2 августа мы со Стиллером присоединились к находившимся на марше в восточном направлении от Авранша колоннам 90–й дивизии и некоторое время следовали вместе с ними. К тому моменту успехи данного подразделения представлялись весьма и весьма сомнительными, но оно уже перешло под командование генерала Маклейна и генерала Уивера. Когда мы достигли точки, где дорога поворачивает на юг к Сент—Илеру, я встретил Маклейна и Хэслипа и узнал от них, что дальше вниз по дороге за обладание мостом ведет бой Уивер. Вот так происходило рождение одной из лучших воинских частей, в которую превратилась 90–я благодаря усилиям этих двух людей. Впоследствии дивизии также везло — ее возглавляли и другие прекрасные командиры. [104]
На обратном пути в штаб мы с Хэслипом увидели молодого офицера, выпрыгнувшего из джипа и опрометью метнувшегося в ров вместе со своими солдатами. Я подъехал поближе и поинтересовался, что случилось. Мне ответили, что в небе над нами немецкий самолет. Я посмотрел вверх и действительно увидел самолет. Однако он находился очень высоко и не мог причинить нам вреда. Чувствовалось, что парни новички, и это их первый бой, а потому они очень сильно нервничали. Поняв, что напрасно волновались, и испугавшись, как бы я не посчитал их трусами, они помчались обратно в свою машину с еще большей скоростью, чем выпрыгнули из нее.
Возвращаясь из Авранша, я стал свидетелем самого ужасного несчастного случая, который мне когда—либо проходилось видеть. Один военнослужащий из инженерной части свалился с бульдозера, и машина переехала его, буквально разрезав тело вдоль пополам. Однако парень был еще жив, и, пока не приехали медики, я дал ему морфий.
В те дни немцы довольно часто совершали авианалеты на нас, хотя по сравнению с тем, какой ад устраивали им мы, можно сказать, что они нас вовсе и не бомбили. Как—то раз ночью менее чем за час они сбросили как минимум сто бомб — я считал взрывы. Конечно, сам тот факт, что я мог слышать их отдельно, говорил о рассеянном характере бомбометания.
В другую ночь немцы не спешили, они как следует прицелились и разбомбили своих собственных солдат, взятых нами в плен и посаженных под замок. Начальник военной полиции выпустил пленных, и из нескольких тысяч, за исключением пятидесяти человек, все вернулись. Возвратившиеся были возмущены тем, что сделали их соплеменники, и говорили об этом весьма свободно.
4–го мы с Кодменом и Стиллером решили отправиться на поиски 6–й бронетанковой дивизии. Стиллер ехал впереди на бронемашине, а мы с Кодменом последовали за ним на джипе через Авранш, Понторсон, Комбур и Мердриньяк. На пути нам повстречался выглядевший очень перепуганным офицер связи, который уверял, что дорога простреливается неприятелем. Позднее мы поняли, что парень был малость не в себе. Тем не менее поездка по пятнадцатикилометровому участку дороги, которая считается еще не отбитой у неприятеля, и не видеть при этом никого из своих, стоила нам нервов. Наконец мы наткнулись на командный пункт дивизии, и все волнения остались позади.
На следующий день я с большим изумлением выяснил, что те вчерашние пятнадцать километров мы проехали прямо через позиции немецкой дивизии. Я уж не стал говорить своему начальнику разведки, что никакой немецкой дивизии там не обнаружил.
По мере того как мы продвигались в глубь Бретани, отношение к нам местного населения улучшалось. Думаю, потому, что тут происходило меньше боев и не было интенсивных бомбежек. Нормандцы с Шербурского полуострова особой симпатии к нам не испытывали: что мы, что немцы — все бомбили их города.
Так как мне приходилось преодолевать большие расстояния, я старался путешествовать больше по воздуху на самолете связи L–5, с борта которого я видел немало разбитых самолетов. Странное и почти мистическое зрелище. Они напоминали мне изъеденных жуками мертвых птиц. Планеры с большими тяжелыми носами казались похожими на стрекоз.
Как—то раз во время поездки в 12–ю группу армий, в штаб—квартиру генерала Брэдли, я посетил Сен—Ло, где мы с Беатрис в 1913–м останавливались и купили кое—что из мебели. То были спокойные довоенные времена. В теперешнюю мою поездку на город было страшно смотреть: казалось, нигде больше на земле нет такого количества разрушенных зданий. Во всяком случае, я ничего подобного не видел… раньше. Потом уже видел и не такое.
7 августа немцы решили обрушить на нас всю мощь своей бомбардировочной авиации. Однако сбрасывали они в основном небольшие бомбы весом не больше ста килограммов и легкие осколочные бомбы. Во время этой операции они разбомбили один из наших складов, где хранилось не меньше тысячи тонн различных боеприпасов. Прошло три дня, а они еще продолжали взрываться.
7–го же — то есть уже в начале второй недели — 83–я дивизия 8–го корпуса вышла в предместья Сен—Мало. 6–я танковая была рядом с Брестом, но, к сожалению, не в Бресте. Динар захватило мобильное пехотное подразделение 8–й дивизии, которая продолжала продвигаться по полуострову к западу от Сен—Мало, чтобы нанести удар по Динару. 4–я бронетанковая дивизия находилась в Ванне и приближалась к Лорьяну, 79–я перешла реку в районе Лаваля, а 90–я — в районе Майенна. Тем временем 5–я бронетанковая почти достигла Шато—Гонтье, а части разведчиков все той же 8–й дивизии были в Шатобриане.
В 08.30 к нам явился один американский летчик, сбитый в предместьях Анжера, но спасенный французом из внутренних войск. Он сказал нам, что на всем пути от Анжера до Шатобриана не встретил ни одного крупного подразделения немецких войск, за исключением корпуса связистов, прокладывавшего телефонную линию и двигавшегося в восточном направлении. Кроме того, летчик заверил нас, что мост в Анжере уцелел. Я послал генерала Гэффи, француза и штабного подполковника Картера [105] в Витри, с тем чтобы они создали штурмовой отряд из частей 5–й пехотной дивизии, нескольких танков и подразделений разведчиков для немедленного наступления и взятия Анжера. Конечно, операция могла оказаться довольно рискованной, однако война есть война. На сей раз ребята рисковали не напрасно — внезапность их появления сыграла благоприятную роль, хотя немцы все же успели взорвать мост прямо перед их носом.
Позднее в тот же самый день до нас дошли слухи, что немцы сосредотачивают свои части на линии Мортен — Барантон [106] и готовят атаку на Авранш силами нескольких бронетанковых дивизий. Лично я считал, что противник блефует, надеясь лишь обеспечить свое отступление. Тем не менее я велел 80–й и 35–й дивизиям остановить свое продвижение, а также послал предупреждение 2–й французской бронетанковой дивизии, расположенной в окрестностях Сент—Илер, с тем чтобы они были готовы к возможной атаке неприятеля.
8–го мы с Хьюзом [107] отправились на машине в Доль, где, как считалось, должен был находиться самый большой в мире фаллический символ. Мы, однако, не обнаружили данный объект и поехали проведать 8–й корпус, а затем проследовали дальше в окрестности Сен—Мало, который штурмовала 83–я дивизия. Ее командира, Макона, я нашел в первых рядах атакующих. Когда он увидел в машине нас с генералом Хьюзом, то буквально побелел, очевидно решив, что я приехал отстранить его от командования дивизией. Поняв, чего он испугался, я прокричал: «Все в порядке, все отлично!» В действительности дивизия заслужила только хорошей отметки, отлично им в тот момент я бы поставить не мог.