— Зачем? — строго спросила я.
— Чтобы они не волновались, — пояснила Клавдия; — Чтобы успокоить их.
— Ты всерьез собираешься успокоить свою матушку известием о Сонькином воскрешении? — с сомнением поинтересовалась Нелли.
— В то самое время, когда она так счастливо успокоилась ее смертью, — весомо добавила Маруся.
С большим трудом удалось убедить Клавдию в необходимости хранить тайну моего жития и доброго здравия. Мы настаивали, зная, что, раз пообещав, Клавдия не нарушит данного слова. Наконец удалось вырвать из нее клятву, после чего протрезвевшая Маруся решительно свернула пьянку под предлогом, что покойнице нужен покой.
И в самом деле, бессонная ночь с убитой горем Марусей, нервотрепка с моими похоронами, совершенно жуткая сцена с Клавдией — все это изрядно утомило меня. Захотелось любви.
Но откуда взяться любви, когда я на неопределенное время заточена в квартире Маруси. Именно об этом я сообщила ей, после того как мы проводили до двери Клавдию и Нелли.
— Старушка, ты неугомонная, — осудила меня Маруся. — Под тобой земля горит, а ты просишь любви. Я и то прямо вся забыла про любовь. Ну где я тебе возьму эту любовь? Это, наверное, недешево будет стоить.
— Не знаю, придумай что-нибудь. Должна же я как-нибудь развлечься.
Маруся ошеломленно уставилась на меня.
— Епэрэсэтэ! Неужели тебе еще мало развлечений? — едва не задохнувшись от изумления, спросила она. — Поверь, мало кому доступно такое. Шутка ли сказать: похоронить себя заживо.
— Ты считаешь, это способно развлечь?
— Мне, во всяком случае, скучать не приходится. Вся в делах.
— Это потому, что твоей жизни ничто не угрожает!
— Ну, не скажи. Сама знаешь, рядом с тобой небезопасно.
— Тем более. Пережив столько напастей, я особенно остро почувствовала свое одиночество и нуждаюсь в крепком мужском плече.
Маруся от удивления так широко распахнула рот, что у меня возникли опасения, не вывихнет ли она челюсть. Она уже два раза вывихивала.
— Крепком мужском плече? — завопила она. — Епэрэсэтэ! Ты, старушка, еще веришь в такое?
— Представь себе, да. Во всяком случае, когда дело касалось развлечений, я всегда могла рассчитывать на крепкое мужское плечо. А именно развлечений мне сейчас и не хватает.
— Не собираешься ли ты устроить развлечения в моей квартире?
— Ничего себе вопросик. А ты думала, что я буду сиднем сидеть на диване и смотреть телевизор? Тогда надо было Клавдию хоронить. У нее такое времяпрепровождение — норма.
Маруся закатила глаза, выражая крайнее возмущение. Я готова была к атаке. Предстоял неравный бой. Неравный, потому что проигрывала всегда Маруся. Не понимаю, что заставляет ее ввязываться в драку, когда заранее известно, что она обречена на поражение.
— Ну где я тебе возьму развлечение? — все еще сопротивлялась она. — Послушай, старушка, может, подогнать тебе своего профессора? Признаться, он изрядно мне надоел. Ах, черт, — с досадой хлопнула она себя по колену, — нельзя профессора. Он был на твоих похоронах.
— Ты за кого меня принимаешь? Хочешь из старого сундука вытащить своего древнего профессора и, стряхнув нафталин, предложить его мне? Мне, которая выгнала красавца Артура!
— А почему бы и нет? — удивилась Маруся. — Жизнь прекрасна в своем разнообразии.
— Да потому, что Артуру тридцать и у него бицепсы, как у… как у…
Я просто не нашла слов от возмущения, что очень на меня не похоже. Маруся осознала, наконец, степень своей не правоты.
— Не кипятись, старушка, — успокоила она. — Завтра что-нибудь придумаем.
Уже неделя, как я у Маруси. Каждый день она притаскивала мне свежие новости от подруг и развлечения из своего буфета.
Новости от подруг обнадеживали. Обо мне вспоминали все реже и реже. С одной стороны, обидно, конечно, но с другой — мы решили не тратиться на поминки.
А вот с развлечением все похуже. Оказалось, что в Марусином буфете можно разжиться чем угодно, только не любовью. Зато мне стало ясно, почему не устроена личная жизнь Маруси и почему она вынуждена довольствоваться профессором.
Претенденты на мои чувства были так «хороши», что хотелось их выгнать прямо с порога. Посмотрев на Марусин ассортимент, я пала духом.
«Господи, — подумала я, — неужели совсем перевелись на этом свете мужчины? Может, и правда повременить с поисками, пока не попаду на тот свет, если на этом остались одни жмоты, пьяницы, грубияны и тупицы».
Несмотря на то, что с любовью мне не везло, я не скучала: ведь поиск развлечений — тоже развлечение. Таким образом я, горя не зная, прожила восемь дней после своей смерти. Маруся носила мне деликатесы из буфета, поэтому беспокоило теперь лишь одно: как бы не растолстеть.
В общем, восемь дней прошли довольно беззаботно, а на девятый…
На девятый день Маруся вернулась с работы нагруженная, по обыкновению, как ишак. Помимо громадной сумки, она несла в руке двухлитровую бутылку орехового ликера, такую, с какими обычно имеют дело бармены.
— Ореховый, твой любимый, — сказала она, вручая бутылку мне.
— Спасибо, — поблагодарила я.
— Не мне спасибо, — загружая в холодильник продукты, уточнила Маруся.
— А кому?
— Нашей Нелли. Соседка сказала, что она приходила, долго звонила.
— Не правда, никто не звонил, — возразила я.
— Ну не знаю, старушка, может, ты спала или телевизор смотрела. Короче, дверь никто не открыл, Нелли оставила ликер соседке и ушла. Какая разница. Сегодня дата: девять дней — как раз отметим.
Маруся принялась деловито накрывать на стол, а я бросилась звонить Нелли. Дома ее не оказалось. Санькина няня сообщила, что Нелли на работе. Я тут же позвонила в «Гиппократ». Нелли долго не подходила к телефону, а когда подошла, сразу же рассердилась и накричала на меня.
— Ведь просила не трезвонить сюда, — выговаривала она. — Мне пришлось бросить дорогую пациентку и нестись в регистратуру, чтобы слушать всякие глупости. Этак вообще останусь без работы.
— Всего лишь хотела поблагодарить тебя за ореховый ликер, — оправдывалась я.
— Не говори глупости, — оборвала меня Нелли. — У моей пациентки сложный стресс, а как я буду его снимать, если сама в том же состоянии.
— Я приглашаю тебя на девять дней.