– Я тебя просил не называть меня так.
– О, прошу прощения. Должен ли я называть тебя Джонатан Стрэйндж? Или на этой неделе твое имя мистер Знаменитый Автор?
Рикс проигнорировал колкость.
– Как ты попал в Тихую Комнату?
– Попросил ключ. У них там, внизу, целый ящик в сейфе. Эти старые зеленые штуки выглядят как ключи от гробницы. На некоторых видны отпечатки пальцев. Интересно, сколько Эшеров ими пользовались? Что до меня, то я бы и ночи не провел в этом склепе. Боже, почему у нас нет здесь света!
Бун встал и прошел через комнату к окну. Он раздвинул шторы, позволив тусклому свету пробиться сквозь забрызганное стекло, и постоял минуту, наблюдая за уличным движением. На его широком красивом лице морщин почти не было, и хотя три месяца назад ему исполнилось тридцать семь, он запросто мог бы сойти за двадцатипятилетнего. Его пышная волнистая шевелюра была темнее, чем у брата, и имела каштановый оттенок. В чистых, глубоко посаженных, изумрудно-зеленых глазах играли темно-зеленые искорки. Он был крепким и широкоплечим, в расцвете сил и лет.
– Извини насчет твоего приступа, – сказал он Риксу. – Я бы не устраивал такой идиотской шутки, если бы подумал хорошенько. Увидев по дороге сюда эту штуку в витрине магазина, я подумал… не знаю, я подумал, тебе это понравится. Ты знаешь, у меня не было приступов почти шесть месяцев. И последний приступ был не сильный – всего три или четыре минуты. Может, я забыл, какими тяжелыми они бывают. – Он отвернулся от окна, взглянул на брата и от изумления застыл.
Он не видел брата почти год и был поражен тем, как он изменился. Сеть морщин на лице Рикса напоминала битый фарфор. Его тускло-серые глаза смотрели устало и были обведены кругами. И хотя Рикс был на четыре года моложе Буна, выглядел он по меньшей мере на сорок пять лет. Он казался изнуренным и больным. Бун заметил на его висках седину.
– Рикс, – прошептал он. – Боже всемогущий! Что с тобой произошло?
– Я болел, – ответил Рикс, зная, что это не все. По правде говоря, он и сам толком не знал, что с ним происходит – только, что его приступы стали болезненными и непредсказуемыми, во сне его постоянно преследуют кошмары и чувствует он себя семидесятилетним. – Думаю, я слишком много работал. – Он осторожно, так как дрожь его еще не отпустила, пристроился в кресло.
– Слушай. Тебе надо есть бифштексы, чтобы улучшить свою кровь. – Бун выпятил грудь. – Я ем бифштексы каждый день, и посмотри на меня! Здоров, как племенной бык.
– Великолепно, – сказал Рикс. – Как ты узнал, что я здесь?
– Ты звонил Кэт и сказал, что вылетаешь из Атланты, чтобы встретиться сегодня со своим литературным агентом, не так ли? Где еще, кроме этой старой дыры, ты мог остановиться в Нью-Йорке?
Рикс кивнул. Отель «Де Пейзер» был куплен Хадсоном Эшером в 1847 году. В то время отель представлял собой великолепное готическое здание, возвышавшееся над простоватыми строениями. Насколько Рикс знал, компания Хадсона Эшера по производству пороха, расположенная близ Эшвилла в Западной Каролине, поставляла огромное количество пороха и снарядов в Европу через Нью-Йорк. Хадсон хотел присматривать за посредниками и оборудовал в этом номере на случай внезапного приступа обитую резиной Тихую Комнату. Она не менялась с годами и использовалась поколениями Эшеров, в то время как сам номер становился все более безвкусным. Рикс подозревал, что его отец, Уолен, когда получил выгодное предложение от подрядчика, все еще оставался единственным владельцем «Де Пейзера». Семья редко покидала Эшерленд, свое огромное поместье двадцатью милями западнее Эшвилла.
– Ты не должен работать так много. Когда выходит твоя следующая книга? – Бун налил себе еще стакан виски и снова сел. Когда он подносил стакан ко рту, на его пальце блеснул ярко-розовый бриллиант. – Прошло много времени после выхода «Огненных пальцев», верно?
– Я только что закончил новую книгу.
– Да? И когда она выходит?
– Может, следующим летом. – Он даже сам удивился тому, с какой легкостью соврал.
Бун опять встал.
– Ты должен написать настоящую книгу, Рикс. Знаешь, про что-нибудь, что действительно может случиться. Эти дерьмовые ужасы – просто вздор. Почему бы тебе не написать такую книгу, которую ты с гордостью подписал бы собственным именем?
– Давай не будем снова об этом, хорошо? – При каждой встрече с Буном ему приходилось защищать свой жанр.
Бун пожал плечами.
– Идет. Просто мне всегда казалось, что с людьми, пишущими такое дерьмо, должно быть, что-то неладно.
– Насколько я понимаю, ты приехал сюда не для того, чтобы обсуждать мою литературную карьеру, – сказал Рикс. – В чем дело?
Бун помедлил, сделав глоток. Затем тихо сказал:
– Мама хочет, чтобы ты приехал домой. Папе стало хуже.
– Какого дьявола он не ляжет в больницу?
– Ты знаешь, что папа всегда говорил. «Эшер не может жить вне Эшерленда». И глядя на тебя, братец Рикс, я думаю, он прав. Должно быть, что-то есть в воздухе Западной Каролины, раз ты так сильно сдал с тех пор, как покинул ее.
– Мне не нравится имение, мне не нравится Лоджия. Мой дом в Атланте. Кроме того, у меня есть работа.
– О? Мне показалось, ты говорил, будто только что закончил очередную книгу. Дьявол, если она вроде трех предыдущих, никакая доработка ее не спасет!
Рикс мрачно улыбнулся.
– Спасибо, обнадежил.
– Папа умирает, – сказал Бун, и быстрый огонек гнева промелькнул в его глазах. – Я пытаюсь делать для него все, что в моих силах, и все эти годы я пытался быть там, где он хочет. Но теперь он хочет видеть тебя. Я не знаю почему, особенно после того, как ты отвернулся от семьи. Я думаю, он настаивает на этом потому, что хочет, чтобы ты был рядом с ним, когда он будет умирать.
– Тогда, если я не приеду, – ровно ответил Рикс, – может быть, он не умрет? Может быть, он встанет с кровати и опять займется лазерными пушками и бактериологическим оружием, а?
– О Боже! – Бун сердито вскочил со своего места. – Не надо разыгрывать передо мной святошу, Рикс! Этот бизнес принес тебе лучшее поместье в стране, накормил тебя, одел и послал учиться в лучшую бизнес-школу Америки! Толку от этого, правда, не было. И никто не говорит, что ты непременно должен будешь идти в Лоджию, если приедешь. Ты всегда безумно боялся Лоджии, не так ли? Когда ты там заблудился и Эдвин вытащил тебя оттуда, твое лицо цветом напоминало зеленый сыр… – Он внезапно замолчал, потому что ему вдруг показалось, что Рикс бросится на него через стол.
– Мне помнится нечто иное, – с напряжением в голосе сказал Рикс.
Несколько секунд они пристально смотрели друг на друга. Рикс вспомнил сцену из своего детства. Брат обхватил его сзади, повалил ничком на землю и, придавив коленом, так, что лицо Рикса вжималось в грязь Эшерленда и стало трудно дышать, издевался: ВСТАВАЙ, РИКСИ, ЧТО ЖЕ ТЫ НЕ ВСТАЕШЬ, А, РИКСИ?