Он медленно пошёл вперёд, завернул за угол и двинулся дальше. Потом надвинул на голову капюшон и сделал ещё несколько шагов, пока не добрался до следующего перекрёстка. Выйдя на площадь, он двинулся по самому её краю, изображая походку пьяного – шатался, спотыкался, продвигаясь ко входу в таверну, соблюдая осторожность и не глядя в сторону переулка, откуда вёл наблюдение шпион Синия. Потом, всё так же горбясь и пошатываясь, Катон прошёл через дверь внутрь таверны и свернул к столу, за которым сидели Макрон и Порсин. Как только он выбрался из поля зрения шпиона, он тут же выпрямился и отбросил назад капюшон.

Макрон облегчённо заулыбался.

– Долго же тебя пришлось ждать! Всё удалось сделать?

– Да. – Катон расстегнул пряжку, удерживающую гнусно пахнущий плащ, и швырнул его Порсину.

– Так я тебе больше не нужен, господин? – спросил сукновал. – И могу идти?

– Да. Неплохо бы тебе нагнать своих приятелей, прежде чем они пропьют все деньги, что я им дал.

– Точно, истинная правда, клянусь богами! – Порсин торопливо снял плащ Катона, набросил на плечи свой и кивнул в знак прощания, после чего поспешно бросился к выходу. Катон занял своё прежнее место напротив Макрона.

– Я всё рассказал Септимию. Он всё доложит Нарциссу. А теперь нам нужно решить, что мы будем делать с Лурконом. Действовать надо быстро.

– Почему это? К чему такая спешка?

Катон с минуту раздумывал.

– Освободители уже осуществили одно покушение на императора и его семью. Оно не удалось, так что они наверняка планируют новое. И чем скорее нам удастся проникнуть в среду заговорщиков, тем лучше. Да, и ещё одно.

– Да-да?

– Теперь я знаю, кого Синий пустил следить за нами. Он сейчас торчит в переулке по ту сторону площади. Это Тигеллин.

Глава тринадцатая

Утренний воздух был холоден и вязок. Центурия выстроилась по стойке «смирно» на небольшом плацу между казармами. Катон и Макрон тоже стояли выпрямившись, распрямив плечи и выставив грудь вперёд. Центурион Луркон и его опцион шли вдоль шеренги, осматривая одежду и снаряжение своих людей. Все были в своих серо-белых туниках, скрытых под панцирями, каждый был вооружён щитом, пилумом, а также мечом и кинжалом. У преторианской гвардии редко возникали причины для выхода в город в подобном снаряжении, но недавний бунт заставил эти элитные подразделения каждый день выходить на дежурство в полной боевой готовности.

Макрон и Катон стояли в конце первой шеренги, на её правом фланге, вместе с остальными солдатами из секции Тигеллина. Они застыли неподвижно, сдвинув ступни, левой рукой держа щит, а в правой сжимая древко пилума чуть ниже выступа стального наконечника, придающего этому оружию дополнительную тяжесть и значительную пробивающую способность при броске. Как и все остальные, они напряжённо смотрели прямо перед собой. Центурион остановился невдалеке от них и ощерился на одного из солдат соседней секции:

– Что это у тебя на калиге? Выглядит как кусок дерьма.

– Да, господин.

– На плац в таком виде не выходят – обгаженные дерьмом.

– Да, господин. Это, должно быть, какая-то бродячая собака нагадила. Забралась к нам в казарму.

– Я не нуждаюсь ни в каких объяснениях! – заорал Луркон в лицо гвардейцу. – Понятно?!

– Да, господин.

Луркон обернулся к опциону:

– Тигеллин, тебе на заметку. Десять нарядов, чистить сортиры, раз уж у него такая тяга к дерьму!

– Слушаюсь, господин! – Тигеллин сделал пометку на восковой табличке.

Центурион снова оглядел воина с головы до ног в поисках ещё каких-то нарушений. Потянулся к рукоятке его меча и дёрнул за неё. Раздался лёгкий скрипучий звук, когда оружие покинуло ножны.

– Ржавчина на клинке! Опцион, двадцать нарядов!

– Есть, господин. – Тигеллин сделал новую пометку.

Затем оба командира продолжили свой инспекционный обход шеренги и остановились напротив Макрона. Луркон тщательно его осмотрел. Не обнаружив никаких нарушений регламента, он кивнул, потом повернулся и отошёл на несколько шагов, после чего заорал так, чтобы его все слышали:

– Благодаря нашим недавним успехам и свершениям император приказал, чтобы моя центурия ещё месяц несла охрану его императорского величества и его семьи. Это большая честь, я уверен, вы все с этим согласитесь. Посему я и далее рассчитываю на отличное выполнение вами своих обязанностей. И требую этого. Пока ситуация в Риме не стабилизируется, вам не придётся одеваться в тогу. Вместо этого вы будете носить то, в чём вышли сегодня. Так случилось, что император на несколько дней покидает город, чтобы проинспектировать ход работ в Остии, а также работы по осушению болот вокруг Альбанского озера, к юго-востоку от города. Нам вменяется в обязанность сопровождать его в этой поездке. Он выезжает завтра. Так что нам надобно быть в полном блеске и во всеоружии, чтобы произвести должное впечатление на всех встречных гражданских, что выйдут приветствовать императора по дороге. Если кто-то из вас меня подведёт, за последствия будете расплачиваться все! – Он повернулся к опциону: – Тигеллин, принимай команду!

– Слушаюсь, мой господин!

Тигеллин торопливо сложил восковую табличку и спрятал её в сумку на поясе вместе со стилосом. Центурион направился к себе на квартиру, расположенную в конце здания казармы, и Тигеллин дал команду разойтись, а сам направился к зданию штаба.

Катон с Макроном расслабились, встали по стойке «вольно». Макрон повернулся к Катону:

– Что это насчёт Альбанского озера? Ты в курсе, что там происходит?

Катон вспомнил, что это озеро – большой водный резервуар у подножия гор, в полудне пешего марша от города. Он несколько раз проезжал мимо него ещё ребёнком, и ничего хорошего в этих воспоминаниях не было. Озеро окружали заболоченные низины, где во множестве водились москиты и прочие насекомые, что делало эти земли непригодными для земледелия, а также заставляло путешественников делать приличный крюк, объезжая эти залитые водой территории. Осушения этих болот ждали уже очень давно, но осуществление этого проекта началось только в правление Клавдия.

– Ещё один гигантский гражданский проект императора, – проворчал Катон. – Кажется, с того момента, как мы отсюда уехали, в Риме произошло немало перемен. Сперва этот новый порт, теперь озеро, да ещё и новая жена и приёмный сын.

– Но по-прежнему тот же самый старый Нарцисс, – кисло пробормотал Макрон. – Всё дергает за свои ниточки, оставаясь за сценой. Некоторые вещи не меняются никогда.

Они двинулись вслед за остальными солдатами, выходящими с плаца, и вернулись в помещение своей секции. Фусций уже был там, он аккуратно убирал и расставлял по местам вычищенное оружие и снаряжение. Он кивнул в знак приветствия, когда и остальные последовали его примеру и опустили на пол щиты.