Уж я-то знал, на какие поручения он намекает.
— Ладно, — решил Папа, — что мудрить! Просто выкопать небольшую ямку и закопать уши рядом с могилой. Только и всего. Не такой уж это сложный вопрос…
Наша машина выскочила из специального служебного туннеля. Ворота стремительно захлопнулись, сверкнули украшенные золотыми и серебряными новогодними гирляндами стекла главного пропускного терминала с модным кафетерием. Я тут же вспомнил о вчерашнем симпатичном официанте и снова подумал, что все произошедшее мне только пригрезилось. Может, ничего этого действительно не было? Разыскать бы сейчас того официанта! Вдруг окажется, что такой там вообще никогда не служил? Если так, значит, ничего не было…
— Послушай, Серж, — обратился ко мне Папа, словно снова прочитав мои мысли, — ты рассказывал о каком-то официанте. Как, говоришь, его зовут?
Он тоже смотрел в сторону аквариума-кафетерия.
— Кажется, Веней… — пробурчал я.
— А он не из этих, не из педиков? Не из извращенцев каких-нибудь?
— Откуда мне знать. Пожалуй что нет.
Папа распорядился, чтобы шофер притормозил.
— Давай, тогда приведи его ко мне!
— Привести? Зачем? — пробормотал я.
— Ты же говорил, что он шустрый такой, услужливый. Сам же просил за него.
— Да, просил.
— Ну вот, в Деревне может пригодиться свежий человек. Вроде дворецкого при интернате или как там это называется…
Я вышел из машины и быстро направился к дверям главного терминала.
Вот, думал я про себя, сейчас все и прояснится. Никакого симпатичного официанта там, конечно, не обнаружится. А раз никакого Вени, значит никаких ушей, ничего… У меня даже сердце заколотилось от радостного предчувствия: сейчас я наконец выскочу из дурного сна!
Я взбежал на второй этаж и остановился на пороге кафетерия, озираясь по сторонам и невольно с удовольствием втягивая кофейный аромат. Ну конечно, такого здесь нет! Вот они, шустрые официанты, снуют туда-сюда с дымящимися чашками кофе по-турецки и вазочками с пирожными. А вчерашних-то и нету.
— Цирк уехал, а кони остались! — вдруг послышалось рядом, и я увидел перед собой те же смеющиеся голубые глаза.
— Вы здесь! — вырвалось у меня.
Он сверкнул белозубой улыбкой и дружески мне подмигнул.
Что ж, теперь, по крайней мере, я примирюсь с действительностью. Я повторил про себя эту старую, развеселившую меня детскую присказку насчет цирка и коней и мне вдруг сделалось хорошо и легко.
— Пойдемте, Веня, он сам желает на вас взглянуть, — без всякого предисловия сказал я.
— Иду, — сказал он.
Он даже не спросил, кто именно желает на него взглянуть. И так было ясно.
Мы тут же спустились вниз, а когда подошли к лимузину, серебристое боковое стекло с Папиной стороны плавно поползло вниз. Папа медленно поднял на официанта глаза.
— Здравствуйте, Веня, — глухо молвил он.
— Добрый день, — ответил официант, на этот раз не улыбаясь, но по-прежнему блестя смеющимися глазами.
Тем временем я обошел лимузин с другой стороны, забрался внутрь и уселся на свое место рядом с Альгой.
— Хотите у нас работать? — сумрачно спросил у официанта Папа.
— Если пригожусь, — сдержанно кивнул тот.
Папа немного подумал. Для виду, конечно. А потом вдруг грубо и в лоб спросил:
— А убить сможете?
— Кого?
— Человека, естественно.
— Кого-то конкретно?
— А какая разница? — хмыкнул Папа.
— Никакой, — ответил официант.
— А во сколько себя цените? — поинтересовался Папа.
Официант, блестя глазами, помедлил мгновение, действительно назвал какую-то цифру, но я не расслышал. В голове у меня слегка шумело: уж больно дикий у них выходил разговор.
— Я хочу заплатить вперед, — сказал Папа, достал деньги и протянул официанту.
— Здесь вдвое, а то и втрое больше, — с некоторым удивлением заметил официант, приняв купюры в опытные руки.
— Я же сказал, что плачу вперед, — так же сумрачно отозвался Папа.
— Понял.
Официант спокойно убрал деньги и терпеливо ждал весело поблескивая голубыми глазами.
— Поезжайте в Деревню, — распорядился Папа. — Там у нас теперь детский Пансион, и, кажется, требуется дворецкий или что-то вроде того. В общем, аккуратный, внимательный человек. Кстати, как вы к детям относитесь? Вы не извращенец?
— Никак нет. Нормальный.
— Если есть вопросы, спрашивайте.
— Нет, вопросов нет.
— Тогда пока.
Лимузин тронулся с места, за ним — автомобили охраны. Симпатичный официант перевел благодарный взгляд на меня и дружески улыбнулся. Цирк уехал, а кони остались. Нет, совсем не веселила меня теперь эта фраза.
Через несколько минут мы уже въезжали во двор моего дома. Толя Головин с бригадой дожидался в машине у подъезда. Папа сделал ему знак, чтобы он пока остался внизу. Мы поднялись в квартиру втроем. Наши старички очень удивились и обрадовались нежданным гостям. Раздались охи, ахи. Перецеловались… Какая досада, что Наташа на работе, а Александр в школе! Отец поспешил на кухню ставить чайник. Папа прохаживался по квартире и осматривался с нескрываемым любопытством. Я сообразил, что он давно не был у нас, лет десять не видел и не знал, как мы живем. Он заглянул повсюду — в спальню, на кухню, во все комнаты и углы, бросил взгляд на нашу прекрасную ванну, сверкающую белизной среди голых, до сих пор не оштукатуренных стен и рыхлого пола, прикрытого листами фанеры.
— Хорошая ванна, — похвалил он.
Я не заметил, какое впечатление произвела ванна на Альгу, так как мое внимание было обращено на Папу. Девушка выглядела рассеянной. Как будто ее что-то смущало и она уже жалела, что пришла в гости, хотя напросилась сама. Она изо всех сил старалась скрыть смущение.
Честно говоря, и мне было не очень-то уютно оттого, что они вот так вдруг нагрянули и теперь эдак вежливо, но пристально все рассматривают, словно в музей-квартире. Наконец, очередь дошла до макета.
— Какая огромная кропотливая работа! У вас был помощник? Наверное жена? — принужденно улыбаясь, поинтересовалась Альга, окидывая взглядом макет.
Уж не иронизировала ли она?.. Нет, она явно была не в своей тарелке.
— О да, — усмехнулся я, — само собой…
К счастью, появился отец и стал звать гостей пить чай с вареньем. Я был почти уверен, что Папа откажется, но он как раз с готовностью согласился и просительно взглянул на Альгу, чтобы та не отказывалась от приглашения. Он даже не поглядывал поминутно на часы. Заметно поколебавшись, девушка согласилась.