— Приговор будет отменен, если местные жители подпишут акт!
— Подпишем! Подпишем! — закричали в толпе.
Комбриг, комиссар и представитель Мельникова пошли в ближайшую хату писать акт. Всей деревней туда же двинулись и жители.
В это время в деревню Красное пришли с Бука наши летчики во главе с проводником, нарочным от командира разведки Агапоненко.
— Что тут у вас происходит? — спросил разведчик у первого попавшегося на глаза партизана.
— Да чуть не расстреляли своих троих хлопцев.
— А где комбриг Гудков?
— Там где-то, в хате, акт пишут с комиссаром.
Повременив, пока не кончится вся эта процедура с подписью акта, нарочный от Агапоненко повел в одну из хат летчиков и попросил хозяйку дома чем-нибудь накормить их. Узнав от партизан, что прибыл нарочный от Агапоненко, комбриг тут же поспешил найти его. Зайдя в хату, где сидели за столом летчики и нарочный, комбриг сказал:
— Здорово, хлопцы! Как дошли до нас? Что нового на Буке?
— У нас там все хорошо. В гарнизонах спокойно, немцы пока не беспокоят нас. Вот мы, товарищ комбриг, пришли сюда вместе с летчиками, которые бежали из немецкого плена. Нужно их отправить за линию фронта, — доложил нарочный.
— Вы сегодня отдохните, — обратился комбриг к летчикам, — а завтра мы вас отвезем в штаб местной партизанской бригады. У них есть рация, они сделают запрос в Центральный штаб партизанского движения, и за вами вышлют самолет.
— Да, — вспомнил разведчик, — я еще вам, товарищ комбриг, должен сообщить о Кузенном. Он сейчас находится в Толочине. Убежал туда к немцам и находится у них в госпитале. Его там лечат как своего солдата. А на нас во Взносном, после побега Кузенного к немцам, было совершено нападение гитлеровских карателей. Во время этого боя был убит бургомистр Зель, — сообщил Гудкову нарочный.
— А у разведчиков все живы и здоровы? — тревожно спросил Гудков.
— У нас все хорошо, все живы и здоровы. Есть пополнение, трое летчиков решили остаться в нашей разведке.
Долго еще Гудков расспрашивал нарочного о жизни на Буке, а потом он поинтересовался:
— Как это летчики попали к вам в разведку?
Сами летчики все подробно рассказали о том, как они находились в плену у немцев, как им удалось бежать из плена, как они чуть было снова не попали в немецкий гарнизон в Волосове. Весь этот вечер прошел в расспросах и рассказах. Летчиков, в свою очередь, интересовало, каково сейчас положение на фронтах войны. На отправку их за линию фронта ушло три дня. Все это время Гудков находился в штабе Мельникова. В ночь прилета самолета Гудков сам дежурил на аэродроме вместе с местными партизанами, и его внимание и забота, проявленные к летчикам, были щедро отмечены. Летчики прилетевшего самолета лично отблагодарили комбрига Гудкова, подарив ему новенький автомат и коробку патронов к нему. Вернувшись в хорошем настроении с аэродрома, Гудков приказал партизанам подготовиться к возвращению на Бук.
Была середина февраля, когда большой обоз гудковцев выехал из Ушачской зоны к себе на Бук. Дорога шла теперь все время почти на юг, по известному партизанам пути. На третий день гудковцы уже подъезжали к своему Буку. Вечером бригада в полном составе вернулась к своим старым землянкам под Яновом. И снова в засыпанных снегом землянках в железных печках ярко запылал огонь, от которого повеяло теплом и стало уютно, как дома. Узнав о возвращении бригады, Агапоненко, забрав с собой троих «летчиков», как нас называли в разведке, повез в партизанский лагерь для знакомства с комбригом, да и со всеми партизанами. В зимнем лагере у гудковцев жизнь кипела ключом. Среди высоких елей горели костры, на которых готовилась еда. В стороне от землянок стояли лошади, жующие сено, и было слышно, как оно хрустело у них на зубах. Снег кругом был уже притоптан. Всюду к землянкам шли протоптанные в снегу дорожки. Часть партизан находилась у костров, где были слышны гомон и смех. Видимо, кто-то из партизан рассказывал какую-то смешную историю, а может быть, новый анекдот, привезенный из Ушачского района. Въехав на санях в лагерь и увидев партизан, Агапоненко крикнул им:
— Здорово, хлопцы!
— Привет разведчикам! — ответили сидящие у костра.
— Где же ваши новые автоматы? Как сходили за линию фронта? — спросил Агапоненко, увидев Евсеенко.
— Ничего из этого у нас не получилось. Мы даже до линии фронта 100 километров не дошли, как нас немцы так пуганули, что мы еле ноги унесли, и то не все. Одного партизана потеряли — Костю Подоляцкого, — ответил за всех Евсеенко.
— Плохо это у вас получилось… А где сейчас комбриг?
— Вон там, у второго костра сидит.
Привязав лошадей к деревьям, мы пошли в сторону костра, где в окружении партизан сидел Гудков и что-то рассказывал им.
— Здравствуйте, товарищ комбриг, с благополучным вас возвращением на Бук, — поприветствовал Агапоненко.
— Здорово, Николай! А что это за хлопцы пришли с тобой? — обратив на нас внимание, спросил Гудков.
— Это трое летчиков, которые пожелали остаться у нас.
— Хорошо. Теперь у нас свои летчики есть, — с улыбкой заявил он.
— Товарищ комбриг, это не совсем так, — решил я вступить в разговор. — Я, например, совсем не летчик, а по военной специальности парашютист-диверсант. Правда, я был до этой специальности также мастером по авиационному вооружению.
— Ну, так это очень хорошо. Значит, ты знаешь подрывное дело и пулеметы. Это как раз нам и нужно в партизанах.
Затем комбриг стал расспрашивать, откуда мы родом, где воевали, как попали в плен и т. д. Когда я сказал, что в плену был в городе Шахты Ростовской области, то Гудков сразу оживился и сказал:
— Шахты — это моя родина. Там я родился, учился и работал до призыва в армию. — А потом он вдруг спросил: — Город сильно разрушен?
— Нет, в городе особых разрушений не было видно, а вот шахты все взорваны. Мне один день пришлось работать по расчистке руин и завалов на одной из шахт, так, я думаю, немцам не скоро удастся освободить их от завалов.
— Ну что же, Николай, — обратился Гудков к Агапоненко, — оставляй этих молодцов у себя в разведке.
— Николай Петрович, мне с вами надо поговорить по секрету.
— Хорошо, Николай, пошли ко мне в землянку.
Мне комбриг Гудков очень понравился. Он был невысокого роста, с шевелюрой черных волос на голове, с симпатичным лицом, карими глазами и черными бровями, с несколько орлиным носом, стройный, подтянутый — настоящий командир. Носил он даже зимой хромовые сапоги, одет был в гимнастерку с обтянутыми поверх ее ремнями портупеи. У костра он сидел с накинутым на плечи белым армейским полушубком, а на голове у него красовалась шапка-кубанка. По своей выправке он был похож на донского казака. Разговаривал с нами спокойно, и часто на его лице во время разговора возникала чарующая улыбка. Он любил пошутить и был отличным собеседником. Уходя с комбригом в штабную землянку, Агапоненко нам приказал возвращаться без него в наш «Терем».