— Рад приветствовать посланцев Великого Ганнибала в Сиракузах, — проговорил Гиппократ, омыв руки прямо в фонтане и наконец отвлекшись от своих собак, — Ферон, я думаю, уже поведал вам о нашем несчастии.
— Я скорблю вместе с народом Сиракуз, — выдавил из себя Чайка, пытаясь подобрать более подходящие для такого случая слова.
Марбал перевел.
— Да, наш правитель погиб, — подтвердил Гиппократ, — но народ решил продолжить войну. Флот Ганнибала прибыл вовремя.
— Ганнибал верен своему слову, — подтвердил Чайка, решив сразу обсудить самый насущный вопрос, — и он хочет прислать еще войска на помощь Сиракузам. Поэтому завтра я должен отправить свои корабли обратно в Апулию, за новыми солдатами.
— Что же, — кивнул Гиппократ, — тогда разместите тех, кто прибыл в казармах пока совсем не стемнело. Я отправлю с вами своего офицера. А завтра мы обсудим план военной кампании на суше и, если потребуется, на море.
Разгрузка войск Карфагена заняла несколько часов. Прикомандированный Гиппократом офицер по имени Диодокл провел финикийцев в казармы, что примыкали к портовой крепостной стене. Казармы были каменными, многоэтажными и позволяли разместить там до пяти тысяч человек. Они пока пустовали, если не считать обитавшей здесь охраны порта. Были, как выяснилось, в Сиракузах и другие казармы для пехоты и конницы, в верхней части города. Там сейчас Гиппократ собирал бойцов в свою новую армию, в помощь той, что уже вступила в столкновения с римлянами. Бои, даже скорее стычки, пока шли на дальних подступах с переменным успехом.
Федор отдал должное организации — его небольшую армию не только разместили на постой, но и немедленно накормили, хотя ужинать пришлось уже в кромешной темноте при свете костров. Поел из солдатского котла и сам Федор, хоть Гиппократ и звал его к себе, а также скифский адмирал. Оба морпеха греческой кормежкой остались довольны.
Ларин, избежавший смерти в морской пучине, теперь не отходил от Федора ни на шаг, как и его скифы. Так что командир карфагенского экспедиционного корпуса на Сицилии был вынужден первое время постоянно передвигаться со свитой из переводчика, скифов и Летиса с Урбалом, которые тоже к ней часто присоединялись. Именно в таком составе наутро он появился в порту, где встретился с капитанами кораблей.
— Отправляйтесь назад в Апулию, — наказал Чайка капитану своего флагмана, — передайте Ганнибалу, что мы добрались вовремя. И еще вот это.
Он протянул Ханору папирус, написанный вчера ночью при свете свечи и накрепко запечатанный. В свитке находились последние новости относительно Гиеронима, на тот случай, если Ганнибалу еще не донесли.
— Жду вас вскоре с подкреплениями назад, — уже не так уверенно добавил Федор.
— Все выполню, — поклонился Ханор и, едва Федор покинул палубу квинкеремы, отдал общий приказ к отплытию.
Оказавшись на набережной, где его поджидали друзья-финикийцы, скифская свита во главе с адмиралом и Диодокл, Федор Чайка некоторое время наблюдал за тем, как его квинкеремы покидают порт Сиракуз, медленно проплывая мимо греческих кораблей. Запиравшая на ночь гавань цепь с шумом погрузилась в воду, и финикийские корабли, один за другим, оказались в открытом море. Окинув взглядом изумрудные волны, Чайка не заметил поблизости римских судов и, подавив вздох, что-то подсказывало ему, что не скоро он вновь увидит свои корабли, обернулся к Диодоклу.
— Теперь я готов встретится с Гиппократом.
— Сегодня утром он неожиданно отбыл по делам, — сообщил офицер, одетый в кожаный панцирь с ламбрекенами, поножи и шлем. Из оружия при нем был только короткий меч. Ни щита, ни копья этот гоплит не носил, не обременяя себя подобными тяжестями. Видимо, сказывалась принадлежность к штабу.
— Что-то случилось на сухопутном фронте? — деловито осведомился Чайка: — Римляне?
— Он просил извинить его и отложить разговор до возвращения, — ушел от ответа Диодокл, — скорее всего, до вечера. А я тем временем могу показать вам защитные сооружения города.
— Ну что же, — не стал отказываться от такой возможности осмотреть знаменитые стены Сиракуз командир финикийского корпуса, — пожалуй, я с удовольствием осмотрю их. Показывайте вашу гордость.
Диодоклу явно понравилась похвала.
— Поднимемся сначала на ближние к порту сооружения, — предолжил он, — здесь сосредоточено больше всего машин и есть на что посмотреть.
— Что он сказал? — деловито осведомился Урбал, прищурившись на солнце, после того как грек направился к ближней стене, у которой начиналась лестница наверх.
— Предложил осмотреть городские стены и машины, что на них установлены, — ответил Федор, направляясь вслед за Диодоклом.
— Дело хорошее, — кивнул Урбал, — надо знать, на что способны эти греки, если запахнет жареным.
Миновав охранников, Федор и Марбал первыми покинули пирс, поднявшись по узкой лестнице на ближайшую стену. По ней бродили греческие солдаты, то и дело бросавшие настороженные взгляды на море.
Отсюда открывался отличный вид на военную гавань Сиракуз, а была еще и торговая, примыкавшая к ней. Две длинные стены, выстроенные вдоль далеко выдававшихся вперед полуостровов, были как бы их продолжением. Словно две руки, они охватывали гавань с двух сторон, а в нижней части, отделявшейся от моря скальными выходами морского дна, был сделан относительно узкий проход, перегороженный цепью, через который финикийцы вчера и попали в город. Просто так вражеским кораблям было в гавань не войти. Как минимум, надо было опустить цепь, для чего следовало захватить управлявшие ею сооружения.
— Это наш порт, — остановился Диодокл недалеко от ближайшей башни, — со стороны моря он защищен скалами и цепью. А, кроме того, метательные машины отлично простреливают всю акваторию и даже море за ней.
— Видел я уже такие варинты, — приблизившись к другу неожиданно проговорил по-русски Леха, вспомнив осаду Тиры, — тяжело, конечно, прорваться, но можно. Я уже научил своих скифов преодолевать такие препятствия.
Федор сделал знак Марбалу, изумленному незнакомой речью, мол, «переводить ничего не надо». Хотя сопровождавший их офицер уже вопросительно посмотрел на него, услышав замечание Ларина. Вместо этого Федор сам поспешил ответить другу.
— Будем надеяться, что римлянам до тебя далеко, — пробормотал он и уточнил, с недоверием поглядывая на расстояние от дальних стен до гряды рифов, — неужели ваши метательные машины в состоянии перебросить свои снаряды даже через цепь скал в открытое море? Ни одна из имеющихся у меня машин этого не может.
— Да, — с гордостью подтвердил Диодокл, — туда могут достать даже машины с дальней стены порта. А те, что установлены на оконечных башнях, выдающихся в море, могут поражать корабли задолго до того, как они приблизятся к акватории.
— Они могли бы достать сейчас до моих квинкерем? — уточнил Чайка, измерив взглядом довольно внушительное расстояние, на которое уже отдалились от стен Сиракуз финикийские корабли.