– Вот дерьмо! Этот паршивый ураган, похоже никогда не прекратится. Я еще столько песка никогда не видел. Разве что на пляже, но там у меня был шезлонг, транзистор и бутылка “коппертона”.
Он велел себе делать больше мелких вдохов, тогда для Соланж останется больше воздуха.
– Вот где бы я сейчас хотел оказаться, пусть там даже и полно песка. На пляже в Акапулько. Как тебе это нравится?
– Это было бы… прелестно.
– Совершенно с вами согласен, мисс. Вот туда мы и отправимся, когда выберемся из этой заварушки. Закажем номер в отеле “Ацтек”… – Он замолчал, потому что “мерседес” вдруг содрогнулся.
– Ты лучше, чем все они,– тихо сказала Соланж. – Ты относился ко мне лучше их всех. Я буду заботится о тебе – если смогу. – Потом она прижалась к нему, и он крепко обнял Соланж. Он поцеловал ее в лоб, чувствуя остро–медовый вкус кожи, потом прислушался к стону ветра. Теперь он дышал сквозь зубы.
А вокруг затерянного в песчаном сугробе автомобиля свистел и стенал ураганный ветер, словно голос той девочки из сна, которой случился с Весом пару ночей тому назад:
– Выходи на улицу! Выходи поиграть со мной. Выходи, выходи…
…А не то я войду к тебе…
Палатазин нажал педаль тормоза и его “фалькон” остановился.
– Погодите минуту,– сказал он, всматриваясь сквозь ветровое стекло. “Дворники” работали вовсю, фары были включены на полную мощность.
– Мне показалось, что там кто–то есть.
Ему почудился темный громадный силуэт среди скал и крутящихся янтарных облаков. Но теперь там наверняка ничего не было
– Что там было? – спросила Гейл, подаваясь вперед с заднего сиденья, где она расположилась. – Замок уже?
– Не уверен. Я увидел это всего на секунду, пока снова не сошлись тучи. Очень большой, темный, стоит высоко на скале. Милях в двух отсюда, точно не скажу. Стоп! Вот там! – Он показал рукой. Тучи опять разошлись, и на секунду они увидели замок совершенно ясно – его высокие башенки, зубчатые, черные на фоне золотого неба. Отсюда замок очень походил на тот, что стоял на горе Ягер. “Да,– подумал он. – Это здесь. Это то самое место. Они прячутся здесь”. С такой высоты король вампиров имел отличный панорамный вид на весь Лос–Анжелес. Он мог радостно хохотать, наблюдая, как гаснут огни, дом за домом. Замок был на вид таким же неприступным и основательным, как любая крепость в горах Венгрии. “Одно дело увидеть его,– подумал Палатазин. – Совсем другое дело – добраться до него”. Холодный узел напряжения, свившийся в его желудке, внезапно стал слабее, посылая холодные щупальца–веревки во все конечности. Он почувствовал себя до слез слабым и перепуганным.
– Ветер все сильнее,– сказала Джо напряженно.
– Я знаю.
Песком дорогу начало заметать уже минут пятнадцать назад. Палатазин видел невысокие песчаные холмики, накопившиеся в защищенных от ветра местах – в трещинах, за отдельными камнями. В небе, как дикие желтые псы, стремительно неслись страшные тучи. И мотор “фалькона” вдруг закашлялся. Палатазину пришлось пару раз надавить на газ, чтобы двигатель взревел. Он посмотрел на часы и с ужасом обнаружил, что уже двадцать минут шестого. При таких заносах и такой облачности станет темно уже через полчаса. Беспокойство, все время точившее его, что они не доберутся до замка вовремя, теперь зазвучало в его мозгу, как сирена тревоги.
– Придется поворачивать назад,– сказал он наконец.
Возражений не было. Теперь задача состояла в том, чтобы найти место для разворота. Внезапно сквозь живую изгородь колючего кустарника справа прорвался ветер, разметав ветви, словно гребень, раздвигающий волосы. Ветер ударил в “фалькон”, будто бульдозер, заставив его ползти к скалистому краю дороги. Палатазин отчаянно налег на руль, стремясь снова взять машину под контроль.
Джо закричала, когда “фалькон”, прижавшись к левой бровке, вдруг накренился, словно вот–вот должен перекинуться через край – она увидела игрушечные домики с красными кровлями далеко внизу, маленькие машины на черных и желтых лентах шоссе. Все это, насколько было видно вокруг, пребывало в совершенной неподвижности.
Палатазин ударил ногой в педаль тормоза, переключил скорость на первую. Ветер ревел, унося жгучие витки и спирали песка куда–то к Голливуду. Палатазин очень осторожно включил задний ход и отодвинул машину от края дороги, постепенно освобождая педаль тормоза.
– Придется ехать дальше, иначе не найти разворота,– услышал он свой голос. Голос у него был скрипучий, тонкий. – Не нужно было вам ехать. Я был дурак, что потащил вас с собой.
Он повел машину дальше, высматривая хотя бы небольшой пятачок, который мог бы вместить “фалькон”. Буря становилась все сильнее – четверть мили спустя вся дорога была уже покрыта нанесенным слоем песка. Это напоминало ему снежные бури родного Крайека, особенно тот ураган, который стонал за стенами домика в ту ночь, когда домой вернулся его отец. Внезапно пришла мысль, словно удар в висок. “Неужели у вампиров есть какие–то средства управления погодой? Если да, то этот поддельный ураган был бы эффективным средством лишить людей возможности бежать, разделить их. Заставить сидеть дома или на службе. Самолеты не смогут взлететь и на море сейчас ужасный шторм. А как насчет автомобилей?”
Палатазин понял, что они могут и не вернуться с этой горы живыми. Если ветер не столкнет их машину вниз, если песок не заглушит двигатель, если темнота не наступит слишком рано… Он чувствовал зловещее присутствие замка, там, наверху, всего в полумиле…
Вдруг на капот вскочило что–то большое и серое, и его белые клыки прижались к стеклу.
– Иисус! – вскрикнула Джо, схватив Палатазина за руку. Существо больше походило на волка, чем на собаку, но на шее у животного имелся ошейник с гвоздиками и обрывком цепи. В густой шерсти запутался песок, глаза были желтыми и бешеными. Сквозь вой ветра Палатазин слышал низкое угрожающее рычание пса. Все было понятно. Палатазин увидел впереди других собак – боксера, сеттера, пару дворняг. У всех в глазах было одно и то же яростное выражение. “Итак,– подумал он,– король вампиров позаботился о том, чтобы его крепость была как следует защищена. Даже если бы мы добрались до замка, нас бы загрызли собаки, стоило бы нам выйти из машины”.
Когда Палатазин медленно подал машину вперед, собака–волк зарычала и принялась царапать стекло, челюсти ее ритмично щелкали, как будто она пыталась откусить голову Палатазина или его руки. Мгновение спустя он увидел справа достаточно большой пятачок свободного от камней и деревьев грунта, чтобы “фалькон” мог там развернуться. Собака–волк продолжала стоять на капоте, глаза ненавидяще смотрели на Палатазина, пока машина не повернулась задним бампером к горам. Тогда зверь ловко спрыгнул с капота и исчез вместе с остальными собаками стаи.
“Фалькон”, кашляя, как старый локомотив, покачиваясь под мощными оплеухами ветра, начал медленно спускаться с горы. Один раз мотор заглох и они продолжали катиться в тишине к Голливуду, но Палатазин все время вертел ключ, и мотор наконец снова затрещал, словно старый человек, которого заставляют шевелить пораженными ревматизмом конечностями. Стараясь обогнать темноту, Палатазин мчался теперь обратно к Ромайн–стрит, через Закатный бульвар и бульвар Голливуда – оба были заполнены стоящими неподвижно автомашинами, некоторые улицы, как заметил Палатазин, были полностью перекрыты песчаными “баррикадами” или столкнувшимися машинами. “Фалькон” пересек пустынный бульвар Санта–Моника и успел миновать еще квартала три, когда двигатель окончательно заглох, испустив удручающую серию жалобных скрежетаний. Палатазин попытался несколько раз включить стартер, но аккумулятор был довольно сильно посажен. Они застряли примерно в пяти кварталах от своего дома, и ночь падала на город, как черное покрывало.