— Я тоже местный житель.
— Так зачем же вы пошли по болоту, если знали партизанский запрет? — снова задал ему вопрос Агапоненко.
— Я искал стожок сена, который накосил летом здесь на болоте.
Слушая допрос этого невысокого роста с сивой бородой старика и услышав знакомые уже нам слова о поисках стожка сена, мы все, улыбнувшись, переглянулись между собой. Это уже второй старик, который ищет на болоте стожок сена. Притом он шел по санному следу с той стороны, где находился наш старый лагерь. Значит, он уже побывал там и, увидев заброшенную партизанскую землянку, решил идти дальше, по свежему санному следу. Это было очень подозрительно. Внимательно присматриваясь к пришедшему в наш лагерь старику, Егор Короткевич узнал его и, потянув за рукав Агапоненко, шепнул:
— Товарищ командир, отойдите на минутку в сторону. Я что-то вам хочу сказать.
Вместе со своим братом Алексеем и Агапоненко они отошли в сторону, и братья вполголоса сообщили нашему командиру:
— Мы знаем этого старика. Он из бывших кулаков. Во время коллективизации он был раскулачен и сослан из нашей местности. А теперь, видимо, вернулся в наши края. Пришел он сюда на болото, конечно, от немцев в разведку. Летом его еще не было в деревне, где он жил раньше, а вот теперь он наверняка явился к нам от немцев. И никакого сена он здесь не косил. Врет он все.
— Хорошо, хлопцы! Спасибо за сообщение.
Допрос этого старика длился более часа. Припертый к стенке, фашистский агент в начале допроса совсем заврался, а потом был все же вынужден признаться в том, что его послали на Бук немцы.
— Все равно вам, коммунистам и жидам, здесь на Буке не жить, — в отчаянии заявил он. — Все равно они вас всех здесь уничтожат. Немцы — это сила, а вы что? Так, какое-то сборище бандитов! Только народ грабите! — со звериной злостью сквозь зубы прокричал старик.
После допроса нам стало ясно, что это за «птица» попала к нам. Посоветовавшись о том, что нам делать, мы единогласно решили его расстрелять. Приговор привели в исполнение братья Короткевичи. И на этот раз немцам не удалось узнать, где находится наш лагерь.
На следующий день, под вечер, к нам в лагерь верхом на конях заявился Корсак вместе с Котлей. На въезде их остановил часовой.
— Агапоненко еще не уехал из лагеря? — спросил он часового.
— А вам что, он нужен?
— Да. Я приехал от комбрига Гудкова, и мне нужно увидеть его.
К Корсаку навстречу вышел Агапоненко и пригласил их в лагерь.
Я впервые увидел этого щеголевато одетого в черную танкистскую куртку старшего лейтенанта Корсака. Это был стройный, симпатичный молодой человек лет 30. Я был невольным свидетелем их разговора, который состоялся около костра. Не стесняясь нашего присутствия, Корсак прямо в упор заявил:
— По приказу комбрига Гудкова я назначен командиром агентурной разведки в бригаде. Мне и моим товарищам придется заниматься агентурной разведкой в немецких гарнизонах и в полиции. Вот поэтому я приехал к тебе, Николай, посоветоваться по всем этим вопросам предстоящей нашей работы.
— И кто же у вас в агентурной разведке? — спросил Агапоненко.
— Да вот пока мы вдвоем, — показав рукой на Котлю, ответил Корсак. — А потом я хотел бы забрать от вас из разведки еще одного разведчика — Багадяша. Как ты на этот счет думаешь?
— Ну, если так надо, то возьмите его к себе. Но мне жаль расставаться с моими разведчиками, — хмурясь, сказал Агапоненко, а сам про себя подумал, что Корсак подбирает себе своих дружков, бывших полицаев, а не берет бывших летчиков, Голикова или Ильина.
