Поздно, Роб, поздно.
“Как это — поздно? — удивился и разозлился я. — Да что она мне голову морочит?”
— Варя, — приказал я, — прекрати нести чушь! Как это “поздно”, когда совсем недавно у тебя были критические дни?
— А вот так! — отталкивая меня, закричала она. — Критические дни шли сквозь ребеночка! Врач сказал, что так часто бывает.
Я, неосознанно подражая Заславскому, схватился за голову и тут меня осенило:
— Но у ребенка же есть отец! Надо его прижать хорошенько и заставить жениться.
Варвара, видимо тоже подражая отцу, схватилась за голову, осела на пол и простонала:
— Роб, нет никакого отца…
Я оторопел:
— Как — нет отца? Так не бывает. Ты же не Божья Матерь, чтобы зачать без отца.
— Да, — согласилась она, — по-людски и зачала, но кто отец, я не знаю. В то время я была в поиске и с кем только не спала; презервативов на всех не хватало. Роб, согласись: это то же самое, что нет отца.
Я согласился и сник. Сидел совершенно растерянный, не знал как помочь горю Вари, горю Виктора и Марии. Зато Варвара, как выяснилось, знала. Она вскочила с пола, снова бросилась мне на грудь и закричала:
— Роб, ты должен на мне жениться!
Пока я беспомощно хватал ртом воздух, она виртуозно заполнила паузу:
— Роб, только ты можешь меня спасти. Если я рожу в девках, представь какой на нашу семью падет позор. Мама не переживет. А ты подходящая кандидатура: выдающийся ученый, совершил какое-то обалденное открытие, от которого скоро содрогнется весь мир.
Ко мне вернулся дар речи, и я тут же этим воспользовался.
— А ты откуда знаешь? — спросил я.
— Отец с матерью шептались, а я подслушала, — не томясь чувством вины, бесхитростно сообщила Варвара. — Роб, ты, как друг, обязан на мне жениться. У тебя есть квартира, приличное жалованье, и ты еще мужчинка хоть куда. Роб, ты просто красавец. Клянусь, если мы поженим, все мои подруги умрут от зависти. Вот это настоящее счастье!
Гробить свою жизнь ради смерти ее подруг мне не хотелось, поэтому я закричал:
— Нет! Даже и не мечтай об этом!
— Роб, не выпендривайся. У нас получится. Мы клево заживем. Ты будешь мотаться по загранкомандировкам, по симпозиумам и конференциям, а я буду сопровождать тебя.
Я содрогнулся, представив рядом с собой Варвару, всю в браслетах, в цепях, в коже, насквозь проткнутую многочисленными кольцами, с прической дыбом, фиолетовыми губами, оскаленными зубами, брезгливо жующими жвачку. Я содрогнулся и завопил:
— Нет! Нет! Лучше пристрели, чтобы не мучился!
Варвара снова оттолкнула меня и сообщила:
— Ну не знаю, Роб, в любом случае родители уже не против.
— Ты сказала им, что мы хотим пожениться? — ужаснулся я.
— А зачем скрывать? — удивилась Варвара. — Пускай знают. Роб, ты совсем неплохой жених.
— Ну ты и нахалка! — взревел я. — Вон! Вон из моего дома!
Она струхнула:
— Роб, там же светопредставление…
Я глянул в окно; в природе зрело, зрело нечто ужасное. Казалось, вот-вот начнется гроза, но она все не начиналась.
— Ладно, — остыл я, — оставайся, но не смей мне морочить голову. Сиди и не пикай.
Варвара покорно замолчала, но тут не смог умолчать я. Вспомнив посещение Марии, ее странный вопрос, я завопил:
— Теперь понятно, почему так ненормально на меня смотрела твоя мать! Удивительно, что она ушла, ни о чем меня не спросив.
Представив, каким подлецом я выгляжу в глазах Марии, я снова пришел в бешенство, схватил Варвару за шиворот и потащил ее вон из квартиры.
— Роб! Я боюсь! Там буря! — вопила она.
Снова глянув в окно, я понял, что вот-вот начнется гроза и закричал:
— Прекрасно! Тем более поспеши!
— Но я не успею! Роб, я не успею!
Варвара плакала и просила меня, но я был неумолим. Не только в природе зрело, внутри меня тоже зрело нечто страшное. Клянусь, я боялся себя! Вытащив Варвару в прихожую, я попытался открыть дверь, но на шум прибежала Кристина. Увидев, что я творю, она пришла в ужас, начала плакать и причитать:
— Роби, братик, успокойся, это я виновата, это я довела тебя…
— Ты здесь не при чем! — гаркнул я. — Отправляйся в спальню и не выходи, пока не позову!
Видимо я был так грозен, что Кристина, ни словом не возразив, убежала в спальню. Я же, придерживая Варвару, исхитрился открыть дверь и… в этот миг грянул гром. В высоком лестничном окне невероятно ярко сверкнула молния, ослепив меня и Варвару. Испуганные, мы зажмурились, а когда раскрыли глаза на пороге стояла Мархалева.
На пороге стояла Мархалева. Явившись под жуткие раскаты грома, она стояла в темном подъезде, зловеще освещаемая огненными вспышками молний, и была похожа на дьяволицу. Мы с Варварой отшатнулись. Мархалева же уверенно прошла в прихожу и, укладывая на столик щеголеватый зонтик, снисходительно поинтересовалась:
— Что здесь происходит?
Варвара завороженно на нее посмотрела, затем перевела взгляд на меня и спросила:
— Роб, кто это?
— Писательница Мархалева, — мрачнея, ответил я.
— Так я и знала, — восхищенно прошептала Варвара и (катастрофа!) сообщила, кивая на меня: — Он не хочет жениться. На коленях его уговариваю.
Варвара действительно стояла на коленях — так уж получилось: она не хотела выходить и все время падала на пол, а я ее тащил.
— Роберт! — изумленно воскликнула Мархалева. — Неужели вы обманули эту бедную крошку?
— Ага, — презрительно рассмеялся я, — когда бы я успел? К тому же, обманул — здесь не тот случай. Сами слышали, как она насиловала меня.
Однако, Мархалева продолжила так, будто я и не говорил вовсе.
— Да, Роберт, да, — с осуждением сказала она, — чувствуется, вы и не на такое способны.
Неожиданно за меня вступилась Варвара.
— Вы неправильно поняли, — пояснила она, — Роб — святой, я от другого беременна. Если честно, от кого — не знаю сама. И ребенок уже бьется. Если бы Роб женился на мне, все успокоились бы: и родители, и преподаватели… Но он не хочет на мне жениться, — вдруг зарыдала Варвара.