— Зато мы взяли три сотни коней и две сотни очень дорогих доспехов, — попытался найти среди этих известий хорошее Бий-Султун. Однако всем было ясно, что это слишком маленькая плата за столь страшные потери. Лошадей можно вырастить, и не расплачиваясь жизнями соплеменников. Добытые кровью брони почти все нуждались в ремонте. А победа… Что она давала усталым людям? Только шанс протянуть еще несколько дней. Для огромной Булгарии две сотни ратников — не потеря. Местный посадник немного удивится ловкости дикарей и пошлет против них тысячу.
— Мы никуда не пройдем, — высказал вслух общую мысль Середин. — Не будет никакого мира, никакой торговли, никакого путешествия дальше. Им здесь не нужен наш мир и наша дружба. Им нужна наша смерть. Нужно уходить, пока булгары не сумели этого добиться. Извини, Роксалана, но возвращаться придется все же южным путем.
— Да, да-да, да, — с видимым облегчением признали правоту посланника ворона старейшины. — Боги отвернулись от нас. Не стоит гневить их снова. Нужно уходить.
— И все же дней десять у нас есть, — вскинул палец Середин. — Пока здешний воевода узнает про разгром, пока соберет новых ратников, пока они доберутся.
— Ты хочешь отдохнуть тут еще? — не понял его Бий-Султун.
— Мы пришли сюда с миром, старейшина, — напомнил ему Олег. — Но нас оскорбляли, прогоняли, пытались уничтожить. Зачем нам такой мир? Возвращаться назад я собираюсь с войной. Роксалана! Нам понадобятся два тарана. У тебя опыт есть, тебе и карты в руки. Чабык! Не меньше пяти десятков переносных щитов. Бий-Атил! Нужен хворост. Много. Не меньше двух вязанок на каждого воина. И чтобы каждая не меньше обхвата толщиной. Лес рядом. Чем быстрее наберем, тем раньше с булгарами сквитаемся.
Возвращаться до города было недолго. Потрепанные отряды кочевников были встречены со стен улюлюканьем, а брошенные перед поднятым мостом и возле рва бревна с деревянными ручками вызвали и вовсе радостный хохот:
— Лягушатники по воде ходить научились! Это у них оглобли такие! Куда лесенку приставлять собрались?
Олег не обращал на это внимания: «Стрелы не пускают — и хорошо. Может, тут лучников вообще нет».
— Роксалана, смотри, — дал он последние указания, — башня скосилась влево. Значит, в левую створку бить и нужно, этот край подгнил. Засов, скорее всего, посередине. Но может и вовсе его не оказаться. Если на подъемный мост надеются. У тебя за спиной сотня всадников в седле, контратаковать не рискнут.
— Не бойся, милый, — она коротко чмокнула его в щеку. — Все будет хорошо. Беги.
Середин быстрым шагом отступил к тарану на берегу, еще раз осмотрел стену с той стороны: желтые щепки, у земли просветы, в нескольких местах колья скосились в сторону. В общем, гнилье и непонятно на чем держится. Он развернулся, пошел к обозу и дал решительную отмашку.
Кочевники, похватав с повозок вязанки, побежали ко рву, сбросили хворост вниз и ринулись за другими. Смех на стенах начал утихать. Первый заход, второй, третий… Если первые фашины еще плавали, то сто пятьдесят, сваленных одна на другую, образовали уже довольно плотный мост. И он поднимался на глазах.
Сперва вниз полетели факелы. Но влажные ветки, увязанные в пучки, не занимались. Потом появились и лучники — вот тут кочевникам и пригодились щиты. После седьмого забега связки поднялись до уровня берега, и нукеры пробегали по ним, чтобы бросить груз дальше. После восьмого — десяток свежих воинов подхватили таран и со всех ног устремились по мосту к стене напротив.
Гнилые бревна повылетали от первого же удара. Со стены с криками повалились люди — обломился идущий поверху помост, и снизу образовалась дыра в полтора метра шириной. Кочевники сунулись внутрь — но к пробоине успели подбежать защитники. Зазвенели мечи.
