За разговором не заметили, как подошел поджарый офицер в полевой камуфлированной куртке.
— Подполковник Игнатенко, — пожимая руку, представился он. — Вы извините, времени в обрез — не до разговора. На левом фланге активизировались снайперы. Сейчас по ним поработаем, а через часок милости просим на «передок» — поговорим.
На том и расстались.
— Тут неподалеку дом Масхадова,— сообщил майор Са-кун. — Не хотите взглянуть?
— С удовольствием.
Едем на БМП вниз, к частному сектору, затем сворачиваем на улицу Кольцова — до переднего края отсюда рукой подать. Видно, как по возвышающейся над частным сектором «высотке» бьет наша артиллерия — снаряды разрываются то в одной, то в другой квартире, круша бетонные стены и перекрытия.
Невольно вспомнился декабрь 1994 года. Терский хребет, 131-я майкопская бригада. Тогда командир сводного отряда, в который она входила, генерал Константин Борисович Пуликовский сетовал: «На войне, прежде чем поднимать людей в атаку, мы должны подавить своей артиллерией огневые точки противника. Нам же запрещено это делать: там могут быть мирные жители. Нам попросту связали руки, оттого и большие потери»... Теперь же все иначе: и серьезнее, и ожесточеннее...
Двухэтажный особняк Масхадова, обнесенный высоким кирпичным забором, растянулся поперек двух улиц. Он был полуразрушен то ли от нашей авиабомбы, то ли от фугаса боевиков и напоминал терпящее бедствие судно. У входа во двор — железобетонная будка с ячейками для стрельбы. Местность хорошо просматривалась и простреливалась, поэтому мы и поставили БМП у соседнего дома.
Спрыгнув с брони, заметили за воротами нашего прикрытия подозрительное шевеление. Бойцы тотчас взяли оружие на изготовку. И в ту же секунду донесся до нас со двора слабый женский крик:
— Не стреляйте! Мы — русские...
За калиткой — не совсем еще пожилая, но крайне истощенная женщина.
— Больше месяца живем здесь в сыром подвале. И боимся не столько пуль и снарядов, сколько мести боевиков. Они ведь русских люто ненавидят, — едва сдерживая слезы, говорила Галина Николаевна. — На прошлой неделе на соседней улице бандиты вырезали русскую семью, теперь, наверное, очередь за нами...
В разговор вступила еще одна обитательница подвала — баба Шура, сухонькая, но довольно шустрая старушка.
— Сынок, — обратилась она к майору Сакуну, — вчерась на соседней улице ихний снайпер подстрелил вашего солдатика. Сегодня он уже без головы. Заберите его отсюда Христа ради, похороните бедненького.
По команде офицера несколько бойцов, прихватив из БМП солдатское одеяло, пригибаясь, побежали вдоль кирпичного забора масхадовского дома на соседнюю улицу — к тому месту, которое указала старушка. И вскоре перед нами лежало обезглавленное тело российского солдата.
Невольно представилоось, что какой-то узколобый «душок» уже надел свою «добычу» на кол и бегает с ней, похваляясь своей удалью перед такими же, как и он, «отморозками»...
Из записной книжки, найденной в кармане «камуфляжа» погибшего бойца, мы узнали, что рядовой Владимир Орехов служил в 21-й отдельной бригаде оперативного назначения Внутренних войск. В феврале нынешнего года юноша должен был уволиться в запас и вернуться домой...
Старушки повели нас в подвал — свою крепость-обитель. На досках, застеленных одеялами, лежали двое пожилых мужчин. Мерцающий огонь свечи выхватывал из темноты их небритые, осунувшиеся лица.
Один из них, Владимир Николаевич Дубасов, астматик, был серьезно болен. До 1993 года его семья жила в центре Грозного, на площади Минутка. Однажды к ним заявились национальные гвардейцы и потребовали освободить квартиру: «Теперь здесь будет жить полевой командир. За отказ освободить жилье — расстрел». Пришлось срочно перебираться к родственникам в Старые Промыслы.
Другой обитатель подвала, Анатолий Дмитриевич Сагалов, до 1991 года был директором средней школы. Его жена, Галина Николаевна, работала в ней учителем русского языка и литературы. Когда школу закрыли, она стала давать частные уроки дочери Масхадова — Фатиме, на деньги от этих уроков и существовали...
Вот такие житейские истории. Расставаясь с этими людьми, я пообещал, что постараюсь вызволить их из этого ада. И слово сдержал. Забегая вперед, скажу, что теперь семьи Дубасовых и Са-галовых проживают у своих родственников в Ростовской области. А баба Шура, на свой страх и риск, осталась доживать свой век в Грозном — ехать ей некуда.
К сожалению, я ничем не мог помочь ни бабе Шуре, ни другим русским старикам и старушкам, проживающим в Грозном. Глядя, как они смущенно вымаливают у наших бойцов краюху хлеба, как готовят пищу на дождевой воде, видя тревогу и страх в их глазах, красных от бессонницы и слез, во мне закипала ненависть к тем, кто заставил этих безвинных людей страдать. Кто дал право служителям «нового» порядка в Чечне так издеваться над людьми? Где у этих хваленых кавказских джигитов мужская честь и уважение к старшим, какой бы национальности и вероисповедания они ни были?
Вернемся, однако, к осаде Грозного. Штурмовые отряды № 4 и 5, состоящие из 1-го и 2-го батальонов 506-го мотострелкового полка, действовали на восточном направлении и к исходу первого дня захватили школьный комплекс и три квартала жилых зданий частного сектора, а затем, преодолевая упорное сопротивление боевиков, стали продвигаться к площади Минутка.
К сожалению, из-за нерешительных действий командира 21-й отдельной бригады оперативного назначения наступательные действия штурмовых отрядов № 2 и 3 успеха не имели. Неспособным к выполнению боевой задачи оказался и штурмовой отряд № 6 от 22-й отдельной бригады оперативного назначения. Наступление стало давать сбой. Поэтому для овладения мостом через реку Сун-жа и наступления в направлении военный городок — 1-й микрорайон вдоль улицы Жуковского был подготовлен штурмовой отряд из состава 242-го мотострелкового полка, действовавший более успешно.
Несмотря на отчаянное сопротивление боевиков, войска группировки особого района в течение первой недели овладели консервным и молочным заводами и вышли к автомобильному мосту через реку Сунжа. От бандформирований были освобождены поселок Пригородный, 15-й военный городок, 1-й, 3-й и 4-й микрорайоны города, взято под контроль железнодорожное депо.
20 января 2000 года, в связи с активными действиями федеральных войск в районе Карпинского кургана, который обороняли боевики полевых командиров Бакуева и Ахалгериева, Гелаев отдал приказ перебросить им на помощь дополнительные силы и средства из северной части Грозного и других районов.
21 января под руководством Масхадова состоялось совещание командного состава незаконных вооруженных формирований, на котором был проведен анализ оперативной обстановки и уточнены задачи по дальнейшему противодействию федеральным силам. Боевики, блокированные в Грозном, продолжали оказывать упорное сопротивление. Наибольшую активность они проявляли в Ленинском и Заводском районах, отдельные же бандгруппы предпринимали попытки вырваться из чеченской столицы.