— Ах, не реальный? — отозвалась Трясогубка. — В том-то и беда ваша, дорогие жители печального города: вы считаете, что реальность — это непременно что-то жалкое, скучное.
— Послушай, сделай одолжение, — ворчливо перебил Гарун, — спроси у кого-нибудь дорогу!
К тому времени, как они добрались до Сада, Армия гуппи, или Библиотека, успела завершить процесс Верстки и Сверки (именно этот момент Гарун видел из окна своей спальни), то есть должным образом построилась. «До встречи», — бросила запыхавшаяся Трясогубка и умчалась туда, где выстроились в своих коричневых бархатных шапочках Королевские Страницы и где воинственно (хоть и глуповато) гарцевал на своем механическом крылатом коне принц Боло.
Гарун без труда нашел Рашида. Отец тоже явно проспал: волосы у него были взъерошены, и одет он был в ту же самую слегка помятую и уже не очень свежую голубую ночную сорочку.
Рядом с Рашидом Халифом в маленьком павильоне, где били фонтаны, стоял обладатель голубых бакенбардов Джинн Воды Еслий, который в виде приветствия помахал Гаруну Разъемником.
Гарун прибавил ходу и успел вовремя.
— … большая честь познакомиться с вами, — говорил Еслий. — Особенно теперь, когда нет больше необходимости называть вас Отцом Воришки.
Рашид в недоумении нахмурился, но подоспевший Гарун торопливо сказал: «Я тебе потом все объясню» и бросил на Еслия такой свирепый взгляд, что тот немедленно умолк. Затем, меняя тему разговора, он добавил:
— Папа, хочешь, я тебя познакомлю с другими новыми друзьями — действительно интересными?
— За Батчет и за Океан!
Все силы гуппи были собраны. Страницы разместились на длинных Птицах-баржах, которые находились в Лагуне. Плавучие Садовники и Многоустые Рыбы тоже были готовы к отплытию. Джинны Воды, оседлав всевозможные летающие машины, нетерпеливо поглаживали бакенбарды. Рашид Халиф поднялся на борт Удода Ноо вслед за Еслием и Гаруном. Там же находились Мали и Габи с Багой. Гарун представил их отцу, после чего все со страшным шумом отчалили.
— Глупо, что мы так неподходяще одеты! — посетовал Рашид. — Через несколько часов мы совсем окоченеем в этих ночных сорочках!
— К счастью, — произнес Джинн Воды, — я прихватил с собой Ламинат. Так что если скажете мне «пожалуйста» и «большое спасибо», я смогу вам кое-что предложить.
— Пожалуйста и большое спасибо, — быстро проговорил Гарун.
Ламинат оказался тонкой, прозрачной и блестящей, как крылья стрекозы, одеждой. Гарун и Рашид надели поверх своих ночных сорочек длинные туники из этого странного материала, а на ноги натянули такие же гетры. К их изумлению, Ламинат так плотно прилип к одежде и телу, что, казалось, растворился, только кожа и одежда приобрели легкий перламутровый блеск.
— Теперь холод вам не страшен, — сказал Еслий.
Они покинули Лагуну, оставив позади все уменьшающийся Гуп-Сити; Удод Ноо не отставал от других высокоскоростных механических птиц, поднимавших вихрь водяных брызг. «Надо же, как все быстро меняется! — поразился Гарун. — Всего неделю назад я был мальчишкой, который ни разу в жизни не видел снега, — и вот я здесь, и направляюсь в ледяную пустыню, где никогда не светит солнце, а на мне нет ничего, кроме ночной сорочки и какого-то странного прозрачного материала. Вот уж точно из огня да в полымя».
— Только наоборот, — сказал Удод Ноо в ответ на мысли Гаруна, — из холодильника в морозильник.
— Невероятно! — воскликнул Рашид Халиф. — Он говорит, не раскрывая клюва!
Армада гуппи уже долгое время была в пути. До слуха Гаруна доносился сначала тихий гул, потом приглушенный ропот и в конце концов раскатистый рев. Только через какое-то время Гарун сообразил, что эти звуки производили гуппи, которые безостановочно говорили и жарко спорили друг с другом. «Вода усиливает звуки», — вспомнил он, после чего подумал, что такое количество звуков без труда можно было бы услышать даже на высохшей пустоши. Джинны Воды, Плавучие Садовники, Многоустые Рыбы и Страницы громко обсуждали все «за» и «против» стратегического плана, в реализации которого им предстояло принять участие.
Габи с Багой были так же говорливы, как и прочие Многоустые Рыбы, а по мере приближения к Полосе Сумерек и стране Чуп их булькающая речь становилась все более недовольной:
— Спасти принцессу за «спасибо»?
Нам только Океан спасти бы!
Путь преградить должны мы, рыбы,
Отраве, бьющей из-под глыбы!
Принцесс полным-полно кругом,
А он один — и мы при нем.
Гарун был поражен.
— Разве это не мятежные речи? — рискнул он высказать свое мнение.
Еслий, Габи, Бага и Мали тотчас оживились:
— А что такое «мятежный»? — спросил Еслий.
— Это что, растение? — поинтересовался Мали.
— Вы неправильно поняли, — пытался объяснить Га-рун. — Это просто прилагательное.
— Чепуха, — произнес Джинн Воды. — Какие речи у прилагательных, они же не умеют разговаривать.
— Но ведь говорят же, что кровь — говорит! — Гарун обнаружил, что вступает в спор (все эти прения вокруг оказались явно заразными). — А раз так, то и прилагательные могут разговаривать, и все что угодно может.
На мгновение воцарилось молчание, но потом все снова вернулись к теме дня: как правильно расставить приоритеты — спасать вначале Батчет, а потом Океан или вначале Океан, и только потом Батчет. Рашид Халиф подмигнул Гаруну, и тот немного приободрился.
На всех Птицах-баржах велись жаркие споры, звуки которых далеко разносились по воде:
— Искать надо хорошее, а дурное само найдется!
— Да уж, дурнее Батчет точно не найдешь.
— Да как вы смеете говорить такое о нашей любимой принцессе, нареченной красавице-невесте уважаемого принца Боло!
— Красавице? Вы что, забыли, какой у нее голос, какой нос, какие зубы?..
— Ладно, не будем об этом…
Гарун заметил, что старый генерал Цитат верхом на таком же, как у принца Боло, крылатом коне перебирался с одной Птицы-баржи на другую и принимал участие во всех этих дискуссиях. И Страницам, и прочим гражданам Гуп предоставлялась, по-видимому, полная свобода, потому что старый генерал Цитат, глазом не моргнув, выслушивал обидные для него тирады, доказывавшие полное отсутствие субординации и вообще выглядел очень довольным. Гаруну даже показалось, что во многих случаях Генерал сам провоцировал такие диспуты, а потом с восторгом к ним присоединялся, защищая то одну точку зрения, то (исключительно чтобы доставить себе удовольствие) противоположную.
— Ну и армия! — поразился Гарун. — Если бы какие-нибудь солдаты на Земле вели себя подобным образом, их бы вмиг под трибунал отдали.
— Но-но-но что толку давать людям Свободу Слова, — заявил Удод Ноо, — если потом оказывается, что они не могут ею пользоваться? И разве Слово — не самая великая сила из всех? А раз так, то разве не стоит пользоваться ею в полной мере?