– Кому это нужно знать? Лейтенант, вы что, хотите проехаться со штрафным батальоном на рытье траншей?
– Нет, господин! – Лицо маленького лейтенанта было мрачно и бе– лое как мел, под слоем пыли. Темные очки делали его глаза выпуклыми, как у насекомого.– Извините, что я остановил вас, господин, но я счел своим долгом…
– Вашим долгом? Сделать что? Действовать, как жопа? – Майкл взглядом искал у него оружие. На молоденьком лейтенанте кобуры не бы– ло. Его оружие, вероятно, было в коляске. У мотоциклиста тоже оружия видно не было. Это вполне устраивало.
– Нет, господин.– Молоденький паренек слегка дрожал, и Майкл по– чувствовал к нему легкую жалость.– Предупредить вас, что перед восхо– дом солнца здесь бывают воздушные налеты на дорогу к Амьену. Я не знал, слышали вы об этом или нет.
– Я слышал,– сказал Майкл, решив воспользоваться случаем.
– Им пока попались только несколько грузовиков. Ничего особенно важного,– продолжал лейтенант.– Но есть еще инструкция: при такой яс– ной погоде предполагаются дополнительные воздушные налеты. Ваш авто– мобиль… ну, так сверкает, господин. Очень хорошая мишень.
– Мне что, грязью ее обмазать? Или поросячьим дерьмом? – Он со– хранял ледяной тон.
– Нет, господин. Я не имел в виду такую крайность, господин, но… эти американские истребители… они очень резко пикируют.
Майкл мгновение рассматривал его. Молодой человек стоял навытяж– ку, как член палаты общин перед королевой. Парню было не больше двад– цати лет, прикинул Майкл. Проклятые сволочи обирают теперь и колыбели на пушечное мясо. Он снял руку с «Люгера».
– Да, конечно, вы правы. Ценю ваше беспокойство, лейте– нант?..– он оставил конец фразы в воздухе.
– Крабель, господин! – гордо сказал молодой человек, бывший на волоске от смерти, не подозревая об этом.
– Благодарю вас, лейтенант Крабель. Я запомню ваше имя.– Оно бу– дет выбито вязью на деревянном кресте, вколоченном в могилу на фран– цузской земле, когда вторжение сметет все, подумал он.
– Да, господин. Доброго дня вам, господин.– Молодой человек от– салютовал, салютом марионетки, затем вернулся в свою коляску. Мото– цикл взвыл мотором и помчался прочь.
– Подожди,– сказал Майкл Габи. Он дал мотоциклу скрыться из ви– ду, потом коснулся плеча Габи.– Все в порядке, поехали.
Она опять тронула, ведя машину с той же ровной скоростью, часто поглядывая не только в зеркала, но и на небо в поисках любого намека на серебристый блеск, который мог бы пикировать на них, сверкая пуле– метами. Союзные истребители обычно поливали огнем дороги, интендант– ские склады и любых военных, каких находили; в ясный день, вроде это– го, было разумным верить, что истребители охотятся за любыми целями, включая блестящие черные немецкие штабные автомобили. От напряжения у нее в животе образовался комок и она чувствовала себя немного разби– той. Они проехали мимо нескольких фур с сеном, крестьян за работой, и увидели первый указатель, дававший направление на Париж. В четырех милях на восток от этого указателя они подъехали к повороту и оказа– лись прямо перед дорожным контрольным пунктом.
– Не суетись,– спокойно сказал Майкл.– Не слишком рано сбрасывай скорость.– Он увидел около восьми – девяти солдат с винтовками и па– рочку офицеров контрразведки с пулеметами. Его рука опять легла на «Люгер». Он еще раз опустил стекло и приготовился притворяться него– дующим.
