Палатазин подождал, пока красный сигнал светофора сменится зеленым, потом повернул на бульвар Виттиера. Он проехал почти целый квартал, когда их с визгом сирены обогнал фургон “скорой помощи”. Палатазин сразу же взял к обочине. “Скорая помощь”, сверкая оранжевыми и белыми сигналами, скрылась из виду, унесясь вперед.
– Могильщик,– тихо сказал Рис, улыбнувшись. – Иисус Христос! Город полон ненормальных. Если не Таракан, то какой–нибудь Могильщик. Если не он, то завтра появится кто–то еще.
– Напомни, чтобы на обратном пути я купил “Тэтлер”. Хочу почитать эту статью.
– Не думал, что вы из читателей этого бульварного листка.
– А я и не читаю его обычно. Но мистер Воген прав – нужно держаться в курсе новостей, правильно? – Вдали послышался крик сирены. Он бросил взгляд вдоль боковых улиц, отходивших от бульвара, в глубине которых висела дымка, и дома в солнечном свете дня казались руинами после бомбежки. Он не очень часто бывал в бедных испанских кварталах, на холмах Бойла в Восточном Лос–Анжелесе и в садах Бельведер. Хотя имелись специально подготовленные детективы, которые занимались именно населением трущоб, и во многих случаях вспышки, грозящие столкновениями с полицией, были погашены умелыми действиями человека, принятого внутри трущоб, за своего. Все остальные были для населения трущоб “экстранос” – чужаки, которым не доверяли.
Рис посмотрел на Палатазина, потом снова вдоль улицы.
– А почему вы сами решили отправиться сегодня на улицу, капитан? Вы вполне могли управлять этим поиском из отдела.
– Нет, я хотел сам немного прогуляться. Становлюсь ленивым и толстым. Ведь только и дела, что отдаю приказы другим людям. Вот, проблема повышения по службе. Тебя награждают за то, что ты делаешь лучше всего, тебе дают место на верху, чтобы ногами теперь работали молодые сотрудники. Но если работать ногами тебе и удавалось лучше всего?… Ну… – Он пожал плечами. Он не сказал, что все дело в том, что он начал бояться собственного кабинета, всех теней, что скрывались по углам, которые как ему казалось, он начал в последнее время видеть в четырех стенах.
На следующем перекрестке их обогнала третья “Скорая помощь”.
– Интересно, что там стряслось? – сказал Рис.
Их приемо–передатчик, тихо щебетавший адреса и имена, разбросанные по всему городу, вдруг ожил. Голос диспетчера показался очень громким в замкнутой кабине автомашины.
– Все автомобили в районе Дос–Террос–стрит Восточный район, доложите старшему офицеру на Дос–Террос 1212.
Сообщение было повторено еще раз, потом голоса от разных патрулей начали подтверждать прием.
– Кажется, дело пахнет керосином,– сказал Рис. Он показал в сторону приближавшегося указателя. – Скоро Калента.
Мимо с ревом пронесся черно–белый полицейский автомобиль. Сердце Палатазина забилось скорее. Автомобиль со скрежетом и визгом покрышек повернул на Калента–стрит.
– Надо выяснить, что происходит,– сказал Палатазин. Он начал лавировать между автомобилями, догоняя патрульную машину. Рис тем временем врубил сирену. На крыше автомобиля засверкали вспышки сигнального фонаря.
Несколько минут они крутились по лабиринту узких улочек, среди полуразвалившихся старых домов, пока не выехали на улицу, уже перекрытую парой полицейских. Патрульную машину они пропустили. Палатазин нажал на педаль тормоза и показал полицейским свой значок.
– Что происходит? – спросил он одного из них.
– Никто не знает точно, капитан,– сказал полицейский. – В том здании нашли массу трупов, но… в общем, лучше сами посмотрите, сэр.
– А кто же у вас старший?
– Сержант Тил. По–моему, он в доме.
Палатазин кивнул и проехал дальше. У среднего подъезда большого дома столпились люди. Полиция пыталась оттеснить их за рогатки кордона. Четыре патрульных машины заняли позиции в разных точках улицы – их световые сигналы вращались. У подъезда стояли две “скорые помощи”. Палатазин затормозил машину у ближайшей обочины и выскочил наружу. За ним последовал Рис. Оба пересекли улицу. Когда они подошли ко входу на лестницу, то увидели двух санитаров в белом, выносивших на носилках тело женщины. Белая простыня, натянутая до самой головы, цветом не отличалась от цвета ее лица. И Палатазин, стоявший достаточно близко, успел заметить взгляд невидящих глаз этой женщины, пронизывавший прозрачные закрытые веки. По толпе зевак пробежал испуганный ропот. Тело, завернутое в простыни, начало жутко корчиться, лицо отвратительно исказилось, но изо рта не донеслось ни звука. Тело было погружено в одну из машин “скорой помощи”.
– Я думал, это трупы,– сказал Рис, наблюдая, как разворачивается машина. – Боже, что это было у женщины с глазами?
Палатазин уже поднимался по ступенькам. Он махнул значком в сторону полицейского, дежурившего у двери:
– Где сержант Тил?
– Третий этаж, капитан.
Палатазин начал взбираться по лестнице, но тут внимание его было привлечено каким–то желтым предметом в углу подъезда. Это была мертвая худая собака, в черепе которой чернела дырка от пули. Зубы собаки были оскалены. Палатазин начал подниматься по ступенькам. Мимо пронесли еще одни носилки – на них, под простынями, дергался еще один смертельно–бледный “труп”. Мертвые глаза скользнули по лицу Палатазина. На затылке капитана приподнялись волосы, когда он ощутил холодную волну, излучаемую свертком на носилках. Палатазин отвернулся, чувствуя, как вскипает в желудке горькая желчь, и продолжал подниматься.
В квартире на третьем этаже Палатазин отыскал сержанта Тила – мощно сложенного человека с курчавыми волосами. По своим физическим данным сержант мог играть в защитной линии университетской футбольной команды. Он разговаривал с двумя мексиканцами – на пожилом была одежда священника, у молодого мужчины, почти мальчишки, глаза были ошеломленные и больные. Палатазин показал Тилу свой жетон:
– Вы сержант Тил? Какова ситуация в этом доме?
Сержант жестом пригласил Палатазина отойти в сторону от мексиканца. Подошвы туфель Палатазина заскрипели по осколкам стекла на полу. Он опустил глаза и увидел осколки зеркала. “Да,– пришла внезапная и неопровержимая уверенность. – Они здесь были”.
– Вот те двое – отец Рамон Сильвера и Рико Эстебан, обнаружили первые тела. Пока что мы вытащили тридцать девять тел – все они были спрятаны или под кроватями, или в кладовых. Все были запеленатыми в пластиковые шторы из ванн, в простыни с кроватей, в газеты. – В прозрачных голубых глазах Тила светилось недоумение. Он понизил голос: – Вам это покажется чем–то ненормальным, капитан…
– Продолжайте.
– В общем, я не знаю, можно ли назвать эти тела трупами. Вообще. Они немного шевелятся, но это похоже лишь на мускульный рефлекс. Сердца у них не бьются, пульса тоже нет. Технически они мертвы, правильно?
Палатазин на несколько секунд закрыл глаза, рука его коснулась лба.
– Сэр? – с тревогой спросил Тил. – Ведь они мертвы, правильно?