Напрягая свой измученный разум, Марк вспомнил, о чем говорили Цезарь и Фест несколько часов назад.
– Цезарь требует, чтобы вы немедленно сдались. Взамен он дает слово, что те, кто бросит оружие, останутся живы. Всех рабов как можно скорее вернут их хозяевам.
– И почему я должен верить римскому аристократу?
– Он торжественно поклялся в присутствии свидетеля.
– И ты думаешь, что он сдержит клятву?
– Эту клятву – да, – уверенно ответил Марк. – Кроме того, ему надо скорее покончить с восстанием, и он сделает все, чтобы добиться этого.
– Мы не должны это слушать! – прервал его Мандрак. – Пусть Цезарь только попытается. Пока мы контролируем ущелье, римляне не смогут пройти в лагерь. Мы будем сдерживать их столько, сколько захотим.
– Верно, – кивнул Брикс. – Но они просто организуют осаду и голодом принудят нас сдаться. Другого выхода из долины у нас нет. Цезарю не придется прилагать много усилий.
Марк молчал. Он понимал, что его бывшему хозяину нужно, чтобы мятежники сдались немедленно. Если придется ждать, пока голод сделает свое дело, проконсул потеряет драгоценное время. Марк хорошо изучил Цезаря и знал, что он прикажет немедленно атаковать лагерь. Это будет стоить многих жизней и не принесет победы, и Цезарь все равно будет вынужден голодом выманивать мятежников из их крепости. Но в таком случае он будет беспощаден к любому, кто выживет.
Брикс взглянул на ровные линии римлян и кучку офицеров, ожидающих вдали.
– Эта твоя гарантия включает нас всех?
Марк кивнул:
– Всех. Даже тебя и Мандрака.
Мандрак насмешливо фыркнул:
– Это ложь. Римляне захотят наказать нас в назидание другим. Нас ждет то же самое, что случилось со Спартаком и его товарищами, – распятие на крестах за воротами Рима. Не будь дураком, Брикс. Ты с самого начала знал, что у нас всего два пути – свобода или смерть. Либо мы будем как можно дольше удерживать наши позиции, либо прорвемся сквозь ряды римлян и убежим. Найдем другой лагерь, поднимем новую армию и продолжим нашу борьбу.
Брикс оглянулся на молчаливых мятежников, заполнивших ущелье.
– Если мы будем защищать лагерь, то мы обречены. А если прорвемся и убежим, нам придется бросить в лагере стариков, женщин, детей.
– Это будет ценой, которую мы заплатим за то, чтобы мечта Спартака жила.
Марк прочистил горло:
– Спартак, мой отец, мечтал положить конец страданиям рабов, а не сделать их жизнь еще хуже.
Мандрак повернулся к нему в гневе:
– Попридержи язык, жалкий предатель, а не то я вырву его!
– Хватит! – отрезал Брикс и сверкнул глазами на Мандрака, заставив его отступить на шаг. – Мальчишка прав. Мы в ловушке. Мы умрем независимо от того, останемся ли мы или убежим. Ты и я да и многие другие предпочтут смерть рабству, но мы не можем решать за всех в лагере. Даже лучше, если они останутся живы. Почувствовав вкус свободы, они никогда его не забудут. И со временем может появиться более подходящий момент для восстания. Но если они сейчас погибнут, вместе с ними эта надежда умрет у тех, кто все еще пребывает в рабстве. Мы должны принять условие Цезаря.
Марк почувствовал огромное облегчение.
– Ты хочешь сдаться без борьбы? – спросил Мандрак.
– Мы дрались так долго, как могли, друг мой. А теперь мы должны принять поражение.
На лице Мандрака отразилась мучительная боль. Он боролся с собой, принимая решение своего командира.
– Это твое желание? Твой приказ?
Брикс медленно кивнул:
– Да.
Мандрак опустил плечи и уныло склонил голову. Брикс повернулся к Марку:
– Возвращайся к своему… хозяину. Скажи ему, что мы сдадимся на том условии, что никто из нас не пострадает. Сначала я выпущу мужчин, затем всех остальных.
– Спасибо, – тихо произнес Марк.
Он хотел сказать что-то еще, поблагодарить Брикса за спасение стольких жизней. Хотел объяснить, что разделяет его мечту и мечту Спартака и при других обстоятельствах посчитал бы за честь бороться против Рима на стороне Брикса. Но, увидев на лице ветерана-гладиатора боль и отчаяние, он понял, что такие слова только причинят ему еще большее горе. Вместо этого он просто протянул руку. Какое-то время Брикс не шевелился. Потом он медленно протянул руку, и они обменялись рукопожатием.
– Прощай, Марк. Вряд ли я снова тебя увижу.
В горле у Марка запершило, и он с трудом ответил:
– Прощай.
Брикс заглянул ему глубоко в глаза и тихо сказал:
– Никогда не забывай, кто ты такой. Возможно, настанет день…
– Если он настанет, я буду готов.
Брикс кивнул, отпустил руку Марка и посмотрел на ряды римлян.
– Тебе лучше уйти.
Марк медленно повернулся и пошел обратно к Фесту и остальным. Его сердце раздирала боль от расставания с Бриксом. В уголке глаза проступила слеза, и он сморгнул ее. Небо над головой было гнетущее, темно-серое, и Марку казалось, что весь мир обрушился на его юные плечи.
– Ну? – спросил Фест, когда Марк подошел к нему.
– Он принимает условия. Все закончилось.
Марк сидел в седле рядом с Фестом, глядя на длинную процессию мятежников, которые молча проходили между легионерами, выстроившимися в линию по обе стороны от входа в ущелье. Цезарь с надменным видом наблюдал за происходящим. Возле тропы выросла огромная куча мечей, пик, другого оружия и доспехов – мятежники бросали все туда, прежде чем двигаться дальше под неусыпным взглядом легионеров. Небольшая группа заложников, которых держали мятежники, была отпущена раньше, и их посадили в фургон и увезли в ближайший город восстанавливать силы.
Римляне почти не разговаривали, мятежники тоже хранили молчание. Цезарь отдал приказ, чтобы Брикс и его ближайшие помощники сдались последними. Когда из ущелья вышла последняя группа людей, Цезарь щелкнул языком и повел вперед свою свиту.
Мандрак и еще несколько человек стояли в ожидании с оружием в руках, глядя на приближающихся римлян.
– Пора вам присоединиться к остальным, господа, – презрительно произнес Цезарь. – Бросьте ваше оружие.
Мандрак вышел вперед и вызывающе посмотрел на римского генерала, вытаскивая меч. Фест тут же протянул руку к своему мечу. Но Цезарь не дрогнул, и, немного помедлив, Мандрак бросил меч, снял пластины с груди и со спины, швырнул их в снег и отошел в сторону. Один за другим его товарищи последовали его примеру. Марк поискал глазами Брикса, но его не было.
– Кто из вас Брикс? – требовательно спросил Цезарь.
Ответа не последовало.
– Кто из вас тот негодяй, который называет себя вашим предводителем? Выходи, Брикс!