Дядя Володя предложил мальчику «для интереса», на один день стать воспитанником Пансиона — посидеть на занятиях, поужинать в столовой, поиграть во дворе, на спортивной площадке и в игровой комнате, он даже пообещал выделить ему кровать в одной из спален. Дядя Володя, новые учителя и воспитатели умели увлечь детей. Конечно сначала Александр чувствовал себя чужаком, гостем. Ребята, которых он знал давным-давно, словно стали другими людьми, и держали себя с ним довольно сдержанно. Но все вокруг было так ново и интересно, что ему это не слишком досаждало. После ужина, когда пансионеры и Александр ненадолго остались одни в комнате для занятий, к мальчику подошли близнецы Славик и Гаррик.
— Что, брат, скоро и тебя, как и нас, грешных, определят в Пансион? — с усмешкой спросили братья.
— Почему? — удивился Александр.
К близнецам присоединился и Петенька.
— Как почему? Да потому, уважаемый, что твой отец, наш почетный гражданин решил приударить за твоей Майей.
Ребята захохотали. Александр готов был броситься на них с кулаками.
— Ах да, может, он еще не в курсе, наш малыш? Ну-ну, не горюй! — продолжал Петенька. — Может, он на ней жениться хочет. Тогда, наверное, твоя мать тоже кого-нибудь себе найдет, — со знанием дела добавил он, — а тебя, конечно, сюда отправят. Чтоб под ногами не путался!
— Дурак, — сказал Александр, — этого быть не может.
— Если кто и дурак, так это ты, малышок. Слушай, что тебе старшие говорят. Уж нам-то это хорошо известно. Твой отец решил приударить за Майей — это сведения точные!
Вслед за близнецами и Петенькой подал голос Ваня.
— У тебя ведь родители не венчаны в церкви, верно? — серьезно поинтересовался он.
— Не знаю. Вроде бы, нет… А что? — Александр был сбит с толку.
— Ну вот, значит твой отец может жениться на Майе. А мой отец должен будет их обвенчать.
Гаррик и Славик стали подталкивать Александра в бок:
— Не плачь, малыш, пусть забавляются, у нас тут тоже весело!
От обиды Александр действительно чуть не заплакал и уже хотел набросится на обидчиков, но неожиданно за него вступился Косточка:
— Не видите, у человека горе, — прикрикнул он на ребят. — С каждым может случиться!
Насмешки тут же прекратились.
— А ты, не хнычь, — сказал Косточка Александру. — Я этого не люблю. Если хочешь снова ко мне в компанию, не будь нюней, не распускай сопли.
— Я не распускаю сопли, — еще больше обиделся Александр. — А к тебе в друзья я не напрашиваюсь.
— Ну ладно, успокойся, — Косточка улыбнулся и обнял Александра за плечи. — Всякое в жизни бывает.
— Мой папочка не женится на Майе! — прошептал Александр.
— Да уж куда ему,! — усмехнулся Косточка. — Он-то, конечно, об этом мечтает, но моей сестры ему не видать, как своих ушей. Через Папу не прыгнет. Так что ты, брат, плюнь на это, не волнуйся. Ты же помнишь, у нас с этим уже решено: Альга будет моей, а сестра твоей. И Москва тоже будет нашей. Мы — патриции, а они всего лишь жалкие плебеи, верно? Лучше пойдем потолкуем насчет игры. Ты делаешь большие успехи. Нам ведь есть о чем потолковать, а?
В общем, Косточка опекал Александра как настоящий друг. Он распорядился, чтобы на эту ночь мальчика поместили к нему в спальню и туда внесли еще одну кровать. По-видимому, им действительно было о чем поговорить. В Пансионе все были увлечены игрой, а мой Александр, насколько я мог догадываться, занимал во внутренней иерархии игры почетное место. Чуть не всю ночь мальчики просидели за компьютером. Они снова были друзьями… В следующий свой приезд Александр привез Братца Кролика и без сожаления предложил его Косточке.
Пожалуй, я мог гордиться своим Александром: он выдержал характер, настоял на своем. Как бы там ни было, он заставил Косточку себя уважать. Но мне не давал покоя вопрос о судьбе игрушки.
— Что же Косточка? — спросил я.
— Что? — не понял Александр.
— Он взял Кролика?
— Конечно.
