— Это был план рискованный, — наконец заговорила она, — успеха он совсем не гарантировал…
Но он основывался на глубоком знании человеческой натуры и политического положения в Испании. И, разумеется, на хорошем знании самого Педро Пабло Абарка, графа Аранды.
Она говорила коротко, невозмутимым тоном, словно сообщала официальные сведения; не отрывая глаз от асфальтовой ленты, которая, казалось, плавилась от жары, Танжер дала характеристику министру Карла III: высокородный аристократ, сделал блестящую военную и дипломатическую карьеру, франкоман по интеллектуальной склонности и по личным связям, разделял идеи Просвещения, прагматик, человек деятельный, порывистый и даже нагловатый. Большой ум по сравнению с членами Совета Кастилии и тайного комитета. Любил роскошь, имел дорогие кареты, великолепных лошадей, ливрейных лакеев; корриду и театр посещал в открытом экипаже; нравился простому народу, был честолюбив, расточителен и предан своим друзьям. Имел большое состояние, однако всегда нуждался в деньгах, чтобы вести привычный образ жизни, который граничил с экстравагантностью.
— Деньги и власть, — сказала Танжер. — В этих словах вся суть. Аранда был далеко не равнодушен к деньгам и власти, и иезуиты это знали. Не зря же он учился у них и поддерживал отношения с руководителями ордена.
План иезуитов, говорила она, был дерзким и тщательно разработанным. Лучший корабль ордена, самый быстрый и надежный, с верным капитаном тайно направился в Америку. Пассажиром на его борту был падре Эскобар. Документального подтверждения этого факта не существует, поскольку в Валенсии судовая роль «Деи Глории» не сохранилась, однако падре Эскобар был на борту «Деи Глории», когда она покидала Гавану 1 января 1767 года.
Его инициалы, как и инициалы его спутника, падре Хосе Луиса Толосы, — Н. Э. и X. Л. Т. — значатся в гаванской судовой роли. И они что-то везли с собой.
Что-то такое, что должно было заставить графа Аранду использовать свое влияние.
Кой коротко хохотнул, не отрываясь от дороги:
— Короче говоря, они собирались его купить.
— Или шантажировать, — возразила она. — Как бы то ни было, ясно одно: целью «Деи Глории», капитана Элескано и двух иезуитов было привезти нечто, что изменило бы ход событий.
— Из Гаваны?
— Да, из Гаваны.
— Но какое отношение имеет ко всему этому Куба?
Не знаю. Но именно там они взяли что-то, что могло заставить Аранду повлиять на тайный комитет… Что-то, что могло отвести бурю, которая вот-вот должна была разразиться над орденом.
— Это могли быть деньги, — предположил Кой. — Знаменитое сокровище.
Он улыбнулся, как бы лишая это слово его значения, но произнося его, он ощутил внутренний трепет. Танжер продолжала смотреть вперед, как сфинкс.
— Конечно, могли быть и деньги, — сказала она, помедлив. — Но в таких делах деньги не всегда главное.
— Это ты и собираешься проверить.
Он иногда посматривал на нее, не упуская из виду шоссе. Она не сводила глаз с асфальтовой ленты.
— Во-первых, я хочу установить местонахождение «Деи Глории». Во-вторых, я хочу узнать, что было у нее на борту… и никогда не достигло пункта назначения потому, что этому помешали — либо случай, либо сознательные действия врагов ордена.
Перед крутым поворотом Кой сбросил скорость.
По ту сторону ограды настоящие быки щипали траву под рекламным щитом, на котором пасся огромный нарисованный бык.
— То есть ты считаешь, что корсарская шебека оказалась там не случайно?
— Все возможно. Может быть, другая сторона узнала об операции иезуитов и решила предупредить опасность. Может быть, Аранда играл в обеих командах… А если на «Деи Глории» везли нечто компрометирующее его, то он и сам бы хотел заполучить это нечто.
— Но что бы это ни было, оно не сохранилось за два с половиной века. Лусио Гамбоа сказал…
— Я прекрасно помню все, что он сказал.
— Значит, ты все понимаешь. Деньги, драгоценности, может быть, и сохранились. Про все остальное забудь.
Перед следующим подъемом шоссе сбегало вниз между не правдоподобно зелеными лугами. Справа, на самой вершине горы, прилепилась белая деревушка. Вехер-де-ла-Фронтера, прочел Кой на указателе. Другая стрелка смотрела в сторону моря: мыс Трафальгар, 16 км.
— Пусть даже сокровище. Испанское золото. Серебро в слитках… Может, этого Аранду и вправду хотели купить. — Кой задумался, покусывая нижнюю губу — Но поднять все это так, чтобы никто не узнал…
Он улыбнулся — эта мысль его забавляла. Сокровище иезуитов. Штабеля золотых слитков в трюме.
Ночные погружения с берега, шорох гальки, увлекаемой обратной волной. Дублоны, Deadman's Chest, то есть грудь мертвеца и бутылка рома. И тут он расхохотался. Танжер молчала, и он снова и снова поглядывал на нее, не теряя из виду шоссе.
— У тебя, разумеется, уже готов план. У таких, как ты, план всегда готов.
Переключая скорости, он случайно задел ее руку, и на сей раз она ее убрала. Видимо, рассердилась.
— Ты не знаешь, из каких я.
Он снова засмеялся. Этот полный бред — искать сокровища — привел его в хорошее настроение.
Тридцать лет с плеч долой: Джим Хокинс корчил ему гримасы с книжной полки в трактире «Адмирал Бенбоу».
— Иногда мне кажется, что знаю, — сказал он искренне. — А иногда — нет. Но в любом случае я стану за тобой присматривать… Независимо от сокровищ.
И, думаю, ты хотела прикарманить мою долю. Компаньон, называется.
— Мы не компаньоны. Я тебя наняла.
— О, черт. Совсем забыл.
Кой просвистел несколько тактов из «Body and Soul». Все было в полном порядке. Она руководила хором сирен, дублон испанского золота, прибитый к мачте, блестел перед глазами моряка без корабля, а Тарифа тем временем осталась позади, как и ветер Пиренеев, вращавший призрачные крылья альтернативных источников энергии. Мотор «рено» перегрелся на бесконечных спусках-подъемах, и они остановились на смотровой площадке над Гибралтарским проливом.
День был ясный, и за узкой синей полоской четко были видны гора Ачо и город Сеута. Кой наблюдал, как танкер медленно двигался в сторону Атлантики, несколько отклонившись от курса, соблюдения которого требовало двустороннее движение в проливе, и теперь явно должен был изменить галс, так как с носа на него шел сухогруз. Кой представил себе вахтенного офицера на мостике — в это время вахту должен нести третий помощник, — который не отрывает глаз от экрана радара, до самой последней минуты надеясь, что сухогруз изменит галс первым.
— И вообще, Кой, ты слишком торопишься. Я ничего не говорила о сокровищах.
До этого она молчала не меньше пяти минут.
Она вышла из машины и теперь стояла рядом с ним, глядя на море и африканский берег.