– А что нацисты сделали тогда с телами? Почему она осталась жи– ва? – Чесна взяла чашку и печенье.

Хёркс стал спрашивать Китти с помощью того же языка ворчаний и причмокиваний. Китти отвечала тихим пьяным голосом.

– Они бросили их волкам,– сказал Хёркс. Он предложил коробку с печеньем Майклу.– Печенье?

Оттуда же, откуда он доставал кофе и печенье, Хёркс извлек кор– зинку с вяленой жилистой бараниной, которая лишь Майклу показалась вкусной, а Чесна и Лазарев есть ее не смогли.

– Вечером у нас будет вкусное мясо в горшке,– пообещал Хёркс.– С жиром, луком и картофелем. Очень вкусно, с солью и перцем.

– Я не могу есть жир! – сказал Лазарев, сбрасывая с плеч свою парку и садясь за стол, где перед ним стояла чашка кофе. Его передер– нуло.– Мне он всегда кажется похожим на блевотину.– Он потянулся за чашкой.– Нет, я лучше поем просто лук с картошкой.

Позади него произошло какое-то движение, очень быстрое. Он уви– дел блеск лезвия, и на него навалилась громада туши Китти, как обвал в шахте.

– Не шевелись! – крикнул Хёркс, и тут лезвие ножа ударило в стол, прежде чем Майкл или Чесна успели прийти русскому на помощь.

Нож для снятия шкур с тюленей, с выгнутым лезвием, воткнулся в ободранную столешницу, между растопыренными указательным и средним пальцами Лазарева. Он не попал по пальцам, но Лазарев отдернул руки к груди и взвыл, как кот, которому наступили на хвост.

За его воплем последовал визгливый грубый пьяный смеха. Китти выдернула нож из столешницы и прошлась по комнате в веселом танце, похожем на неуклюжую и страшную карусель.

– Да она сумасшедшая! – рассвирепел Лазарев, осматривая свои пальцы.– Совсем придурочная.

– Ох, простите, забыл предупредить,– извинился Хёркс после того, как Китти спрятала нож в ножны и опять завалилась на диван.– Когда она напивается, то часто развлекается такой игрой. Но она всегда про– махивается. Вернее, почти всегда.– Он поднял свою левую руку; часть пальца была обрезана до косточки.

– Ну так, ради Бога, отберите у нее этот нож! – закричал Лаза– рев, но Китти уже закуталась в одеяла и глотками пила водку.

Майкл и Чесна спрятали руки в карманах своих парашютных костю– мов.

– Нам важно как можно скорее попасть на Скарпу,– сказал Майкл.– Когда мы сможем двигаться дальше?

Хёркс передал вопрос Китти. Китти на мгновение задумалась, на– хмурив брови. Затем встала и, переваливаясь с ноги на ногу, вышла на– ружу. Когда она вернулась, ноги стали покрыты грязью, то ухмыльнулась и ответила.

– Завтра ночью,– перевел Хёркс.– Она говорит, что сегодня ночью будет ветер, а вслед за ним придет туман.

– К завтрашней ночи я превращусь в ледышку,– Лазарев держал руки в карманах, пока Китти не вернулась на диван, и тогда осмелился вы– нуть их и продолжить есть.– Знаете,– оживился он, когда Китти захра– пела,– есть еще кое-что, над чем нам следует подумать. Если мы попа– дем на тот остров, сделаем все, что ваши героические умы предполагают сделать, и выберемся оттуда живыми, то что же дальше? Вы, возможно, заметили, что наш «Юнкерс» приказал долго жить. Я не смогу поставить мотор назад даже с подъемным краном. Все крепления просто прогнили. Итак, как мы отсюда выберемся?

Это был не единственным из тех вопросов, над которыми Майкл еще не задумывался. Он глянул на Чесну и увидел, что у нее тоже нет на него ответа.

– Я так и предполагал, что вы этого не знаете,– тихо сказал Ла– зарев.