Я так и не решился сформулировать свой вопрос прямо: «Помиловал ли он его или все-таки казнил, растерзал?», Странно, но Александр, казалось, даже не думал об этом.
Мы долго молчали в темноте.
— Я должен сказать тебе одну вещь, папочка, — медленно начал Александр.
— Да? — откликнулся я.
— Майя действительно не будет твоей, папочка, — раздельно проговорил он. — У тебя уже есть мамочка. А Майя будет моей. Так сказал Косточка. Он мне пообещал, и я знаю, что он не обманет.
— Ну конечно, он не обманет. Обманывают только взрослые. Это известно…
— Мы тоже почти взрослые, — возразил Александр. — Но мы не предаем друг друга. Потому что мы патриции. Обманывают и предают только плебеи, папочка…
— Ну конечно, вы почти взрослые. Я уверен, уж вы — то не будете предавать и обманывать.
— Ни за что! — убежденно сказал Александр.
— Спокойной ночи, — задумчиво промолвил я. — Пусть тебе приснятся хорошие сны.
Я выйти, но Александр удержал меня за руку.
— Ты ведь больше не будешь с ней встречаться? Да, папочка? — настойчиво спросил он.
— Откуда они вообще это взяли, интересно знать? — с досады вырвалось у меня. — Можешь ты это объяснить?
— Просто Косточка кое-что подслушал.
— Опять «кое-что»! Что же он подслушал?
— Их разговор.
— Да чей, Господи, чей?
— Дяди Володи и Майи. У себя в кабинете они говорили о тебе, папочка.
— Дядя Володя и Майя? Они говорили обо мне?
Вот так новость! Ошеломленный, я снова присел к нему на постель.
— Что же такое они обо мне говорили?
— Майя рассказывала, что ты хочешь, чтобы она была твоей. Что ты хочешь быть с ней.
— Господи, она ему рассказывала, они обсуждали… — задохнулся я.
— Ну да, они это обсуждали. Косточка слышал весь разговор. «Может, Сержу просто хочется за тобой приударить?» — спрашивал ее дядя Володя. «Нет, кажется, это серьезно», — отвечала она. Вот и все.
— Вот и все… — эхом повторил я и, как сомнамбула, двинулся к двери.
Что же это такое, Господи! Майя рассказала дяде Володе о нашем разговоре. Она обсуждала с ним мои намерения. Именно с ним. Но почему, зачем? Что побудило ее к этому — равнодушие ко мне, недоумение, ирония?
Эта новость потрясла меня куда больше, чем неожиданное выяснение отношений с Наташей. Больше, чем то, что я жестоко, хотя и невольно, огорчил моего милого, влюбленного в Майю Александра.
Ну, конечно, дядя Володя! Этот трогательный, неуклюжий чудак и домашний фантазер был способен вызвать в ней определенные чувства. Тут нет ничего удивительного. Я давно подозревал. Я не представлял себе дядю Володю в качестве мужчины, любовника, но ведь и для него Майя могла мелькнуть словно «прощальная улыбка»! И все это могло происходить между ними совершенно иначе, совсем не так, как это представлял себе я. Да это еще вопрос — кто из нас двоих в ее глазах больший чудак и фантазер?.. Меня обожгла ревность. Чем больше я думал об этом, тебе больше падал духом. Конечно, у них столько общих дел. Они постоянно, почти каждый день вместе. Дядя Володя не только разделяет ее увлечение устройством Пансиона, ведь эта идея вообще изначально принадлежала ему. Несмотря на то что Папа назначил его директором Пансиона, он предпочитал держаться в тени и был очень рад, что Майя прониклась его идеей, как будто она была ее собственная. Он делает это для нее, намеренно поощряет, питает, тешит самолюбие девушки, ее желание вести собственное серьезное дело. Они, пожалуй, успели за это время сделаться отличными друзьями-товарищами и по-дружески, по-товарищески могли обсуждать даже некоторые личные дела. А это — почти любовь… Вместе с тем я чувствовал, что ничего еще не решено окончательно, что я Майе не совсем безразличен, что, может быть, она еще не отдала предпочтения ни одному из нас. Она мила с нами, мила одинаково, это ясно! Если так, то моя медлительность все погубит. Мне нужно спешить!.. Мысли неслись в моем воспаленном мозгу. Вот это действительно горячка!