– Верно, к тому же у меня ощущение, что если мы переиграем все заново, результат будет тот же самый. Вы сами сознаете, какой вред приносят все эти дикие истории про Таракана и прочих? Они пугают людей, люди начинают с подозрением относится друг к другу, боятся выйти из квартиры после наступления темноты. И они не слишком стремятся помогать следствию. – Он взял трубку и сунул в рот, сжал мундштук зубами с такой силой, что едва не прокусил его,– Я думал, что могу доверять вашему профессионализму. Вижу, что ошибся.
– Проклятье! – внезапно воскликнула Гейл и с такой энергией, что Палатазину показалось, будто она намерена перепрыгнуть через стол и броситься на него. Она подалась вперед, зло глядя в глаза капитану полиции:
– Я пишу хорошие статьи! Отличные! Я не могу ставить свои заголовки, не могу указывать своему редактору, что печатать, а что нет! Да, наша газетка спешит выдоить из заварушки с Тараканом все, что возможно. Но так поступает любая другая газета в городе! Капитан, в основе всего лежат наличные. Количество проданных экземпляров! И если кто–то говорит иначе, он или лжец, или дурак. Но если вы прочтете мои статьи, то увидите, я пишу отлично, и говорю людям правду так, как вижу ее!
Некоторое время Палатазин сидел в молчании. Он раскурил трубку и рассматривал Кларк через завесу дыма.
– Зачем тогда тратить время в “Тэтлере”? – спросил он наконец. – Она недостойна вас. Разве вы не могли найти работу в другом месте?
– Я должна сделать себе имя,– сказала Гейл. Румянец постепенно покидал ее щеки. – Это средство для жизни. Большая часть женщин, два года назад закончивших лос–анджелесский институт журналистики сидят в отделах коррекции или редактируют чужие работы, или бегают в ближайший бар за кофе и бутербродами с ветчиной для настоящих журналистов. Конечно, работа в “Тэтлере” – это не золотая мечта, но по крайней мере, у меня появились читатели, которые покупают газету, чтобы прочесть МОЮ статью.
– Хорошенькие читатели. Люди, которым нравится наблюдать за автоавариями.
– Но их деньги ничем не хуже. И получше чем у многих. И не надо относиться к ним с таким презрением, капитан. Это великий средний класс Америки. Те самые люди, за счет которых вам платят жалование, между прочим.
Палатазин задумчиво кивнул. В темно–карих глазах Гейл все еще мерцала злая искра, они блестели, как глубокий пруд, внезапно растревоженный брошенным камнем.
– Ладно,– сказал он,– я тогда займусь делом, чтобы отработать это жалование. О чем именно вы хотели со мной говорить?
– Неважно, вы уже ответили на мои вопросы. Я собиралась спросить, почему, по вашему мнению, Таракан ушел со сцены. – Она надела колпачок на ручку и бросила ее обратно в сумку. – Возможно, вам интересно будет узнать, что на следующей неделе у нас будет уже другая сенсация.
– Испытываю огромное облегчение.
Она встала, перебросив сумочку через плечо.
– Ладно,– сказала она. – Но скажите мне только – неофициально – вы сейчас ближе к обнаружению убийцы, чем были на прошлой неделе?
– Неофициально? Нет. Но, возможно: у нас появится новый след.
– Например?
– Говорить слишком рано. Вам придется подождать. Там посмотрим.
Она сложила губы в улыбку:
– Больше не доверяете мне?
– Частично, да. Частично, дело в том, что мы обрабатываем новые сведения, которые мы получили буквально сегодня прямо с панели. И вы, как никто другой, должны знать, какова степень достоверности такой информации.
Он поднялся и поводил журналистку до двери.
Положив руку на ручку замка, Гейл остановилась:
– Я… я не хотела горячиться, но сегодня мне пришлось стать свидетелем очень неприятной вещи. Что–то очень странное. Наверное, вам кажется, что я слишком нажимаю, да, капитан?
– Гм, да, кажется.
– Это потому, что я не хочу работать в “Тэтлере” всю жизнь. Я должна быть на месте, когда вы возьмете его. Довести эту историю до конца – единственный мой шанс выйти наверх. Да, я честолюбива, я оппортунист, но я также и реалистка. Такой шанс выпадает репортеру очень редко, один шанс из тысячи. И я не хочу упустить такую возможность.
– А вдруг мы его никогда не найдем?
– Могу я вас процитировать?
Глаза капитана слегка расширились. Он не мог определить, шутит ли она. Потому что лицо Гейл было совершенно серьезно, глаза смотрели ясно и проницательно.
– Не думаю,– сказал он открыв перед ней дверь. – Уверен, мы еще встретимся. Кстати, что же заменит Таракана на вашей первой полосе? Что–нибудь о престарелой леди, которая обнаружила на своем чердаке завещание Говарда Хьюза?
– Нет. – По спине Гейл пробежала ледяная дрожь. Она все еще чувствовала запах разлагающихся мертвецов, словно одежда ее насквозь пропиталась этим запахом. – Похищение из могил на Голливудском мемориальном. Вот почему я и опоздала. Нужно было обеспечить материал и поговорить с полицией в Голливуде.
– Кладбищенские грабители? – тихо переспросил Палатазин.
– Да, скорее, похитители гробов. Оставившие все остальное валяться снаружи.
Палатазин вынул трубку изо рта и молча смотрел на Гейл. В горле его тупо пульсировало.
– Что? – сказал он странно хриплым голосом, больше похожим на карканье или кваканье.
– Да, какие–то невероятные извращенцы.
Она уже хотела покинуть кабинет, как вдруг рука Палатазина крепко сжала ее запястье, едва не вызвав боль. Она недоуменно посмотрела на него, моргая. Лицо его вдруг стало словно восковым, губы шевелились, не произнося не звука.
– Что вы имеете в виду? – с трудом спросил он. – О чем вы говорите? Когда это все произошло?
– Где–то ночью, я думаю… Эй, послушайте, вы… вы делаете мне больно.
Он опустил глаза, увидел, что сжимает ее руку, и медленно выпустил ее.
– Извините. Голливудский мемориал? Кто первым обнаружил?
– Я. И фотограф из “Тэтлера”… Джек Кидд. Почему вас это интересует, кто? Вандализм – это не ваш отдел, разве не так?
– Но, но…
У Палатазина был усталый и ошеломленный вид, словно в любую секунду он мог свалиться на пол в обмороке. Выражение его стеклянно поблескивающих глаз так напугало Гейл, что она на миг почувствовала дрожь, волной пошедшую по спине.
– С вами все в порядке? – с тревогой спросила она.
Некоторое время он не отвечал.
– Да,– сказал наконец капитан, кивнул. – Да, все нормально. Я в порядке, простите, но теперь я хотел бы вернуться к своей работе, мисс Кларк. У меня много дел.
Он широко открыл дверь, и она вышла из кабинета. Повернувшись, она хотела попросить Палатазина не забывать о ней, если им удастся взять надежный след Таракана. Дверь закрылась прямо перед ее носом.