревогой вспоминал о своем грузе — распятом на тросах «уазике» с четырьмя бойцами. После очередной «атаки» по особенно крутой траектории и с перегрузками на выходе он услышал глухой щелчок в грузовой кабине. Потом послышались перекрывающие шум двигателей крики.
— Что они там — боятся или радуются? — сказал командир. — Выгляни, посмотри, может, обделались?
Борттехник открыл дверь в грузовую кабину. Бойцов в «уазике» не было. Выбравшись в салон, он увидел, что все четверо лежат, упираясь ногами в стенки и в бардачки на створках, а руками — в автомобиль, сорвавшийся с растяжек. Лица атлантов были перекошены, тела периодически амортизировали, сжимаясь в такт движениям веселой руки командира.
Борттехник забежал в кабину, вкратце обрисовал ситуацию. Командир виновато вздохнул и перевел вертолет в ровный полет — авиагоризонт замер в нейтральном положении.
Сели удачно. Створки открылись легко, «уазик» с четырьмя измученными бойцами вывалился на полосу, свернул вправо и умчался, очумело виляя На бегу закрыли створки, запрыгнули, взлетели.
А за ними все садились и садились вертолеты. Учения продолжались…
ТРАВА ПО ПОЯС
Магдагачинский полк на ночь был принят аэродромом Средне-Белой. Благоустроенных стояночных мест, конечно, всем не хватило, и большая часть машин разместилась где-то на задворках. Вертолеты гостей стояли в поле среди высокой сухой травы. В Средне-Белой царило бесснежье — поздняя сухая осень посреди февраля. После своей зимы магдагачинцам не хотелось идти в казарму. Поужинав, они вернулись к своим машинам, чтобы поиграть в футбол — скинули меховые куртки и гоняли мяч по желтым шуршащим зарослям под холодным закатным небом.
Борттехник Ф. и правак С., устав от беготни, забрались на 22-й борт и улеглись на откидных скамейках перекурить. Вечерело, прозрачное небо наливалось синими чернилами, пахло степью. Лейтенанты курили, слушая далекий гомон футболистов, гулкие удары по мячу…
Рядом с вертолетом послышалось шуршание травы — кто-то шел вдоль борта. Лейтенант Ф. выдохнул струю дыма в дверь, и тут же в сизом облаке появилось незнакомое лицо. Лицо было в фуражке и с подполковничьими погонами.
— Эт-то что за пожар на борту? — грозно сказал подполковник, поднимаясь по стремянке. — Кто разрешил курить на аэродроме?
Лейтенанты вскочили, борттехник Ф. бросил окурок на пол, прижал его подошвой.
— Звание, фамилия?
— Лейтенант Ф.! — сказал лейтенант Ф., даже не догадавшись соврать.
— Почему курим в не отведенных для этого местах? Траву хотите поджечь, диверсанты?
— Никак нет, товарищ подполковник! Виноват, больше не повторится!
— А вы? — обратился подполковник к лейтенанту С. — Почему вы не остановили своего товарища? Или тоже курили?
— Никак нет! — сказал лейтенант С., вытянувшись и прижав кулаки к бедрам.
— А ну-ка… — подозрительно сказал подполковник, — покажите руки.
Лейтенант, опустив голову, протянул подполковнику кулак и нехотя разжал его.
На испачканной пеплом ладони лежал раздавленный окурок.
— Герой! — сказал подполковник. — В следующий раз глотай — надежнее будет. Доложите командиру экипажа, что я наложил на вас взыскание. И скажите спасибо! За ЧП на учениях знаете, что полагается? Трибунал!
И, спустившись по стремянке, ушел, шурша травой.
— Что за подпол? — спросил борттехник.
— Да фиг его знает, — пожал плечами правак и лизнул обожженную ладонь.
КОМАНДИРОВКА
В конце зимы 1986 года борт № 22 послали в командировку в город Белогорск. Вертолет потребовался для парашютной сборной авиаторов Дальневосточного округа. У сборной на носу были всеармейские соревнования, но почему-то не оказалось воздушного транспорта для тренировок.
Командировка для летчиков — тихая радость. Для холостых — удаленность от начальства, утренних зарядок на морозном стадионе, построений, словом — бесконтрольность. Для семейных — все то же самое плюс удаленность от дома и полная бесконтрольность. Один экипаж, трое единомышленников, глядящих в одном направлении — где бы отдохнуть как следует.