Олег в драку не полез: к пролому сейчас полгорода сбежится, толку от него мало. Он побежал вдоль стены, прижимаясь к бревнам. Главное, чтобы не заметили сверху раньше времени. У надвратной башни он, помогая себе косарем и ставя ноги в щели покосившегося строения, быстро вскарабкался наверх, перерубил канат с одной стороны, прошел по кромке на другой край, тоже рубанул. Громадная мостовая конструкция качнулась, начала падать вниз. Олег толкнулся, раскинул руки и красивой рыбкой нырнул в ров. Когда он всплыл, над головой раздавался топот, потом послышался глухой удар, громкий треск. Ведун довольно хмыкнул, лег на спину и лениво поплыл к берегу.
Иначе и быть не могло: если у хозяина стены и башни перекосило, разве такой станет беспокоиться о воротах, и без того надежно перекрываемых подвесным мостом? Ничего странного, если они вообще давно застряли в полуоткрытом состоянии. Как относишься к крепости — так она тебя и защищает.
Когда Олег, стряхивая тину и грязь, вылез на берег, по мосту в город уже влетала на рысях горская конница. Гнилая твердыня окончательно пала, а кочевники получили теперь настоящую, весомую добычу. Ту, что сможет окупить раны покалеченным и ослабить горечь потери семьям павших.
— Побыть мирными и добрыми гостями вы нам не позволили, — подвел итог Середин. — В таких случаях уходят, хлопнув дверью. Враждовать — так враждовать.
Победители развлекались в городе четыре дня. Сидели бы и дольше — но Олег потребовал сворачивать лагерь и уходить, пока к восточным границам не перебросили свежие войска. Второй битвы малочисленным и потрепанным силам горцев было не пережить — а уж о победе не стоило и мечтать.
Добыча в ветхом, многие десятки лет не знавшем войны селении оказалась столь велика, что обоз растянулся на несколько верст и исчислялся многими сотнями телег. Она могла стать еще внушительнее — но для барахла просто не хватило возков. Своих кочевники не привели, а захваченных нашлось не так уж много. Тканями, посудой, железом и бронзой, зерном, шкурами и одеждой грузили все, что могло передвигаться, вплоть до тачек и колесных золотарских бочек, навьючивали лошадей и даже коров — но все равно забрать всего не могли.
Напоследок Бий-Атил хотел запалить город и перебить непригодных в невольники булгар, но Середин запретил.
— Пусть живут и богатеют. Вдруг мы захотим наведаться еще раз? — подмигнул он, и вопрос был тут же закрыт со всеобщим восторгом.
Через три дня тяжелый медлительный караван ушел за Бигоран, уползая вдоль реки вверх по течению медленно, как обожравшийся удав. Олег, Роксалана и еще полсотни нукеров остались в крепости, чтобы остановить мстителей, буде те появятся, и не дать нагнать главные силы. Все это время воины не торопясь, по камушку заваливали изнутри ворота. Мелочь — но она задержит конницу врага, когда тот подойдет к беззащитной крепости, на лишний день. Пока внутрь пролезут, пока откопают — время, время…
На четвертые сутки, так и не дождавшись ратников, полусотня ушла. Напоследок Олег — из пустого баловства — прибил на ворота Бигорана свой окованный железом щит. Парадокс состоял в том, что этот щит был булгарский и достался ведуну после последней сечи от одного из павших ратников.
Мчась налегке, всадники нагнали хвост обоза через день, уже в землях Белого кочевья. Замыкающие колонну нукеры встретили их восторженными криками — уставшие воины, обнявшись с ними, вытянулись в цепочку по одному и долго, час за часом, обгоняли повозки по узкой дороге. Только к вечеру они застали головной отряд и спешились возле поставленных друг возле друга четырех юрт разных родов. Простых воинов ждал новый взрыв восторга, вареная баранина, ласковые невольницы и терпкое булгарское вино в несчитанных количествах. Олега же и спутницу встретили постные рожи старейшин. Они обнимались — но отводили глаза. Они приглашали к пиршественному столу — но никто за этим столом не шутил и не смеялся.