Наши старички поохали, поговорили о смерти, посетовали на ужасные времена, на то, что врачи теперь не те, вместо них все электроника, компьютеры, а с горбуном, царство ему небесное, хоть поговорить можно было по-человечески о жизни и смерти, и принялись сами себе измерять артериальное давление. Немного погодя, перекрестив на прощание нас и деток, о. Алексей вместе с попадьей спешно уехал обратно в Москву. Батюшка, как известно, почитал своей первейшей обязанностью находиться в Москве, если Папа был там. Верная попадья всюду следовала за мужем.
Впрочем, не обошлось без странностей. В самом начале, когда только садились за стол, Косточка уселся рядом с Альгой. Изумрудноглазая девушка приветливо ему кивнула:
— Как дела, Косточка?
Видимо, намерения у нее были самые миролюбивые. Они не виделись с самого Нового года. Мальчик пристально посмотрел ей прямо в глаза.
— Прекрасно выглядишь, Альга, — по-взрослому сказал он, не ответив на ее вопрос.
— Спасибо, спасибо, — улыбнулась Альга.
Косточка секунду помолчал, а затем, как будто вспомнив что-то важное, хлопнул себя ладонью по лбу: — Ах да, ты же интересовалась, чем мы с тобой будем заниматься…
— Это когда я стану твоей? — снова улыбнулась Альга. — Ты все еще об этом мечтаешь?
— Мечтаете вы, взрослые, а я предпочитаю действовать, — усмехнулся он. Потом, снисходительно кивнув, заметил: — А ты, Альга, молодец, шустрая. Неплохо сегодня себя показала.
— Тебе так хочется во всем подражать Папе? Шустрая — это ведь, кажется, его слово.
— И доверять тебе можно, — продолжал Косточка, не обращая внимания на ее замечание. — Пожалуй, из тебя выйдет неплохая помощница и подруга. Вообще свой человек.
— Помощница и подруга? — Альга удивленно приподняла брови.
— Это у тебя в характере, верно?
— Ты думаешь?
— А ты что скажешь, Серж? — вдруг обратился ко мне мальчик, заметив, что я прислушиваюсь к их разговору.
Я наморщил лоб, пытаясь сообразить, что бы такое умное ему ответить, но Косточка только рукой махнул:
— Ладно, уважаемые, некогда мне тут с вами философствовать! — И потянулся за кувшином с клюквенным морсом.
Дети схватили по несколько блинов и разбежались по своим делам. Как я, увы, и ожидал, мой Александр по-прежнему предпочитал (или скорее, был вынужден?) остаться со взрослыми. Быстрого восстановления дружеских отношений с Косточкой, на которое я так надеялся, не произошло. Правда, и какого-то особо враждебного отношения к моему сыну, пока мы сидели за столом, я не заметил. Двумя-тремя фразами Александр обменялся с Петенькой. Причем, как я понял, речь шла о каких-то аспектах и нюансах компьютерной игры, за которой я застал сына накануне. Некоторую отчужденность между сыном и другими детьми можно было легко объяснить. Причина заключалась даже не в новогоднем инциденте, а в том, что теперь у новоиспеченных маленьких пансионеров действительно успела составиться своя компания. За считанные дни дети успели обособиться, почувствовали себя в одной лодке, каковой являлся Пансион. Теперь они были не такие уж вольные птицы. С самого утра шли занятия с учителями. По случаю поминок было сделано небольшое послабление и перерыв в занятиях. После игр по распорядку дня полагалось приступить к приготовлению домашних заданий. Дядя Володя неотлучно находился при детях — он позволил себе лишь глоток водки, закусив несколькими блинами, так что мне не удалось с ним толком поговорить. За столом он ласково потрепал моего Александра по плечу:
— Ну а ты, дружок, когда собираешься к нам?
— Не знаю, — пробормотал Александр и посмотрел на меня.
Мне не понравилось, что дядя Володя сует нос не в свое дело, но я не подал виду.
— Мы будем приезжать к вам в гости, — с независимым видом сказал я. — На выходные.
Я старался улучить момент, чтобы оказаться поближе к Майе. У меня уже составился определенный план. Я сообразил, что жена и Мама скорее всего приедут в Деревню лишь к вечеру, когда траурные мероприятия, за которыми наблюдала Альга, закончатся и она уедет. Поскольку завтра выходной, я мог с легким сердцем оставить Александра под присмотром наших старичков, а сам вместе с девушками, может быть, даже вдвоем с Майей, отправиться обратно в Москву.
Папы до сих пор не было. Он даже не сообщил, надолго ли задерживается и приедет ли вообще. Я решил, что он приедет вместе с Мамой.
Я спросил Александра, хочет ли он остаться здесь на выходные, и при этом я невольно взглянул на Майю. Александр тоже посмотрел на нее и, чуть-чуть покраснев, кивнул: да, хочет.
Но Майя определенно от меня ускользала. Она то заговаривала с просиявшим Александром, то о чем-то озабоченно переговаривалась с официантом-мажордомом Веней, то деловито и увлеченно обсуждала пансионерские дела с дядей Володей, то перешептывалась с Альгой… И вдруг Майя сама подошла ко мне и предложила прогуляться по особняку, чтобы продемонстрировать, какую работу она провела, приспособив особняк под нужды Пансиона. Было видно, что ей не терпелось похвалиться передо мной своими успехами и способностями. На этот раз, умудренный горьким опытом, я изобразил на лице исключительную заинтересованность и послушно последовал за ней. Александр, конечно, отправился с нами. К нам присоединилась Альга.
Теперь почти весь особняк, наспех переоборудованный, за исключением нескольких гостевых комнат, находился в распоряжение детей. Неподалеку строился специальный корпус — с учебными классами, небольшим гимнастическим залом, игровыми комнатами, столовой. Настоящий Пансион!.. Морской декор, которым был знаменит Папин особняк, оставили как есть. Флегматичных мастино пока что тоже оставили. Единственное, что убрали от греха подальше — несколько гарпунов и антикварных пожарных топоров, а также сменили аквариумы из обычного стекла на особо прочные и обшили углы в коридорах и комнатах упругим «антитравматическим» пластиком.
— Официальное открытие Пансиона еще впереди, — сказала Майя. — Нам многое надо доделать…
Она пригласила нас в дежурное помещение, где располагались контрольные мониторы. Телекамеры слежения были размещены по всему дому и работали круглосуточно. Отсюда, не мешая пансионерам, можно было наблюдать, что происходит в классах. В комнате для занятий под присмотром дяди Володи дети как раз должны были готовить уроки. Впрочем, они их уже, по-видимому, успели приготовить, так как в этот момент гурьбой толпились вокруг нашего чудака, который сидел на письменном столе и с увлечением что-то рассказывал.
Судя по тому, с каким вниманием ребятишки слушали, можно было предположить, что он рассказывает нечто любопытное. Я попросил дежурившего у мониторов оператора включить звук, и мы услышали следующее:
— …вы совершенно правы, мои дорогие, — говорил дядя Володя, — упоминания о великанах и бессмертных можно отыскать в самых разных исторических источниках, сказках, мифах. И уж, конечно, в Библии. Но, увы, нигде ясно и обстоятельно не сообщается о том, как это все тогда было, к чему привело и чем закончилось. Давайте немножко пофантазируем! Может быть, нам удастся хотя бы в общих чертах восстановить это утраченное знание…