— Сэр Томас Баррет?
— Да.
— Господин готов вас принять.
— Так скоро? Мы вроде бы уславливались на шесть.
— Он готов встретиться не мешкая.
— Что ж, хорошо.
Томас встал со скамьи и напоследок поглядел на молодого человека, который в ответ слегка наклонил голову. Дверь вела в небольшую комнату с окном на внутренний дворик позади дома. У окна стояли письменный стол и табурет, а по бокам от него — два объемистых сундука для документации. Клерк, просеменив мимо гостя, аккуратно постучал в дверь на противоположной стороне комнаты. Робко занеся руку, он не сразу ее приоткрыл и переступил через порог.
— Милорд, к вам сэр Баррет.
— Проси немедля, — откликнулся зычный голос.
Клерк, попятившись, жестом пригласил Томаса войти. Домашний кабинет министра был вполне под стать важности своего хозяина. Помещение тянулось от заднего внутреннего двора до самой Друри-лейн, на которую выходили своими переплетами несколько окон. Вдоль стен тянулись резные шкафы с рулонами свитков и книгами. Большего количества фолиантов в одном месте Томасу прежде не доводилось и видеть — сотни четыре или пять, не меньше. Частная библиотека, размерам которой можно откровенно позавидовать. В кабинете находились два камина, обогревающие оба конца помещения, а между шкафами размещались стулья, на которых разом могли сидеть тридцать-сорок гостей. Между двумя каминами стоял большой письменный стол с деревянным подносом, на котором возлежала стопка документов. Рядом — пара притопленных в столешницу чернильниц и лунка с аккуратным пучком перьев. За столом восседал рослый дородный мужчина, аккуратно подстриженную голову которого венчала шелковая шапочка-скуфейка. Над двойным подбородком подрисованным штрихом смотрелась кисточка эспаньолки. На вид он был немногим младше Томаса. Помимо него в комнате находился еще один человек, сухопарый, в черном, похожем на рясу балахоне до пола. Он стоял у огня, согревая спину. Оба какое-то время глядели на Томаса, пока тот из них, что за столом, не сделал нетерпеливый взмах рукой.
— Проходите же, сэр Томас, усаживайтесь. Вот сюда, — он указал на один из стульев с подбивкой, что полукругом стояли напротив его стола. — И вы тоже, дорогой мой Фрэнсис.
Томас так и поступил, усевшись посередке, где, по всей видимости, полагается сидеть людям поважнее, а чернорясник был вынужден сесть несколько сбоку. Усадив своих визитеров, сэр Роберт подался вперед и остановил взгляд на Томасе. Вид у него, впрочем, был вполне благодушный, а голос выражал приязнь.
— Я так полагаю, ваше путешествие вышло не слишком утомительным?
— Никоим образом, милорд. Дороги были безопасны, а снег почти не докучал. Так что поездка вышла вполне приятной.
— То-то я вижу, до Лондона вы добрались быстрее, чем я думал.
Томас с тонкой улыбкой заметил:
— Человеку, вызванному к королевскому министру, свойственно не мешкать ни минуты. И вот я здесь, сэр Роберт, с упованием на вашу благосклонность.
— Непременно. И осмелюсь предположить, причина этой моей просьбы занимала ваш ум на протяжении всей дороги.
— Именно так.
— В таком случае позвольте сказать, что ваше присутствие здесь во многом обусловлено деликатностью поручения, которое я для вас задумал. Всем известно, что хотя наша благословенная монархиня находится на престоле вот уже пять лет, есть такие, кто все еще смеет утверждать, что ее вхождение на престол — это скорее исключение, нежели закономерность. И не только из-за ее обручения с протестантской верой. Я полагаю, вам известно имя Джона Нокса? [26]
— Имя — да, но только и всего.
— И вы, несомненно, в курсе, что он вопиет уже против одного лишь принципа женского престолонаследия. Возможно, вы читали кое-что из его памфлетов по этому вопросу.
— Что вы, сэр Роберт. Читать его пасквили было бы непростительной глупостью. Его памфлеты запрещены. И уже одно их хранение, я полагаю, карается в случае обнаружения смертной казнью.
— Точно так. Но я думаю, вы все же знакомы с его мыслями.
— Так, слышал кое-что, — осторожно ответил Томас, понимая, что чернорясник внимательно за ним наблюдает в качестве свидетеля. — Хотя и не припомню, когда и от кого.
— Само собой, — сэр Роберт с хитрецой улыбнулся. — Так что было бы бесполезно оказывать на вас по этому вопросу давление, а уж тем более пыткой воскрешать в вас память, что это могли быть за негодники.
Он хохотнул, нарочито подчеркивая несерьезность своих слов, хотя угроза пытки для таких, как Томас, существовала неизбывно. Он был полностью во власти этого человека, вне зависимости от своего отношения к Ноксу или к тем, кто пытался в чем-то противостоять королеве Елизавете. А как для католика, для него эта опасность, по сути, удваивалась. Тем не менее взгляд сэра Роберта он встретил с отменной бесстрастностью. Последовала неловкая пауза, после которой министр чуть откинулся и примирительно возвел руки.
— Право, что за бестактность с моей стороны. Прошу простить. Вообще, милорды, самое время познакомить вас друг с другом. Сэр Томас, с превеликим удовольствием представляю вам сэра Фрэнсиса Уолсингема, моего сподвижника по служению нашей монархине. Доверие мое этому человеку не знает границ, — с чувством добавил он.
— Мое почтение, — обернувшись, кивнул черноряснику Томас.
— Рад знакомству, сэр Томас, — задержался на нем холодным взглядом Уолсингем.
— Вы уж не обессудьте, — зычно рассмеялся министр. — Сэр Фрэнсис недолюбливает папистов и из-за этого иной раз забывает некоторые правила этикета. Но давайте же прекратим эту пляску вокруг недоброго огня. Смею вас заверить, сэр Томас, что сюда вы вызваны вовсе не для какого-нибудь взыскания. Скорее, наоборот. Словом, у меня есть к вам поручение. Такое, что даст вам возможность послужить и королеве нашей, и стране, ну и сполна проявить свою преданность им обеим. Как говорится, без страха и упрека.
— Никогда не изменял сердцем ни той, ни другой, — ровным голосом откликнулся Томас.
— Кто бы сомневался! Вы знаете свое сердце, а я, в свою очередь, не стал бы вас ни о чем просить, будь у меня хоть капля сомнения. А потому давайте считать этот вопрос решенным. Условились? — Он предостерегающе глянул на Уолсингема, который молча кивнул. — Вот и хорошо. Что подводит нас прямиком к первому вопросу, который я вынужден поставить перед вами, сэр Томас. Если не ошибаюсь, пару дней назад у вас с визитом был некий рыцарь-француз, посланный от довольно именитого ордена. Орден всадников госпиталя Святого Иоанна Иерусалимского. Они ведь так именуются? — обернулся он к Уолсингему.
— Примерно.
Взгляд Сесила уткнулся в Томаса. Только теперь от лучистых добродушных морщинок не осталось и следа, а была лишь безжалостная холодность.