Через полчаса впереди показалась обширная отара, перекатывающаяся меж двумя опушками, подобно пенистым гребням моря. Недавно стриженные, овечки обросли пока совсем белыми, пушистыми завитками. Над стадом возвышались мрачными черными силуэтами фигуры пастухов на вороных конях и в черных широкоплечих бурках. Путников заметили сразу — пара всадников помчалась им навстречу, еще один сорвался в галоп, уходя в сторону дыма.
— И что нас ждет на этот раз? — Олег поправил меч, погладил наскоро сделанную из бараньей масталыги рукоять и закрыл ее полой халата. — Роксалана, постарайся в разговор не влезать. Некоторые народы могут воспринять это за оскорбление.
— Они не верят в говорящих женщин? — прошипела девушка.
— Они уверены, что младшие не должны первыми заговаривать со старшими. Надеюсь, ты не считаешь себя здесь самой старой?
Вместо ответа спутница пихнула его локтем. Однако ведун уверился, что уж теперь-то она рта не откроет.
— Доброго вам дня, путники! — скатился с коня первый из пастухов, круглолицый и розовощекий, со вздернутым носом, на самом кончике украшенным десятком веснушек. Он припал на колено и коротко склонил голову: — Гость в дом — радость в дом! Дозвольте проводить вас в кочевье, досточтимые!
— Доброго тебе дня, путник! — Второй пастух оказался в летах, лет тридцати, длинноусый и с бритым подбородком. Но и он не поленился спешиться и преклонить колено: — Гость в дом — радость в дом! Я послал в кочевье вестника, наш род устроит праздник в честь вашего появления. Дозвольте, мой сын Саакым укажет вам дорогу. Он храбрый и умный отрок.
— И вам желаю хорошего дня, — прижал ладонь к груди Олег. — Я не хочу беспокоить ваш род лишними хлопотами. Мне достаточно купить припасов в дорогу. Я заплачу золотом.
— Ты обижаешь нас, добрый человек, — прямо отшатнулся от него пастух. — Все, чего ты пожелаешь в нашем кочевье, ты получишь бесплатно! Гость в дом — радость в дом. Мы не отпустим тебя, пока ты не оценишь нашего гостеприимства! Саакым, отдай гостю своего коня и покажи ему путь.
— Вот и влипли, — прошептал себе под нос Олег. — Уже не отпускают.
— Поднимись в седло, добрый человек, — с поклоном предложил мальчишка. — Пусть твои ноги отдохнут от пыли дорог. Я отведу коня под уздцы.
— Спасибо за внимание, Саакым, — склонил голову Середин. — Но мне хотелось бы размять ноги. Я пойду пешком.
— Как пожелаешь, добрый человек, — не стал спорить мальчишка, однако и сам садиться верхом не стал, пошел ножками.
— Не сердись, добрый человек, — поклонился старший пастух. — Мне надобно остаться с отарой.
— Его зовут Олег! — не утерпела-таки Роксалана, ойкнула, спохватившись, и, словно в оправдание, добавила: — А я его жена. Старшая.
Пастухи стыдливо отвели глаза, Середин покачал головой:
— Ну, зачем ты, деточка?
— А чего они все «добрый человек» да «добрый человек».
— Роксалана… — вздохнул ведун. — Здесь никто и никогда не называет своего имени. Зная имя, можно наслать на человека порчу.
— Но ведь тебе сказали, как зовут Саакыма!
— Это знак большого уважения и доверия, — чуть громче, чтобы пастухи расслышали, ответил Олег и понизил голос: — Перестань спорить, перед людьми позоришь.
— Если тебе так доверяют, чего ты хмуришься?
— Все слишком хорошо. Именно с этого и начинаются все неприятности…
Кочевье раскинулось на пологом взгорке на краю подозрительно ровной долины, поросшей чахлыми и уродливо изогнутыми березками и сосенками. Справа под холмом журчал ручеек в два шага шириной, слева выпирали похожие на пеньки низкие скалы, за которыми начинался плотный осинник. Юрт было всего десятка полтора, и нигде окрест из земли не торчало ни единого сруба или земляной крыши. Это означало, что гости попали к летней стоянке.
Как и все кочевники, здешнее племя после совместной зимовки разделилось на семьи и разошлось по родовым пастбищам, чтобы не тесниться. Большие стада ведь не столько пасутся, сколько землю вытаптывают. Скотина съедает все слишком быстро, друг другу мешает, приходится постоянно гнать ее с места на место. А если не жадничать, то здесь, в низине, можно на одном месте до снега простоять. Вокруг сырость, травы много. Води отары и табуны по кругу — пока на одной стороне трава подъедается, на другой успевает отрасти. Вот и все кочевание.
«Вот только рядом с болотиной зря они осели, — покачал головой Середин. — Или вокруг просто нет удобных возвышенностей? Чтобы и вода, и сухо, и до пастбищ не больше одного перехода».
— Прошу в наш дом, уважаемый Олег. — Саакым поклонился и отступил в сторону, с лошадью в селение не пошел.
На свободном пространстве между юртами уже кипела работа. Дети суетливо носились туда-сюда, что-то выкрикивая, женщины расстилали на земле кошму и ковры, выносили миски, подносы, кувшины. Вдоль ручья четверо мужчин волокли двух возмущенно блеющих барашков. Дети постарше бегом доставляли от осинника охапки сухих веток и мелкий сухостой. К самому центру кочевья обнаженный по пояс юноша выкатывал большущий медный котел.
— Ого, — хмыкнула Роксалана. — Туземцы взялись за дело всерьез. Фейерверк будет?
— Если до темноты доживем… — кивнул Середин.
— Мы несказанно рады видеть тебя здесь, уважаемый Олег, тебя и твоих прекрасных женщин! — раскрыв объятия, кинулся к нему долговязый кочевник с узким, словно приплюснутым с боков, лицом: круглые глаза, тонкий нос, узкий рот, длинная белая бородка, прижатые, почти незаметные уши. Под распашным халатом блеснул медными пластинами кожаный пояс с двумя ножами, но без меча. В последний момент туземец будто передумал, сложил руки на груди и поклонился: — Мой дом — твой дом, мой стол — твой стол, уважаемый. В нашем кочевье всегда рады встретить гостя. Мое имя — Бий-Султун, я самый старший в нашей семье.
— Благодарю за добрые слова, уважаемый, — поклонился в ответ Середин. — Пусть стада твоей семьи будут тучными, дети — здоровыми, а юрты — восьмирешетчатыми.
— Здоровья и радости тебе, уважаемый Олег, — появился с другой стороны упитанный и щекастый туземец в сплошь расшитом тонком халате, из-под которого виднелись шаровары и заправленная в них полотняная рубаха. Он тоже низко поклонился: — Мой дом — твой дом, мой стол — твой стол, уважаемый. В нашем кочевье всегда рады встретить гостя. Я — Фтахран, брат досточтимого Бий-Султуна, а это — моя юрта. Буду рад принять тебя под свой кров.
— Благодарю за добрые слова, уважаемый…
— Здоровья и радости тебе, уважаемый Олег! — уже торопился к гостю очередной кочевник. — Гость в дом — радость в дом!
— Здоровья и радости тебе, уважаемый Олег!
Когда только они все успели узнать его имя? Пастух ведь остался возле отары, а Саакым не успел перемолвиться здесь ни словечком!
— Благодарю…
— Здоровья и радости!