Император самолично посетил этот бордель, который в его сне стоял не на берегу озера, а у неизвестной реки, в чужой стране. По всей видимости, Могор дель Аморе тоже находился под властью гипнотического сна, потому что именно он в своем повествовании переместил двух этих шлюх на берега Арно. «Почему-то когда речь заходит о шлюхах, мужчины, как правило, прибегают ко лжи», — подумал Акбар — и простил рассказчика. У него и без того было достаточно причин для беспокойства.
«Если во сне ты устремляешься на поиски любви, это верный признак того, что ты ее утратил», — проснувшись поутру, подумал император. На следующую ночь он посетил Джодху и овладел ею с такою бешеной страстью, какой не испытывал со времени возвращения из последнего похода. Когда император ушел от нее, чтобы слушать продолжение рассказа Могора дель Аморе, Джодха не знала, что и думать: то ли этот взрыв чувств означал возрождение их любви, то ли прощание с нею.
* * *
Если женщина хочет нравиться мужчине, говорил Акбар, она непременно должна обладать приятным голосом и быть искусной в пении. Она должна быть обучена игре на всех музыкальных инструментах и танцам, более того — ей надлежит, если потребуется, уметь делать все три вещи одновременно — петь, танцевать и играть на флейте или на струнном инструменте. Она должна владеть искусством каллиграфии, рисовать, уметь наносить татуировку и быть готовой к тому, чтобы и ей самой накололи рисунок на том месте, где его угодно видеть мужчине. Ей следует знать язык цветов — это нужно для того, чтобы подобающим образом украсить постель, мягкие подушки или ложе на земле. Цветок вишни означает верность, нарцисс — радость соединения, лотос — чистоту и правдивость. Ива — символ женщины, пион — символ мужчины. Бутон граната дарует потомство, оливки приносят почет, сосновые шишки — знак долголетия и богатства. Всякого рода цветов на ползучих растениях следует избегать, ибо они напоминают о смерти.
В императорском гареме каждой женщине было отведено небольшое помещение, отделенное от соседнего глинобитной стенкой и выложенное большими, мягкими, подушками. Эти комнаты, словно стойла, окружали обширный двор, укрытый от палящего солнца огромным матерчатым, с зеркальцами шатром — шамианой. В один из дней Могору дель Аморе была оказана великая честь сопровождать императора во время посещения гарема. За ними тенью следовал молодой евнух Умар Айяр, с гладкой, как у девушки, кожей, без единого волоска на теле, без бровей, с блестящим голым черепом, напоминающим шлем. Его возраст невозможно было определить, но инстинкт подсказывал Могору, что этот тонкий, гладкий мальчик убьет не моргнув глазом и, будь на то воля императора, без колебаний отсечет голову лучшему из своих друзей. Женщины гарема окружили их. Рисунок движения их гибких, божественно прекрасных тел, которые то свивались в клубок, то раскручивались, словно спирали, напомнил Могору картину планет вращающихся — да-да, именно так — вращающихся вокруг Солнца.
Он стал излагать императору новую гипотезу о гелиоцентрическом строении Вселенной. Он говорил тихо, поскольку в те дни за такое еретическое высказывание у него на родине можно было запросто сгореть на костре. О подобных вещах не полагалось говорить в полный голос, хотя здесь, в гареме Великого Могола, Папа навряд ли мог его услышать.
Акбар весело рассмеялся:
— Об этом известно уже сотни лет — сказал он. — До чего же отстала ваша новорожденная Европа! Она как ребенок, который выкидывает погремушку из воды во время купания, потому что ему не нравится ее звяканье.
Могор не стал возражать и несколько переменил тему:
— Я всего лишь хотел сказать, что вы, Ваше Величество, словно солнце, а они — как звезды, — заметил он.
— По крайней мере, что касается лести, нам есть чему у тебя поучиться, — отозвался Акбар и похлопал его по спине. — Нужно будет сказать нашему главному льстецу Бхактираму Джайну, чтобы перенял от тебя кое-что.
В полном молчании, медленно и бесшумно, словно создания, рожденные грезами, женщины продолжали свое кружение — лишь воздух чуть колыхался, напоенный множеством возбуждающих желание ароматов. Никакой суеты, никакой спешки. Да и зачем спешить? Власть императора безгранична, и само время подчиняется ему. В их распоряжении — целая вечность.
— Искусством расцвечивания, отбеливания и нанесения узора на зубы, ногти и тело женщина обязана владеть в совершенстве, — продолжал император.
От возбуждения его речь становилась все более невнятной. Он втянул в себя дым кальяна, глаза его затуманились. Женщины сужали круг, и теперь их тела то и дело касались Акбара и его гостя (тех, кому выпадала честь сопровождать императора, на время пребывания в гареме они почитали и ласкали так же, как и своего господина). А император меж тем заплетающимся языком объяснял гостю: женщине надлежит уметь извлекать музыку из бокалов, наполнив их разным количеством различных жидкостей. Она должна знать, каким образом установить на полу бокал из цветного стекла так, чтобы он не опрокидывался; должна уметь правильно обрамить и повесить картину, нанизать ожерелье, составить букет и сплести венок или гирлянду. Ей следует знать всё о сохранении воды чистой. Ее долг — разбираться в запахах и в том, какие украшения нужны для ушей. Кроме того, она должна владеть актерским мастерством, а также быть искусной кулинаркой, уметь делать шербет и лимонное питье, знать толк в драгоценностях, уметь закручивать тюрбан и, разумеется, быть искушенной в магии. Только в этом случае женщину можно приравнять к самому что ни на есть темному невежде мужского пола.
Императорские жены слились в единое тело — само олицетворение женщины. Она была подле обоих мужчин, она манила и желала. Евнух незаметно выскользнул из магического круга сладострастия, и, многорукая, многоопытная, она заставила смолкнуть их языки. Податливая женская плоть, множеством касаний приникала к твердой мужской. Могор отдал себя на милость сверхженщины, вспоминая при этом других, далеких женщин прошлого: Симонетту Веспуччи, Алессандру Фьорентину и ту, ради рассказа о которой он прибыл в Сикри. Они тоже стали частью нынешнего любовного переживания.
Позже, гораздо позже, обессиленно откинувшись на подушки, Могор сказал:
— В моем родном городе знатную женщину ценят прежде всего за скромность. Она ни в коем случае не должна допускать, чтобы о ней сплетничали, обязана быть верной, стыдливой, целомудренной и милосердной. Во время танца ей не следует делать резких движений, в ней не должно быть ничего от звучания медных труб и грохота барабанов. Рисовать ее рекомендуется безо всяких вольностей, улавливая лишь чисто внешнее, весьма отдаленное сходство, и прическа у нее должна быть строгой.
Император, уже почти заснувший, презрительно фыркнул.
— Ваши знатные мужчины, должно быть, подыхают с ними от скуки, — пробормотал он.
— Зато наши куртизанки полностью соответствуют вашему идеалу, — отозвался Могор, — за исключением разве что фокуса с бокалом из цветного стекла.
— Никогда не имей дела с женщиной, которая не умеет установить бокал, — назидательно молвил Его Величество. — Такая женщина просто грязная потаскушка.