В следующий миг Рик уже стоял лицом к лицу с Соломоном Горовицем, пивным бароном Бронкса.
Низенький коренастый мужчина с железным рукопожатием сталевара глядел на Рика, будто осматривал ломовую лошадь. Росту в Горовице было около пяти футов пяти дюймов, а весил он, должно быть, под двести фунтов, в которых жир составлял самую малость. На нем был мятый синий пиджак из саржи, белая рубашка с расстегнутым воротом и кричащий галстук в цветочек. Туфель не было, и Рик помимо воли заметил на носках одну-две штопки. Посмотреть на этого человека — ни за что не подумаешь, что перед тобой один из самых успешных гангстеров Нью-Йорка.
— Кто оказывает добрую услугу моим близким, оказывает ее мне, — заговорил Соломон. — И того я награжу. Женат?
— Нет.
— Любишь музыку?
— Хорошую — люблю.
— Пьешь?
— Не больше других.
— Так ты пьянчуга?
— Пока нет.
— Сечешь в бизнесе?
— Смотря какой бизнес.
— Можешь постоять за себя в драке?
— Ясное дело.
— С оружием умеешь обращаться?
— Нет, но не прочь научиться.
— Ты не трус, не фейгеле? [35]
— Нет.
— Хочешь штыпнуть мою дочь?
— Папа! — вскричала Лоис.
Рик посмотрел на нее. Взглядом она ему этого не велела, и он вновь перевел глаза на мистера Горовица.
— Нет, — соврал он.
— Отлично; об этом и не помышляй. Я ее берегу для богатого шейгеца. [36] — И Горовиц продолжил допрос: — Чем занимается твой отец?
— Никогда его не встречал.
— Умер?
— Так мне сказали.
— Мать?
— Только одна.
— Боишься чего-нибудь, кроме нее?
— Остаться неудачником.
— Умеешь ладить со шварцерами? [37]
— Вполне.
— Работа нужна?
— Ну, если уговорите…
— В ночном клубе — подойдет?
— Что за вопрос!
Соломон Горовиц взглядом смерил Ицика Бэлина снизу вверх, сверху вниз, потом наискось.
— Оснастка что надо, — наконец объявил он. — Безработный мне всегда подойдет. Увидимся завтра, по этому же адресу.
С этими словами он начал закрывать дверь у Рика перед носом.
Лоис из-за спины отца послала Рику воздушный поцелуй.
— Спокойной ночи, Рики, — сказала она. — Увидимся как-нибудь.
Только махнув ей в ответ, Рик сообразил, что совсем забыл про мамины книши. И в тот же миг, не сходя с места, понял, что влюбился.
Нью-Йорк, июль 1931 года
Молочные цистерны показались на гребне Бедфордских холмов на рассвете, как и сказал Тик-Так.
— Действуй, малыш, — сказал Солли Рику, протягивая револьвер. «Смит-и-вессон» 38-го калибра, вороненая сталь, взведенный и готовый к работе, патроны во всех шести каморах; а утренний свет так отражался от него, что, наверное, можно бриться.
Рик спокойно кивнул:
— Спасибо, Солли.
Это его первая работа с оружием, и он готов.
Было шесть пятнадцать утра 4 июля 1931 года, и уже сыро, жарко и душно. Молочные грузовики принадлежали Диону О'Ханлону, только везли они не молоко. В них ехало виски из Канады для мучимого жаждой Мидтауна. Солли же вознамерился сделать так, чтобы сначала жажду утолили Верхний Манхэттен и Бронкс.
Этот район Вестчестера у О'Ханлона считался санитарным кордоном, зоной, где можно ехать, не опасаясь нападения и грабежа. О'Ханлон отстегивал вестчестерским копам плату за спокойствие и за свои деньги ожидал покоя. Но парни на грузовиках обленились. Сегодня они беспечны, как заигравшиеся первоклашки государственной школы в Бронксе. Деньги О'Ханлона им больше не помогут. Соломон Горовиц перекупил копов. Счел это своим патриотическим долгом.
Не говоря уж о том, что ему нужна выпивка. Ночные клубы не могут без нее обойтись, а О'Ханлон недавно перехватил у Горовица выгодную сделку в Монреале, хотя у Солли все уже, казалось, было на мази.
— Зай гезунт, [38] Рики, — сказал Солли. — И помни, никогда не вынимай ствол, если не собираешься стрелять. И не стреляй, если не намерен попасть. Иначе они, может, обозлятся и сами тебя подстрелят.
Босс проворно отошел. Для такого коренастого мужчины Солли — шустрый парень.
Едва показался первый грузовик, Рик прицелился. Тик-Так Шапиро, правая рука Солли и его троюродный племянник — в таком порядке, — крепко шлепнул Рика по руке.
— Осторожнее, салага, — прорычал он. — Этой штукой можно человека поранить.
Тик-Так не вызовет Рика на ссору. В Шапиро верных шесть футов четыре дюйма росту, и он злодей с головы до пят. Его имя Эммануил, но никто и никогда его так не звал. Свое прозвище он приобрел в тринадцать лет: его бесило тиканье дедовских часов в тесной гостиной родительской квартиры на Литтл-Уотер-стрит, и он пошел и купил свой первый ствол на Энтони-стрит у гангстера из Пяти углов, [39] принес его домой, довольный, как скотина, и разнес часы к чертовой матери, получая особое удовольствие от того, как брызжет стекло, скручиваются стрелки и разлетается на тысячу мелких кусочков механизм, так что никакому швейцарскому часовщику не собрать.
Когда ома [40] попеняла ему за то, что он сотворил с часами, которые она везла из самой Германии, Тик-Так сбросил ее с лестницы. Копам сказал, что бабушка поскользнулась. Мать, которая все видела своими глазами, подтвердила его слова. Тик-Так умел влиять на людей.
Тик-Так — главный козырь Соломона Горовица в только что вспыхнувшей войне с О'Ханлоном. Тик-Так был верзила, но не дурак, и добывал ценнейшие конфиденциальные сведения о поставках выпивки для ирландца. Откуда он все узнаёт, оставалось только гадать. Тик-Так был не особо разговорчив.
— Смари, как надо, — сказал он.