Спецназовцы по прежнему толком не знали, чем им придется заниматься в провинциальной на первый взгляд столице азиатского государства. Батальон жил обычной жизнью: были поставлены палатки, варилась солдатская каша, проводились учебные занятия. Городской шум едва долетал до обитателей, палаточного городка. С юга и запада стоянка спецназа была окружена серо-желтыми, лишенными какой-либо растительности, невысокими горами, а с востока и севера перед ней расстилалось лоскутное одеяло пожелтевших садов, убранных земельных наделов с редкими вкраплениями дувалов под плоскими крышами. На дворе стояла осень, и на крышах сушился знаменитый кишмиш. Над этой сельской идиллией господствовали два дворца европейской архитектуры, сооруженные во времена Амманулы-Хана, который затеял было в 20-х годах нашего столетия строительство нового государственно-административного центра в столичном пригороде.
Впрочем, еще одна любопытная постройка постоянно мозолила глаза прибывшим советским «рейнджерам» — ресторан в виде летающей тарелки, приземлившейся на одной из высоток недалеко от дворца Таджбек. В ночь с 27 на 28 декабря тарелка была посечена пулями и осколками до такой степени, что стала напоминать старое решето, выброшенное в утиль за ненадобностью.
В начале декабря наступил конец проклятой неопределенности, в состоянии которой батальон находился уже больше месяца. Участникам предстоящей акции объявили, что Амин — агент ЦРУ, предающий дело апрельской революции и готовящий государственный переворот, после которого в страну должны войти американцы. Вывод следовал естественный — Амина надо убрать. Политическая подоплека дела мало волновала спецназовцев. Прибывшие люди были в своем большинстве профессионалами, поэтому их больше интересовала техническая сторона «дела».
Командиры будущих штурмовых групп получили возможность несколько раз выехать на рекогносцировку, чтобы изучить объекты захвата, наиболее удобные пути подхода к ним, режим несения караульной службы афганской охраной. Первоначально акция была запланирована на 14 декабря, но из-за неподготовленности войск в Союзе, которые должны были поддержать главных исполнителей плана по свержению Амина, сроки были перенесены.
В середине декабря произошло событие, которое в значительной степени облегчало проведение операции. Амин был ранен в результате покушения. Столь жесткое проявление внутрипартийных разногласий, а именно на них Амин списал происшедшее покушение на свою жизнь, заставило его предпринять дополнительные меры по обеспечению личной безопасности. Амин перебрался во дворец Таджбек по соседству со стоянкой спецназа. Амин не догадывался об истинном предназначении этого подразделения, больше всего опасаясь козней со стороны своих соотечественников. Амин не мог не доверять советским — его окружали советские врачи, консультанты и советники. Возможно, люди из числа советского окружения Амина, посвященные в сценарий запланированной операции, посоветовали ему перебраться туда. Случись нападение повстанцев — президентский дворец на окраине города защитить гораздо легче. Решение Амина выбрать Таджбек в качестве своей новой резиденции помогло эффективно изолировать афганского руководителя от многих преданных ему воинских частей, расположенных в Кабуле.
В это время заканчивались последние приготовления к операции. В Термезе уже развернули командные пункты армии вторжения, а на баграмскую авиабазу началась переброска советских воздушно-десантных батальонов. Одновременно советские военные специалисты, работавшие в афганской армии, под предлогом инвентаризации, замены деталей и проведения регламентных работ выводили из строя афганские ракетные установки, танки и самолеты. Между Ферганой и Кабулом 25 декабря был наведен воздушный мост, по которому началась массированная переброска техники и личного состава ВДВ. Из переброски столь крупного советского военного контингента не делалось секрета, так как незадолго до этого с афганцами была достигнута договоренность о прибытии в страну нескольких пограничных батальонов для помощи в прикрытии нескольких участков пакистано-афганской границы. Во всяком случае, командир 103 дивизии ВДВ генерал-майор Рябченко был представлен начальнику афганского Генштаба Якубу как командир советской пограничной части. Советские мотострелковые дивизии в этот день перешли сухопутную границу и по двум дорогам, через Кушку и Термез, вторглись на территорию Афганистана.
Афганское руководство не сомневалось, что эти войска прибыли для поддержки режима. На вечер 27 декабря, то есть на день проведения операции, начальник Генштаба Якуб назначил деловую встречу у себя в кабинете советским военным представителям.
Кабул. 27 декабря 1979 года. 19.30. Солдаты и офицеры «мусульманского батальона» заняли исходные позиции. Они ждут сигнала приступить к «работе» — две красные сигнальные ракеты. Перед началом операции возник чисто технический вопрос. Как отличить своих от афганцев, да еще ночью? И на тех, и на других — зимняя форма афганских военнослужащих, и те, и другие — уроженцы Востока, да и оружие одинаковое — автоматы Калашникова. Затруднение разрешилось просто — на рукава были надеты белые марлевые повязки, чтобы не пострелять в темноте своих. Идея не была оригинальной, ибо такие же белые повязки красовались на руках «добрых» католиков, когда они резали гугенотов во время печально известной Варфоломеевской ночи. Спецназу предстояло штурмовать два ключевых объекта: резиденцию Амина, размещавшуюся во дворце Таджбек, и Генштаб афганской армии в Дар-уль-Амане [3] .
Вместе со спецназовцами по тем же объектам и по ряду других должны были действовать спецгруппы КГБ СССР. О присутствии этих групп в своей столице афганцы не подозревали, ибо они были размещены на территории посольства СССР. Задачу по блокированию афганских частей, преданных Амину, возложили на прибывших из Союза десантников. К вечеру 27 декабря их насчитывалось более 6000 человек. Впоследствии, чтобы обосновать законность и, необходимость этой акции, в советские части, находившиеся в Афганистане, была кем-то запущена и имела широкое хождение красивая легенда о том, что «мы опередили американцев на сутки, ибо в Штатах уже стояли транспортные «Боинги» с запущенными двигателями, чтобы перебросить «зеленоберетчиков» в Кабул». Дабы придать легенде достоверность, были сочинены якобы истинные подробности, будто бы посол США в Афганистане в эту незабываемую ночь примчался на кабульский аэродром и плакал от досады и бессилия, созерцая сцену высадки доблестных советских десантников…
Сразу же после появления в морозном ночном небе двух красных ракет в районе Таджбека и Дар-уль-Амана вспыхнула ожесточенная перестрелка. Интенсивный огонь велся и в самом городе, и в его пригородах. Там вступили в бой группы КГБ, захватывая радиостанцию, телеграф, тюрьму Пули-Чархи и другие объекты. Особенно ожесточенное сражение разгорелось в резиденции Амина. Его охрана сопротивлялась, используя многочисленные огневые точки, хорошо замаскированные и размещенные на подступах ко дворцу. И комитетчикам, и спецназовцам пришлось нелегко. Здесь нападавшие понесли наиболее ощутимые потери.
Слабее сопротивлялись в Генштабе. Спецназовцы быстро покончили с охраной Генштаба, но сам Якуб сумел забаррикадироваться в одном из кабинетов и начал по рации вызывать подмогу. Он возлагал надежды на 444-ю бригаду «коммандос» [4] , размещавшуюся недалеко от дворца. Однако помощь не пришла. В полночь Якуб сдался, видя безвыходность своего положения. Возможно, он уповал на милость победителя. Но в группе захвата находился афганец, один из функционеров «Парчама», который, зачитав Якубу приговор от имени «партии и народа», разрядил в него свой пистолет.