После этого разговора у Агапоненко закралась тревожная мысль, которая еще более укрепилась, когда Корсак отозвал его в сторону шалаша и там наедине попросил:
— Слушай, Николай, мне нужно будет узнать у тебя всех твоих связных в Толочине и в других немецких гарнизонах. А может быть, есть такие и в лагерях военнопленных. Ты понимаешь, — стал он упрашивать Агапоненко, — мне это сейчас очень нужно для налаживания прочных связей с гарнизонами противника.
Насторожившись еще более, Агапоненко дипломатично ответил:
— Дело вот в чем. Наша агентура — это очень тонкое дело. Чем меньше людей знает о ней, тем надежнее. Поэтому о своих связных в гарнизонах я тебе сообщить не могу. Давай налаживай связь сам со своими разведчиками. Ты не обижайся на меня, но наши агенты — это же советские люди, которые живут и работают в гарнизонах противника, находясь при этом все время под большим риском провала. С этим шутить нельзя.
— Ну ладно, боишься сообщить их имена мне? — довольно сухо и обиженно промолвил Корсак.
— Не обижайся на меня. Мою агентуру даже Гудков не знает.
— Ну, это ты напрасно. А если что случится с тобой, тогда вся твоя работа в гарнизонах пропадет и твои же связные не будут знать, как наладить им новые связи с партизанами.
На улице стало уже совсем темно, а напряженный разговор между Агапоненко и Корсаком все еще продолжался. Неожиданно он был прерван воем волков, подошедших к нашему лагерю. Лошади беспокойно забились на привязях около елок. Нам пришлось побольше подложить дров в костер, а лошадей подвести поближе к костру. Волки, с горящими в ночной темноте глазами, обступили наш лагерь. Стрелять из оружия по волкам мы не могли, так как боялись обнаружить расположение нашего лагеря. Пришлось в стаю волков бросать из костра горящие головешки. Корсак, ради озорства, найдя в шалаше случайно оставшуюся там глиняную крынку, начал в нее подвывать волкам. «Уу! Уу!» — неслось завывание стаи волков вокруг нас.
Лошади в смертельном страхе бились вокруг привязей. Так же, как и волки, лошади, фыркая, сверкали фосфорическим светом своих глаз. Атака волков длилась до самого рассвета. Эту ночь мы провели в очень тревожном ожидании безумного нападения на наших лошадей стаи волков, но все обошлось благополучно. Волки побоялись людей, огня костра и не отважились напасть на нас.
Утром Корсак, Котля и Багадяш уехали из нашего лагеря.
* * *
Если в первый год войны с Советским Союзом гитлеровцам было очень легко снабжать свою армию и немецкие гарнизоны продовольствием и фуражом, так как все это было в изобилии на оккупированных территориях нашей страны, в том числе и в Белоруссии. Но во второй год войны гитлеровцам стало сложнее снабжать свою армию, и особенно гарнизоны, продуктами питания и фуражом. Занятые партизанскими соединениями районы Белоруссии не давали немцам возможности беспрепятственно забирать что-либо у населения.
Немцы Оболицкого гарнизона знали, что жители местных деревень, находящихся вокруг Бука, летом 1942 года заготовляли сено на болоте и оставляли в стожках. Они решили забрать его. Во второй половине марта 1943 года, примерно в обед, к лагерю гудковцев под Вызовом на санях по болоту приближался большой обоз. Немцы из Оболицкого гарнизона так и не смогли узнать о месте дислокации гудковцев, хотя они и посылали туда нескольких своих мужчин-разведчиков. Но вернувшиеся агенты докладывали, что партизан на Буку нет. И только один из немецких разведчиков не вернулся к немцам и не мог ничего сообщить, так как это был тот самый старик с сивой бородой, который был задержан, а потом расстрелян разведчиками Агапоненко. Оболицкие немцы решили, что партизаны ушли из района Бука, поэтому поспешили, пока их нет, направить обоз за этим сеном и уже приближались к намеченной цели.