Хоть этим я могу обрадовать Елену.
Рассматривая осколки, я вспомнила, что нечто подобное Жанна носила в сумочке. С непонятной целью, потому что духами она пользовалась моими, надо сказать, очень хорошими. Плохих я не терплю.
Дальнейший осмотр не принес ничего интересного. Я нашла лишь тот камень, о который могла удариться Жанна, да оставила на ветке кусочек своего платья. Зря я ругала Евгения. Его щеки вполне могли пострадать именно здесь, как и щеки Сергея.
Ха, именно здесь! И кусты тоже тому виной, а не только ноготки Жанны.
Или только ноготки Жанны? Мои-то щеки целы, но кусочек платья остался на ветке.
Новые сомнения охватили меня. Казалось я умру, если не докажу непричастность Евгения к этой темной истории. Ах, Санька уже называет его отцом, да и я не прочь была считать его мужем. Боже, какой удар! Нет, Астров теперь просто обязан быть хорошим человеком.
Но хорошие «человеки» в кустах не валяются!
Впрочем, всякое бывает. Если при этом они не насилуют девушек, пусть валяются, где хотят.
Я уже собралась отправиться домой, но что-то заставило меня в последний раз оглянуться. В траве что-то сверкнуло.
Это был ключик. Маленький симпатичный ключик. Удивительно, как я раньше его не заметила. Но от чего же он? Может, от автомобиля? Вряд ли, слишком маленький. Тогда, возможно, от почтового ящика? Маловероятно, хотя и возможно.
Или от чемодана. Да нет. Не мог же насильник полезть в кусты с чемоданом.
— Мама, что ты здесь делаешь? — раздалось у меня за спиной.
Признаться, я подпрыгнула. Как коза. Ветка тут же хлестанула меня по лицу, и вот, я уже вытираю со щеки кровь. Как все просто, а я еще ругала Евгения.
— Мама! Ты зачем туда полезла?
Я оглянулась, вытирая щеку и проклиная эти кусты. Мысленно, конечно.
Жанна стояла на дорожке, держа за руку Саньку. Больше всего я опасалась, что она увидит, как я шарю в кустах. И то, чего я опасалась, свершилось. Но она сама виновата. Лично я после такого происшествия эти кусты обходила бы за сотню километров. Но, с другой стороны, Жанна не виновата, что мой дом — в тупике, и путь к метро один.
Она была бледна. Нижняя губа ее тряслась. Где мой Санька со своими вопросами? Хоть бы один задал для разрядки атмосферы. Никогда не догадается, если очень надо.
— Мама, а что такое сексзотика?
Слава богу, очень вовремя. Какой умный ребенок. Теперь можно улыбнуться. Румянец начал медленно возвращаться на щечки Жанны.
— Вы мороженое купили? — спросила я.
— Мороженое? — удивилась Жанна.
— Пойдем купим! — обрадовался Санька. И мы пошли. Я шла с тайной надеждой как-нибудь выкрутиться из положения и мороженое не покупать, поскольку опасалась за Санькино горло. В руках я несла мешочек с вещественными доказательствами и молила бога, чтобы его не заметила Жанна. Но она заметила и спросила:
— Что это?
Я смотрела на нее и молчала. Находчивость изменила мне, в голове вместо ответа был фон: глухой шум, похожий на шепот. Я склонна думать, что это шепот мыслей, но врачи утверждают, что это шум крови, бегущей по сосудам. Возможно, они и правы, потому что моя мысль (если она вообще есть) легка и бесшумна.
— Я нашла это в кустах, — брякнула я и приготовилась ловить падающую в обморок Жанну.
Но она падать не стала. Она выхватила пакет и запустила в него руку.
— Осторожно! — закричала я. — Осколки!
— Да, осколки, — грустно согласилась она.
— Узнаешь?
— Вот, оказывается, куда делись мои духи, — прозрела она.
— Духи, слава богу, остались в кустах, и грустить тут не о чем — дрянь удивительная. Я подарю тебе новые, хорошие, а вот этот ключик, он не твой?
Жанна взяла в руки ключик, внимательно посмотрела на него и осторожно положила в кулек.
— Нет, не мой, — покачала она головой. — Но я его где-то видела.
— Таких ключиков тысячи, миллионы и более.
— Нет, я его точно видела.
— Наверняка они все похожи. Я тоже видела, но это ничего не доказывает.
Кто докажет, что ключик принадлежит тому негодяю? Если учесть, что на несколько домов это единственные кусты, кого там только не побывало. Он мог пролежать там не один год.
В этом месте Санька счел своим долгом вмешаться в разговор.
— Нет, мама, — сказал он, — не мог.
— Почему это? — изумилась я.
— Он бы поржавел. И кусты эти. — только наши кусты. Сюда чужие не ходят.
— Почему? — хором воскликнули мы с Жанной.
— Далеко, — ответил Санька и махнул рукой в сторону ее дома. — У того дома есть свои кусты.
Я умилилась. Правильно. На три дома две группы кустов. Первая группа в отдалении и принадлежит дому Жанны и зеленой высотке, а эти кусты наши, потому что здесь тупик. Чужой сюда не пойдет. Если он, конечно, не маньяк. Гениальный ребенок! Просто вундеркинд! А чего еще ждать от моего сына?! Придется и в самом деле купить ему мороженое, а с горлом как-нибудь сладим. Буду мазать его люголем. Для профилактики. До и после мороженого.
Дома я (тайком от Жанны) еще раз изучила свои «трофеи». Особенно меня заинтересовал ключик, точнее, он единственный меня заинтересовал, поскольку от носового платка и от осколков пузырька проку не было, как от фантика и окурка.
Но зато на ключик я возлагала большие надежды. Еще большие надежды я возлагала на звонок Тамары.
Она позвонила лишь через неделю.
— Извини, Мама, раньше не могла, — сразу объяснила она. — Не было нужной информации.
— А сейчас есть? сгорая от нетерпения, спросила я.
— Есть, и очень плохая. Твой Сережа еще тот фрукт. Мой тебе совет: гони его из своего дома. И что это за дружба у него с Евгением?
— Обычная мужская дружба.
— Это надо прекратить.
Такая категоричность возмутила меня. Как это прекратить? Будто мой Евгений бычок на веревочке: куда его поведешь, туда и пойдет. Да и я не нуждаюсь в беспочвенных советах, а если есть почва — разберусь сама. Только дайте мне почву.
— Почему это прекратить? — сердито спросила я.
И вот тут-то Тамара меня огорошила. Едва с ног не сбила своим сообщением.
— Да потому, — сказала она, — что Сергей ваш самый настоящий насильник!