Но Майкл не мог позволить, чтобы эта проблема сейчас отравляла его мысли. Сначала нужно попасть на Скарпу и разобраться с доктором Гильдебрандом, а уж потом они найдут выход из этого положения. Надо надеяться. Норвегия – не самое приятное место для летнего отпуска, особенно если при этом за тобой охотятся нацисты.

Хёркс отобрал у Китти бутылку с водкой и пустил ее по кругу. Майкл позволил себе один жадный глоток, а затем растянулся на полу и, засунув руки в карманы, уснул почти в ту же минуту.

Глава 5

Лодка Китти скользила в тумане, мотор мягко тарахтел. Вода с ши– пеньем расступалась перед фигурой на ее носу, деревянной химерой с трезубцем, а потайной фонарь освещал внутренность рулевой рубки смут– ным зеленым светом.

Руки Китти, широкие и грубые, на штурвале казались маленькими. Майкл стоял рядом с ней, всматриваясь сквозь заливаемое брызгами стекло. Большую часть дня она была пьяна, но как только солнце начало садиться, отставила водку и умыла лицо ледяной водой. Сейчас, в два часа ночи девятнадцатого мая, через три часа после того как сорокафу– товое, истрепанное непогодой старое суденышко было стащено на воду, Китти, стоя в рулевой рубке, была молчалива и угрюма; ни следа не ос– талось от ухмыляющейся пьяной женщины, приветствовавшей их в Юскеда– ле. Теперь она была страшно деловита.

Она оказалась права насчет ветра, который будет в ночь на сем– надцатое. С гор и в самом деле сорвался свирепый ветер и выл над Юс– кедалем до рассвета, но дома были построены с расчетом на такие кап– ризы погоды, и никакого ущерба, кроме потрепанных нервов, буря не причинила.

Китти оказалась права и насчет тумана, который накрыл Юскедаль и залив, укутав все в белую тишину. Как она могла управлять лодкой в таком супе, он не знал, но очень часто она настороженно поднимала го– лову и, казалось, вслушивалась, наверняка не к пению рыб, а к звукам самой воды, говоря ей что-то, чего Майкл понять был не силах. Время от времени она потихоньку покручивала штурвал, мягкими толчками, как ребенка.

Вдруг Китти неожиданно протянула руку и схватила Майкла за пар– ку, притянула к себе и указала на что-то. Хотя он и кивал, но ничего, кроме тумана не видел. Она удовлетворенно проворчала, отпустила его и стала поворачивать лодку в ту сторону.

Когда они грузились в Юскедале, у причала произошло нечто стран– ное. Майкл чуть не натолкнулся на лицо Китти, обнюхивавшей его грудь. Она обнюхала его лицо и волосы, потом выпрямилась и уставилась на не– го голубыми нордическими глазами. Она чует во мне волка, подумал Майкл. Китти заговорила с Хёрксом, который перевел ее слова для Майк– ла.

– Она хочет знать, из какой вы страны?

– Я родился в России,– сказал Майкл.

Она опять заговорила через Хёркса, указывая на Лазарева.

– От него воняет, как от русских. У вас запах как у норвежца.

– Почту за комплимент,– ответил Майкл.

Но Китти приблизилась к нему вплотную, неотрывно уставилась ему в глаза. Майкл не отводил взгляда. Она опять заговорила, в этот раз почти шепотом.– Китти говорит, что вы какой-то другой,– перевел Хёркс.– Она думает, что вы – роковой человек. Для нее это – высшая похвала.

– Скажите ей, что я благодарю ее.

Хёркс передал. Китти кивнула и скрылась в рулевой рубке.

Роковой человек,– думал Майкл стоя рядом с ней, пока она вела все дальше и дальше в туман. Он надеялся, что роковым он будет для нацистов, а не для Чесны и Лазарева, и остров Скарпа не станет их мо– гилой. Хёркс остался в Юскедале, принципиально не путешествующий по воде с тех пор, как подлодка торпедировала грузовое судно, на котором он плыл. Лазарев тоже был не морской волк, но, к счастью, вода была спокойной, а продвижение лодки ровным, так что Лазарев всего лишь два раза перевешивался через борт. Возможно, это было из-за нервов, а возможно, от рыбьей вони, которой пропахла лодка.