— И что дальше?

Томас потер лоб.

— Дальше? Меня признали виновным. Ведь я ослушался приказа, да еще и, вследствие нашей связи, поставил Марию не просто в неловкое, но и откровенно опасное положение. Изгнание — это еще самое мягкое, что удалось выхлопотать ла Валетту. Если бы не он, я едва ли вообще сумел бы спастись. Снисхождения я не заслуживал и уж точно не был достоин любви Марии. Из-за меня оказалась загублена ее жизнь. Семья от нее отреклась. Больше я ее не видел. Меня посадили на ближайший галеон и отправили в Испанию с предупреждением, чтобы на Мальту я больше ни ногой. И чтобы не пытался разыскать Марию. Ла Валетт мне потом прислал письмо, приватное, где сообщил, что попытается вновь призвать меня на службу, когда подвернется удобный случай. Так я и ждал. Год за годом. И все томился в раздумьях: жива ли Мария, позволят ли мне когда-нибудь воссоединиться с моими товарищами? С каждым днем мои надежды понемногу угасали. Пока не прибыл этот вызов… — Томас исторг глубокий выдох. — Это мой шанс на искупление. Исправлять вину перед Марией мне уже поздно, остается хотя бы по достоинству отплатить Ордену за дарованную мне жизнь.

Подняв глаза, Томас увидел, как со стороны отхожего места приближается сэр Мартин. В исповеди пора было ставить точку. Но ее и без того прервал рев трубы, вспоровший недвижный воздух. Вдобавок к этому со стены форта, опершись руками о парапет, проорал полковник Мас:

— Кончай перерыв! Все за работу!

Надсмотрщики, взявшись за плети из высушенных бычьих членов, принялись поднимать на ноги и сгонять в ров рабов. Вольные артели поднимались с усталыми стонами; кто-то спешно доедал выданную порцию съестного.

— Что бы здесь ни происходило, — твердо положив ладонь на руку Ричарда, сказал Томас, — не ославься, как я. И что бы тебе ни велели твои хозяева, делай лишь то, что правильно.

— Откуда же мне это знать?

— Доверяйся своему сердцу, но не амбициям.

Ричард, покачав головой, высвободил руку и потянулся за своей киркой.

— Ни сердце мне не указ, ни амбиции. А единственно мой долг. Это все, что должно меня заботить. Если б так же считали и вы, сэр Томас, то, глядишь, не мучились бы сейчас воспоминаниями.

— Нет, ну надо же! — подбегая рысцой, возмущенно воскликнул сэр Мартин. — Перерыв ровно такой, что успеваешь только пожрать да, извиняюсь, еще кое-что… Это недопустимо!.. — Но, заметив насупленность эсквайра и тревожное лицо рыцаря, он насторожился. — Что такое? Что-то случилось?

— Да ничего, — отмахнулся Томас, через силу смиряя эмоции. — Все спокойно. Давайте-ка за работу. А то турки уже в шею дышат, а у нас дел невпроворот.

Прихватив кирку, он направился следом за Ричардом. Сэр Мартин, поглядев им вслед, задумчиво пукнул губами.

— Ну дела… И чего их все мир не берет? Тут и так опасностей хоть отбавляй. Не хватало нам еще внутренних распрей.

Глава 20

Вечером по возвращении в обитель всех ждал сюрприз. Во главе длинного стола посреди залы сидел сэр Оливер Стокли. Здесь же стоял Дженкинс, прислуживая ему за ужином: козьи отбивные в мучной подливке. Вошедших Стокли, подняв голову от тарелки, встретил кислым взглядом (а и в самом деле, какую радость могут вызывать перемазанные грязью физиономии и потные, пропыленные на работе у равелина рубахи?). Напряженную паузу прервал сэр Мартин.

— Сэр Оливер! — радушно рассмеялся он. — Я уж думал, вы меня окончательно бросили: месяцами тут не появляетесь!

— Боюсь, нам теперь придется терпеть общество друг друга значительно чаще. С приходом турок мне придется оставить свое имение под Мдиной. Биргу, — сэр Оливер обвел помещение вилкой, — станет моим домом на все время осады. Хотя здесь, конечно, нет того комфорта, к которому я привык.

— А мне здесь по душе, — отозвался сэр Мартин из-под рубахи, которую в данный момент стягивал через голову. — Принеси-ка нам поесть, — обратился он к Дженкинсу, ловко поймавшему брошенную комом рубаху.

— Слушаю, господин.

Старый слуга с поклоном принял пыльную одежу Томаса с Ричардом и удалился по коридору на кухню.

— Нет нужды говорить, — продолжал сэр Оливер, — что меня не очень радует перспектива делить жилье с рыцарем, запятнавшим честь Ордена. Но куда деваться.

Томас пожал плечами.

— От прошлого не отмахнуться, как бы мы оба ни старались. — Он сел на скамью сбоку стола. — Хотя то, что нас разобщало, должно отойти перед лицом общей опасности, сэр Оливер.

— Нелегко, нелегко переступить через позор, что висит на вас, словно саван, — уныло покачал головой Стокли. — Как показывает опыт, он, словно чума, способен распространяться и на тех, кто находится близко от вас. Было бы лучше, сэр Томас, если б вы покинули этот остров навсегда. Уходите нынче же, пока у вас еще есть возможность, и никогда больше не возвращайтесь. Не привносите больше к нам свою заразу.

— Уйти? — Томас иронично возвел бровь. — Я, между прочим, явился на зов самого Великого магистра. И потому я здесь. Меня призвал Орден. Вы говорите, что я однажды в прошлом бросил на него тень. Но это было бы ничто в сравнении с тем, чтобы оставить его сейчас, в эту мрачную годину.

Тонкие губы Оливера насмешливо скривились.

— Мне думается, мы с таким же успехом — или, наоборот, неуспехом — могли бы обойтись и без вас. Один рыцарь со своим эсквайром ничего не решают, и вас здесь, безусловно, не только не хватятся, но и не вспомнят, если вы оставите остров и возвратитесь в Англию.

— Мы его не оставим, — подал голос Ричард. — Ни я, ни благородный рыцарь, которому я служу.

— А ну, молчать, серв! — гневно вспыхнул сэр Оливер. — Ваш эсквайр слишком многое себе позволяет, сэр Томас. Ишь, щенок, говорит вперед господина… Свое место и свои обязанности он, судя по всему, знает так же скверно, как и вы.

— Он несдержан и недалек умом, — ответил Томас. — Но хотя ему недостает должной почтительности к своим господам, я ценю его отвагу и боевые навыки. Полагаю, что предстоящие баталии выкуют его характер, а потому не откажу ему в чести находиться здесь, так же как не откажу в ней ни себе, ни вам, ни любому другому, кто вскоре встанет перед лицом врага. Однако он действительно заговорил там, где ему следовало молчать, и за его несдержанность я приношу извинения. Как это сейчас сделает и он.

— Извиняться? — вскинулся Ричард. — Ну уж нет!

— Сейчас же сделай это, — обернулся к нему Томас. — Или будешь выпорот за ослушание, как любой другой оруженосец. Извинись сию же минуту. Повторять не буду.

За происходящим с потешной улыбкой наблюдал сэр Мартин.

— Сдается мне, хорошего эсквайра надо регулярно поучать плетьми.

Ричард, примолкнув под гневом своего господина, дерзко сверкнул глазами, но затем опустил их и медленно, в молчании повернулся к сэру Оливеру. Когда молчание затянулось, рыцарь размеренно постучал по столу своим аскетичным перстом.