Сначала он просто удивился, а потом испытал настоящий шок, когда понял, что вся задняя часть «Спитфайра», начиная с кокпита, просто исчезла: фюзеляж, киль, хвостовое оперение. Судя по всему, второй «мессер» врезался в него и просто отрубил ее своим пропеллером.
Он уже осознал случившееся, однако все еще глупо и отчаянно надеялся, что это только померещилось. Но лишь шпенек антенны торчал за кабиной — и все! Уголком глаза Бадер отметил, что стрелка альтиметра лихорадочно крутится: он падал с высоты 24000 футов.
Мысли смешались. Он решил, что тепло и приятно сидеть в кабине, хотя следовало бы выбираться из нее. И внезапно острая игла ужаса пронизала сознание.
«Боже! Скорее прыгать!»
«Подождать! Здесь слишком мало кислорода!»
«Прыгать! Прыгать!»
Не суетиться!
Он сорвал шлем и кислородную маску, потом дернул маленький резиновый шарик над головой. Колпак фонаря улетел прочь, и по ушам ударил страшный шум. Он выдернул шпильку привязных ремней и ухватился за борта кабины, чтобы подтянуться. Бадера глодали сомнения: а сможет ли он сделать это без помощи ног? Он с трудом поднял голову над лобовым стеклом, и тут же от удара ветра обильно потекли слезы.
Наполовину вылез. Вылез! Нет, что-то продолжает держать его за ногу. (Ступня правого протеза прочно зацепилась за что-то в кабине.) Затем жуткий вихрь подхватил его и начал бить о борт падающего истребителя. Застрявшая нога не позволяла освободиться. «Спитфайр», вращаясь, падал с ужасающей скоростью, он почти ничего не видел от слез. Временами Бадер терял сознание, потом снова приходил в себя, но оставался таким же беспомощным. Лишь в глубине мозга сверкала крошечная искорка упрямства и надежды. Его рука сжимала вытяжное кольцо парашюта, однако Бадер никак не мог решиться дернуть его. В этом случае он окончательно отдаст себя на милость ветра, который, вдобавок, может разорвать купол, потому что сейчас он летел уже со скоростью около 500 миль/час. Еще раз, еще… наконец сталь и кожа не выдержали.
Он свободно парил в воздухе. Страшный шум и удары прекратились. Поднимается вверх? Странное ощущение. Потом Бадер вдруг отчаянно захотел спать.
Но внезапная вспышка прояснила сознание. Он опомнился и дернул кольцо, с громким хлопком парашют раскрылся. Теперь он действительно плывет по воздуху. Высоко над собой он видел прозрачное голубое небо, а под ногами расстилался белый ковер облаков. Бадер медленно погрузился в него. Облака шли на высоте 4000 футов. Пробил! Через несколько секунд он оказался внизу и различил зеленые, желтые, коричневые пятна земли. Неожиданно что-то хлопнуло его по лицу, и Бадер увидел, что это правая штанина, распоротая по шву. Торчащая из разорванных брюк культя казалась какой-то особенно жалкой и беззащитной.
Правый протез пропал.
Он подумал, что ему еще крупно повезло. Он потерял настоящие ноги, а эту смог отбросить, как ящерица хвост. Иначе он бы уже погиб. Бадер посмотрел вниз, однако не увидел дымящихся обломков истребителя. Вероятно, там просто нечему было гореть.
И еще одна удача. Ему не придется приземляться на жесткую металлическую ногу, которая может проткнуть его насквозь. Странно было думать о подобном. Очень удобно. О том, что придется приземляться на одну ногу, что не слишком хорошо, Бадер как-то не подумал.
Бадер услышал рев мотора и испуганно оглянулся. Прямо на него мчался «Мессершмитт», однако пилот не стрелял. Истребитель отвернул и промчался в 50 ярдах от него.
Трава плавно шла ему навстречу. Стога, изгороди — мирная сельская картина. Двое крестьян в синих блузах застыли у ворот, глядя на него. Как ни странно, Бадер почувствовал себя довольно спокойно. Вот женщина с корзинками в обеих руках остановилась на дороге и, открыв рот, уставилась на него. Он подумал, что выглядит довольно комично с одной ногой.
Земля, которая еще недавно была такой далекой, начала стремительно приближаться. Дьявол! Я приземляюсь прямо на ворота! Он дернул стропы, чтобы повернуть в воздухе и уйти немного в сторону. А затем ощутимо приложился к земле, почувствовал, как лопнули ремни протеза, когда колено ударилось о грудь, и потерял сознание.
* * *
Трое немецких солдат в серых мундирах склонились над ним, освобождая от парашюта и спасательного жилета. Насколько запомнил Бадер, никто из них не сказал ни слова. Они подняли его и потащили к автомобилю, стоящему на дороге. Он не чувствовал ничего, не было ни боли, ни испуга, все плавало, как в тумане. Автомобиль рванул с места, в окне замелькали поля, однако Бадер не думал вообще ни о чем. Потом вокруг появились дома, автомобиль проскочил под аркой в ворота и подъехал к серому каменному зданию. Немцы подняли его, вытащили из машины, понесли по лестнице, вдоль длинного коридора… он почувствовал знакомый больничный запах… принесли в пустую комнату, в которой резко воняло карболкой, и положили на операционный стол. Ожили старые воспоминания. Подошел худой человек в белом халате и поблескивающих очках, посмотрел вниз на него. За плечом у него стояла медсестра.
Врач отрезал пустую штанину, отбросил в сторону лохмотья и замер в изумлении. Он посмотрел в лицо Бадеру, потом на крылышки летчика и орденские ленточки на мундире. Совершенно озадаченный, он промямлил:
«Вы потеряли ноги».
Бадер заговорил в первый раз с того момента, как был подбит:
«Да, я потерял их, когда выпрыгивал из самолета».
Врач снова посмотрел на культи и попытался представить одноногого человека в качестве летчика-истребителя.
«Ach, so! Так это старая травма», — облегченно сообразил он. А потом попытался пошутить: «Судя по всему, вы потеряли обе пары ног — сначала настоящие, а потом искусственные».
Бадер подумал, что ничего подобного раньше не слышал. С мрачной гримасой он стал ждать новых шуток.
«Вы порезали себе горло», — сказал врач.
Бадер поднял руку и с изумлением обнаружил большой порез под подбородком. Вся шея у него была залита кровью, однако эта рана его ничуть не беспокоила. Доктор внимательно осмотрел рану, потом попросил Бадера открыть рот и начал ощупывать горло изнутри. Бадер неожиданно испугался, что осколок мог прорезать гортань насквозь. Но, судя по всему, рана была неопасной.
«Мне придется зашить ее», — пробормотал врач.
Он тут же принялся за работу, и никто не произнес ни слова, пока края раны не были аккуратно сшиты.
«А теперь нам придется снять ваши брюки и осмотреть ноги».
Бадер подумал, что все идет хорошо, и немного приободрился. Тем временем врач расстегнул его брюки и спустил их, обнажив «ноги». После этого он замер, уставившись на конструкцию из металла и кожи, которая была приторочена к левой культе. Наконец он сумел выдавить:
«Мы слышали о вас».
Бадер неопределенно хмыкнул.
«С вами все в порядке?» — спросил врач.
Он ответил: