– Мам! – крикнул он,– где спички?
– Прямо под мойкой! – ответила она.
Порывшись в ящиках, он обнаружил наконец большую коробку спичек “Огненный вождь” – того сорта, что зажигаются от любой шершавой поверхности. И вдруг со стороны входной двери донеслось жуткой нотой “умпфф!”, и он услышал грохот и звон в гостиной. В лицо, пока он бежал из кухни, ударил вихрь песка. Входная дверь повисла на одной петле, кофейный столик врезался, отлетев, в стену. Сверху послышался окрик отца:
– Томми, что там?
– Дверь открылась! – крикнул он в ответ. – Ветер выбил ее из петель… кажется.
– Проклятье! Если песок попадет в дом… Томми, можешь ее чем–нибудь подпереть?
– Я попробую.
Преодолевая упругость ветра, он подтащил к двери стул, чтобы надежно подпереть ее. Дверь теперь была закрыта, хотя ветер продолжал с диким свистом врываться сквозь щель. Покончив с этим, Томми поспешил подняться по лестнице в комнату родителей. По коже на затылке и шее бежали мурашки.
Отец уже отыскал транзисторный приемник и настроил его на волну местной станции “Кала”. Играла какая–то рок–группа, певец с завыванием пел что–то о том, как все люди имеют свое место в пищевой цепочке. Томми зажег свечи, поставил по одной с каждой стороны кровати. Песня кончилась, хриплый голос объявил, с трудом пробиваясь сквозь шум помех.
– Дааа! Итак, Тонио К. и его последний боевик “Жизнь в пищевой цепочке!” В том–то все и дело, не так ли, братья и сестры? А теперь, с вашего позволения, вот что сообщили нам разведгруппы. В Центре отдыха в Голливуде пойманы в ловушку хорррошенькие молоденькие человечки. Это на Лекигон–авеню. Если хотите получить лучший кусок, то поторапливайтесь, вникли? Кое–что еще можно достать по всей Орузвуд–авеню. Просто постукивайте им в двери, пока удача вам не…
– О чем это он говорит? – нервно спросил отец, глядя на сына.
– … и с вами будет старина Тигр Эдди, до самого поздна, до полшестого утра. А вот небольшое сообщение. Сейчас у вас потекут слюньки. Целых шестьдесят – поняли? шестьдесят! – сидят в ловушке в Вейтсайдском еврейском центре, между Олимпикой и Сан–Винсенте. Одно напоминание – Хозяину нужны молодые, вникли? Если вдруг попадутся старые, дохляки, то вышвыривайте их в ураган, вникли? Сделайте такое одолжение. Вникли? Аааа!!?
– Боже… О чем… о чем болтает этот идиот?
И вдруг в спальню кто–то вошел.
Это был мистер Вернон. Его глаза красновато светились на призрачно–белом лице. На нем была грязная белая рубашка и темные брюки, и даже в свете свечей Томми видел коричневые пятна на груди. Сердце Томми подпрыгнуло, остановилось на мгновение, потом снова застучало, но уже где–то в горле, отчего он едва не задохнулся. Мать его вдруг тихо вскрикнула, а отец так быстро обернулся, что едва не потерял очки.
– Пит? – дрожащим голосом сказал отец. – Почему ты… то есть, зачем ты?…
– Я пришел навестить вас,– сказал Питер Вернон тихим свистящим голосом. – О, послушайте, как поет ветер. Разве это не превосходно?
– А каким образом ты… вошел?
– Через дверь, естественно. Как и всякий гость. Со мной жена, Диана.
И она тоже шагнула в комнату. Они оба совсем заблокировали проем двери. Оба были бледные, усмехающиеся.
– Дон? – тихо сказала мама Томми отцу. Лицо ее стало совсем белым, глаза остекленели от страха.
– Дон,– повторила Диана Вернон, словно вцепившись в имя зубами. Глаза ее медленно перешли на лицо Томми, Взгляд этих глаз жег, словно адский огонь. Потом она усмехнулась и широко раскрыла рот, и в мозгу Томми завопило ужасное слово “ВАМПИР!!”, которое он слышал тысячи раз в тысяче разных жутких фильмах. Когда сам он сидел в кресле, в собственном своем безопасном мирке. Но теперь все было на самом деле. “ВАМПИР, В А М П И Р, В–А–М–П–И–Р!!!”
Нет! – хотелось кричать ему, но наружу вырвался лишь хрип. Миссис Вернон метнулась мимо, словно сухой осенний ветер, неотвратимо надвигаясь на отца. Он крикнул “НЕТ!” и прыгнул вслед за ней, пытаясь оттащить вампира прочь. Она зашипела, извернулась, и в следующее мгновение ледяные пальцы мистера Вернона вцепились в мышцы, в плечи, он был отброшен, как мешок тряпок, в коридор. Он сильно ударился о стену и медленно соскользнул на пол, оглушенный болью и ужасом. Он услышал крик матери, потом громкий зловещий хохот, такой жуткий, что Томми показалось, что он сойдет с ума раньше, чем смех прекратиться. Но когда смех затих, его сменил еще более жуткий звук всасываемой жидкости.
И раздался прекрасный, желанный, ужасный голос, тихо сказавший:
– Томми?
Он поднял глаза, лицо его покрылось холодным потом.
ОНА. Это была ОНА. Она поднялась по ступенькам и теперь шла к нему, медленно, грациозно. По обнаженным плечам разметались длинные золотистые волосы. На ней была бархатная фиолетовая майка и живот был обнажен, соблазнительно выделяясь над тесными шортами, которые были украшены пестрыми заплатками с картинками. На одной изображался щенок Снупи верхом на своей будке, на второй красовалось поздравление “Приятно провести день!” Мышцы ее бедер напряглись, она была уже близко, и в темноте коридора он видел ужасный отблеск ее глаз, горевших красным огнем. Восхитительная плоть тела Сэнди уже никогда не будет тронута солнечным лучом.
– Томми… – прошептала она и улыбнулась, и когда она улыбнулась, она была такая красивая, даже несмотря на то, что больше не была… человеком. Она плавно, заворожительно грациозно протянула ему руку. – Ну как, познакомимся поближе? – тихо сказала она.
– Ты… МЕРТВАЯ! – сказал Томми, и усилие, потребовавшееся, чтобы заговорить, заставило выступить пот на его щеках и лбу. – Ты уж не Сэнди. Не Сэнди Вернон больше. Ты не человек.
– Ты ошибаешься, Томми. Я по–прежнему Сэнди. И я знаю, как я тебе нравлюсь, как бы ты хотел со мной… Я всегда это чувствовала, потому и дразнила тебя, показывая ноги и все такое. Я хочу тебя, Томми. Я ооочень хочу тебя! – Она шагнула вперед, почти касаясь его. В глазах ее полыхало обещание. Томми весь пылал в огне и одновременно трясся от холода, словно стоял перед входом в преисподнюю, в то время, как за его спиной бушевала вьюга. Сознание соскользнуло на легкую тропку, и он принялся рисовать в воображении все те восхитительные возможности, которые открывались ему… если он просто вложит руку в ее руку и… – НЕТ! – И она отведет его прямо в его комнату – НЕТ! – к кровати – НЕТ, НЕ СМЕЙ! – и тогда будет лучше, чем на фестивале мексиканских фильмов ужасов – ОНА В ТВОЕМ СОЗНАНИИ, ИЗГОНИ ЕЕ ПРОЧЬ! – или даже лучше, чем три фильма Орлона Кронстина подряд и ему нужно будет всего лишь лечь, и она сама – ПРОЧЬ, ПРОЧЬ! Она ПРИБЛИЖАЕТСЯ! – сможет сделать с ним все, все, все……
– ПРОЧЬ! – завопил он. – ПРОЧЬ!
Он извернулся, избежал ее прикосновения, избежал встречи с выдвигающимися из челюстей клыками, выдвигающимися прямо из–под полных чувственных губ, и помчался прочь по коридору. Он ворвался в ванную и запер дверь за своей спиной, всего за секунду до того, как прекрасная вампирша принялась колотить в дверь с другой стороны.