Боль теперь удавалось контролировать, и Бадер впервые поговорил с матерью, хотя она много дней просидела возле его постели, отирая пот с его серого безжизненного лица. Они ни разу не упомянули о ногах и говорили на совершенно нейтральные темы. Пришли Патрисия и Хильда, которые хотели повидать Дугласа. Они показались Бадеру еще более симпатичными, чем обычно. Более чувствительная Хильда сказала:
«Дуглас, не горюй о своих ногах. Поверь мне как женщине, могу тебе сказать, что для нас это не имеет никакого значения. Ты все равно остаешься очень привлекательным парнем в моем вкусе».
Незадолго до Нового Года Джойс снял швы. Бадер при этом совершенно ничего не почувствовал. А потом, внезапно и резко, он начал поправляться. Лицо начало розоветь, исчезли черные круги под глазами. Он еще чувствовал боль в левой ноге, и ему продолжали колоть морфий. Однако теперь он уже не терял сознание, и его все еще не волновала потеря ног.
Для этого имелось несколько причин. Плавая в полузабытье от морфия, Бадер постепенно свыкался с мыслью, что у него нет ног. Она медленно просачивалась в сознание, что не походило на внезапный резкий удар. К тому времени, когда Бадер вернулся к реальности, он уже почти сжился с этой мыслью.
Другой причиной было то, что по-настоящему он еще не ощутил этой потери. Бадер лежал в мягкой постели, где ноги были, в общем, не нужны. Его окружали симпатичные девушки, которые спешили выполнить все его желания. Ему не требовалось даже пальцем шевелить. Он жил, словно персидский шах. Теперь Бадера начали посещать старые друзья. Это создавало впечатление, что Дуглас все еще один из них. Пилоты начали отпускать грубоватые шуточки насчет его бороды (Бадера до сих пор ни разу не побрили). Гарри Дэй даже ляпнул: «Ты сейчас выглядишь, как один из апостолов», чем привел в ужас набожную Джесси. Хильда нахмурилась. Дороти Брейс смеялась в ответ на двусмысленные фразы, которые начал отпускать молодой лейтенант. Бадер уже примирился с настоящим.
Прошлое осталось в прошлом, настоящее было хорошим, а о будущем он пока не беспокоился. Вероятно, самой главной причиной этого психологического выздоровления была доброта, которая постоянно окружала Бадера. За это следовало поблагодарить старшую сестру Пенли-Купер, которая железной рукой правила в Гринленде, делая все для блага пациентов. К тому же для медсестер, для Хильды и Патрисии он все еще оставался чертовски привлекательным. И не только из-за своей молодости. Теперь Бадер был героической фигурой, окруженной трагическим ореолом. Женщинам трудно устоять перед такими чарами, хотя их чувства в этом случае обращены не на конкретного человека, а на идеальный образ.
Рядом с ним почти всегда находились две девушки и мать, поэтому Бадер не скучал. Миссис Хоббс иногда неодобрительно поглядывала на девушек, да и они поджимали губы, глядя друг на друга. Дороти Брейс больше нравилась Хильда, которая была совершенно бескорыстна, хотя сам Дуглас предпочитал более симпатичную, но более эгоистичную Патрисию.
15 января Бадер впервые поднялся — через 1 месяц и 1 день после катастрофы. Он сел на кровати, а Дороти Брейс подкатила кресло на колесиках. Бадер перетащил себя туда и испытал глубокое удовлетворение от того, что сидит. Он подъехал к окну и сидел перед ним, пока не устал. Через пару часов он отправился обратно в постель. Уже через неделю Бадер мог самостоятельно съезжать в сад и кататься по дорожкам, болтая с садовником.
В конце января Джойс сказал, что ему следует надеть деревянную ногу и попробовать ходить с помощью костылей. Бадер просто горел желанием поскорее начать с настоящими протезами, но Джойс заметил, что это пока рано, так как культям следует поджить по-настоящему. Настоящая причина была в другом. Он хотел отпилить еще кусок кости, но пока не решался сказать об этом.
На следующий день в палате появился тощий маленький человечек в белом халате, который сделал гипсовый слепок с культи, чтобы изготовить гнездо для нее. Бадер подставил ногу, и человечек наложил гипс. А через 5 минут снял его, одновременно вырвав с корнями все волосы. Бадер был захвачен врасплох. Он взвыл от боли так, что это было слышно далеко за стенами санатория, а потом принялся ругаться самыми отборными словами. Маленький человечек принялся извиняться, он чуть не плакал от стыда. Оказалось, он забыл надеть колпачок на культю.
Через пару дней человечек вернулся, принеся с собой гладко обструганную деревянную ногу— Она была выкрашена в черный цвет и имела резиновую набойку. Кожаное гнедо, выполненное по отливке, с обеих сторон было усилено металлическими накладками. Они имели шарнир на колене и пристегивались ремнями вокруг бедра. Бадер пристегнул ногу, и человечек объяснил, что вес тела должен приходиться на стенки кожаного гнезда, а не на култышку.
Бадер чувствовал себя несколько непривычно. Нога плотно вошла в гнездо, корсет туго охватил бедро, но это было как-то… не так, что ли. Бадер сидел на кровати и попробовал согнуть ногу. Маленький человечек и Дороти Брейс внимательно следили за ним. Потом Брейс протянула пару костылей и сказала:
«Не забудьте, что некоторое время вам нельзя сильно напрягать ногу».
Взяв Бадера под руки, они подняли его с кровати, и он оперся на костыли. Потом Бадер перенес вес тела на ногу, и колено тут же подломилось. Нога слишком ослабла. Его поддержали, и Бадер переставил вперед по очереди оба костыля. Вот такой торжественной процессией они прошлись по комнате, сдерживая смешки. Все это выглядело, как забавная шутка. Через полчаса он устал. Позднее он совершил еще несколько пробных «забегов», но прошло 3 дня, прежде чем Бадер сумел совершить хотя бы пару шагов без посторонней помощи. Он чувствовал, что левое колено может отказать в любой момент. Но, если не считать этого, ходьба оказалась довольно простым занятием. Бадер получил новые костыли с кольцами вокруг локтей вместо упоров для ладоней, и они оказались более удобными.
Еще через пару дней он сделал первый крупный шаг вперед, когда самостоятельно прошел по коридору, чтобы принять ванну. И впервые без всяких происшествий. Бадер даже сумел сам залезть в нее. Горячая вода принесла ощущение невыразимого блаженства. Он долго лежал, наслаждаясь, и лишь потом позвал Брейс, чтобы та вымыла его. Выбраться из ванны оказалось не слишком сложно. Правда, Бадера удивило, с какой легкостью сестры поднимают его. Однако потом он вспомнил, что Джойс предупреждал его — он потерял около 30 фунтов веса.
Теперь Бадер обрел относительную независимость и часами гулял в саду. Он чувствовал себя счастливым, потому что снова двигался, хотя и был ограничен в своей свободе госпитальной оградой. Потеря ног не казалась ему слишком страшной, хотя кости сильно терли кожу на концах культей, и Бадер боялся, что они могут порвать ее. А потом появился Джойс и сообщил:
«Скоро мы их немножко подрежем. Иначе они могут порвать кожу. У нас просто не было времени, чтобы провести операцию правильно. А когда с твоими культями все будет нормально, мы всерьез займемся протезами».
«Новая операция?» — спросил Бадер.
«Да. Только сейчас все будет нормально. Вы сильный, как молодой бычок».