Его действия оказались ненужными. Оба офицера контрразведки по– смотрели на его знаки различия и гладкий черный автомобиль и получили удовлетворяющее впечатление, еще более усилившееся, когда посмотрели на Габи за рулем. Формальность, с извиняющимся пожатием плеч сказал старший. Конечно, полковник знает о партизанской деятельности в этом секторе? Что можно с этим поделать, если не истреблять этих крыс? Ес– ли нам окажется возможным посмотреть ваши документы, сказал человек из контрразведки, мы пропустим вас через контрольный пункт как можно скорее. Майкл пожаловался на то, что его вызывают на совещание в Па– риже, и передал свои документы. Оба человека из контрразведки про– смотрели их, скорее чтобы показать, что они что-то делают, чем с ис– тинным вниманием. Если бы точно так же работали на союзников, подумал Майкл, я бы засадил их в тюрьму. Вероятно, не прошло и тридцати се– кунд, как его документы были возвращены с четкими салютами, и ему с его хорошенькой «фройлейн» пожелали счастливого пути в Париж. Габи тронула машину, когда солдаты развели в стороны деревянные заслоны, и Майкл услышал, как она перевела дыхание, которое до этого затаила.
– Они кого-то ищут,– сказал Майкл, когда они отъехали от конт– рольного дорожного пункта,– но не знают, кого. Они рассчитывают, что тот, кто спрыгнул с парашютом, имеет огромное желание попасть в Па– риж, поэтому выставили повсюду своих ищеек. Если они все такие, как эти двое, то могли бы и сами эскортировать нас до двери к Адаму.
– Я бы на это не полагалась.– Габи регулярно поглядывала на не– бо; ни следа серебра. Пока. Дорога была тоже свободна, сельская мест– ность слегка изменялась, становилось больше яблоневых садов и участ– ков леса. Страна Наполеона, лениво подумала она. Сейчас ее сердце би– лось не так сильно; проезд через дорожный контрольный пункт оказался более легким, чем она ожидала.– Так что насчет Адама? – спросила она.– Что, вы думаете, есть там такого, из-за чего он пытается отсюда выбраться?
– Я ничего не думаю.
– О, да, вы думаете.– Их взгляды встретились в зеркале.– Я уве– рена, что вы думали об этом порядочно, также, как и я. Да?
Такое ведение разговора было чересчур откровенным, и оба они это понимали. Разделенное знание – разделенные муки, если они окажутся в руках гестапо. Но Габи ждала ответа, и Майкл сказал: – Да.– Но только одно это ее устраивало; Габи молчала, все еще в ожидании. Он сложил руки в перчатках.– Я думаю, Адам обнаружил что-то такое, что он по– считал достаточно важным, чтобы рискнуть многими жизнями и пробиться наружу. Мое руководство тоже так думает, иначе меня бы тут не было. И нет необходимости говорить, что ваш дядя не был бы мертв.– Он уви– дел, как она слегка вздрогнула; она была крепкой, но не железной.– Адам – профессионал. Он знает свое дело. Он также знает, что некото– рая информация стоит того, чтобы из-за нее погибнуть, если важна для победы в этой войне. Или чтобы избежать поражения. Перемещения войск или конвоев с грузами мы можем получать в любое время с помощью за– шифрованных радиопередач от дюжины других агентов по всей Франции. Это же – что-то такое, о чем знает только Адам, и на что гестапо наложило колпак. Что означает, что это чертовски более важно, чем обычные сведения, которые мы получаем. Или, по крайней мере, так об этом думает Адам, иначе он бы не запросил помощь.
– А как насчет вас? – спросила Габи. Он поднял брови, не пони– мая.– За что бы вы умерли? – Габи глянула на него в зеркало, потом отвела взгляд.
– Надеюсь, что мне не придется это выяснять.– Он слегка улыбнул– ся ей, но вопрос застрял у него внутри, как заноза. Он был готов уме– реть для выполнения задания, да; это и так понятно. Но это – реакция обученной машины, а не человека. За что как человек – или получело– век-полузверь – был он готов положить свою жизнь? За сплетаемую людь– ми ткань политики? За какое-то ограниченное понимание свободы? За лю– бовь? За триумф? Он размышлял над вопросом и не находил простого от– вета.