Значит, это и есть место встречи… Женский секс-шоп… Что бы это значило?
Продавщица докуривала сигарету, поглядывая на меня. Я приветливо помахал ей и пошел дальше. Пусть думает, что хочет, например, что меня отпугнули электрические пенисы с мордами животных. В каком-то смысле это так и было.
— Зачем ты следил за ней, Поль? Merde! — Леанн изо всех сил пыталась сдержать ярость, но у нее это не очень-то хорошо получалось. — Мы следим за ней, а не ты. Я же предупреждала тебя, что это очень важная встреча!
Леанн позвонила мне почти сразу, как я отошел от магазина. Ее звонок чуть меня не убил, и не потому, что телефон завибрировал в кармане. Чтобы ответить, я остановился посреди улицы, а в это время из-за угла выскочила машина и затормозила в последний момент. В машине сидели четверо молодых людей, по-моему готовых устроить мне кровавую вендетту.
Я прижал руку к груди, и сделал виноватое лицо.
— Вы сами велели мне присматривать за ней в Марселе, — сказал я Леанн, — вот я этим и занимаюсь. Я должен знать, что происходит. Это мне приходится проводить с ней целые дни. И ночи.
Последовало долгое молчание, но я догадался, что Леанн раздражена. Она рассчитывала, что я буду марионеткой, но меня не устраивала эта роль.
— Дело в деньгах, — наконец проговорила она. — Мы думаем, она приехала за деньгами, которые собирается заплатить этому человеку….
— Дерьмо собачье, у тебя глаза есть?! — Водитель машины догнал меня и шел следом, сыпля ругательствами, но то, что говорила Леанн, для меня было значительно важнее.
— Она берет наличные? — спросил я. — Но банковский перевод… Разве это не проще?
— Некоторым людям не нравится… как это сказать… электронный банк. Они предпочитают почувствовать деньги в своих руках. Она заберет деньги и спрячет их. Поэтому отправляйся, пожалуйста, в гостиницу и сообщи мне пароль к вашему сейфу.
— Hey, toi, l’Anglais, la? Tu m’ecoutes ou quoi?. — Ha этот раз водитель, догадавшийся, что я англичанин, спрашивал, слушаю ли я его. Понятное дело, нет.
— Ты знаешь, у нас, во Франции, есть большая проблема, — сказала Леанн. — Границы у нас чрезвычайно открытые, а евро — лучшая валюта для оплаты преступлений. Пятьсот евро — самая крупная купюра в мире. Миллион евро уместится в сумку размером с ноутбук. Его очень легко спрятать. Мы думаем, что это еще одна причина, почему М. пользуется велосипедом. Она не хочет разгуливать по улицам с таким количеством денег, а предпочитает быстро доехать до гостиницы. Улицы могут быть опасными.
Да, могут быть. Водитель, привязавшийся ко мне, продолжал настойчиво вопрошать, почему я не обращаю на него внимания. У него была идиотская стрижка — короткие волосы спереди и по бокам и черный петушиный хохолок на макушке.
— Madame la commissaire [106] , машина с номером девять, два, семь… — Я зачитал номерной знак целиком на громком французском. — По-моему, ее водитель собирается на меня напасть. У вас есть свой человек на этой улице?
Парень рассмеялся, но я видел, что зерно сомнения упало на благодатную почву. Обозвав меня cong, он потряс своим хохолком и потрусил к машине. Сдавая назад, он пробуксовал задними колесами по асфальту, чтобы доказать свою крутость.
— Что это было? — спросила Леанн, и я ввел ее в курс дела. — Я же сказала, что здешние улицы могут быть опасными, — резюмировала она.
— Ты давно не была в английских городах, — ответил я. — Там бы меня уже не было в живых.
Я не из тех парней, которые изменяют своим девушкам. Во всяком случае, преднамеренно. Случалось, конечно, когда был пьян либо когда считал, что меня бросили. Но долгие параллельные отношения с кем-то еще? Нет, для меня это слишком сложно.
Однако на этот раз, хоть я и не изменял М., мне приходилось много от нее скрывать. Как и ей — от меня.
Достаточно ли естественно я выгляжу, постоянно спрашивал я себя. Или моя естественность неестественно естественна? Еще я думал, знает ли она, что я знаю. А если знает, то что именно? Свихнуться можно от всех этих «знак»…
Мы сидели в ресторане рядом со Старым портом и в ожидании горячего пили Côtes de Provence чересчур розового цвета.
М. рассказала мне, что провела большую часть дня, разъезжая по городу на велосипеде под восхищенный свист мужчин. Я был уверен — или почти уверен, — что она внимательно следила за моей реакцией: верю я ей или нет?
В свою очередь я позабавил ее рассказами про Боннпуаров, ища любой намек на то, что она в курсе, что я за ней следил.
Еще в самом начале ужина я понял, что совершил ошибку, заказав буйабес, фирменную марсельскую уху (хотел под нее рассказать М. о том, с каким трудом мне давалось это слово). Но настоящий буйабес должен содержать в себе от трех до четырех видов местной рыбы, которую поймали в тот же день, и стоит он целое состояние. Нам же принесли дешевый и не особенно свежий рыбный суп. Я без энтузиазма поковырялся в рыхлой картофелине и постарался поднять себе настроение разговором на гастрономическую тему.
— Интересно, как там у Бенуа продвигается работа над десертом из инжира? — сказал я.
— Почему бы тебе не позвонить ему и не спросить?
Естественно, поскольку мы пребывали во взаимно подозрительном настроении, я задумался над тем, почему она это предложила.
— Во время ужина? Для этого я слишком вежлив.
— Но если ты действительно переживаешь по поводу свадьбы, тебе следует позвонить. Ты явно чем-то обеспокоен. — М. улыбнулась и погладила меня по руке.
— Я позвоню ему позже, — сказал я, а сам подумал, что она наверняка хочет отправить кому-то сообщение, пока я буду звонить.
Взаимная подозрительность превратила меня в полного параноика. Если так живется полноценным лжецам, подавайте мне старую добрую моногамию.
До гостиницы мы прошлись по улице, каких уже не найти в Париже. Группки ребят тусовались по углам, окруженные облаком марихуаны. Женщины в супер-коротких юбках стояли у входа в темные бары и цепляли проходящих мимо мужчин. Одна из них, высокая, средних лет, в сапогах до бедра, громко рассказывала кому-то по телефону о подруге, которую недавно арестовали за то, что она «сдавала напрокат некоторые части своего тела». Мне показалось, что вокруг меня развивается какой-то спектакль — так не бывает в нормальной жизни.
Наш номер был маленьким и душным, так что пришлось открыть окно. В комнату ворвался шум машин, но вид был потрясающий — цепочки огней тянулись от Старого порта до самого замка, залитого светом.
— Ого…
Я обернулся. М. стояла у кровати и оглядывала мебель.
— Что?
— Кто-то побывал в нашей комнате…